Пушечное мясо майданов
Наверно, никто не будет спорить с тем, что главными событиями в истории незалэжной Украины, определившими её «развитие» и его результаты, стали два майдана — в 2004 и 2013–2014 гг.
Действительно, для стороннего наблюдателя, не особо наблюдающего за текущими перипетиями её политической жизни, вполне довольствующегося в этом плане тем, что сообщают ведущие СМИ его страны, но в тоже время привыкшего, что «народ всегда прав», они выглядели впечатляюще: сотни тысяч людей спонтанно вышли на главную площадь страны, возмущенные действиями властей и провели там недели и месяцы, добиваясь выполнения своих требований, вплоть до смещения этой «преступной власти», в том числе героически сражаясь с силами правопорядка.
Оба майдана получили официальный статус революций, и нужно признать, совершенно справедливо, как это ни покоробит тех, кто, относясь негативно к украинским майданам, сам термин «революция» воспринимает с большим пиететом.
Ведь понятно, что терминологический спор о том, как их правильно называть, обусловлен их политической оценкой, для сторонников майданов это революция, для противников — переворот.
Но если все-таки взять очищенную от политических предпочтений терминологию, то переворотом чаще называют смену власти, произошедшую в результате спланированных действий силовых структур, а в революции решающую роль (внешне, во всяком случае) играют действия широких масс граждан.
К слову, и в официальном большевистском словаре до 1927 года известные события назывались Октябрьским переворотом (тогда результат обеспечили управляемые действия заранее подготовленных вооруженных отрядов и принявших сторону «оппозиции» военных), в отличие от Февральской революции, вызванной стихийными (как считает каноническая версия) выступлениями жителей столицы.
Естественно, украинские революции-майданы стали одним из столпов государственной идеологии, предметом национальной гордости. Собственно, Майдан-II с самого начала получил наименование «Революция достоинства» (гідності), дескать, гордые и обладающие чувством собственного достоинства украинцы сотнями тысяч вышли на улицы на протест.
Антироссийская направленность обоих майданов внесла в эту идеологему и крайне льстящий их участникам контекст противопоставления их «достоинства» «рабской покорности» россиян. Настоящим гимном «революции достоинства» стал стишок некоей Анастасии Дмитрук (на русском языке, кстати):
НИКОГДА МЫ НЕ БУДЕМ БРАТЬЯМИ
НИ ПО РОДИНЕ, НИ ПО МАТЕРИ.
Духа нет у вас быть свободными —
нам не стать с вами даже сводными.
Вы себя окрестили «старшими» —
нам бы младшими, да не вашими.
Вас так много, а, жаль, безликие.
Вы огромные, мы — ВЕЛИКИЕ.
А вы жмете... вы всё маетесь,
своей завистью вы подавитесь.
Воля — слово вам незнакомое,
вы все с детства в цепи закованы.
У вас дома «молчанье — золото»,
а у нас жгут коктейли Молотова,
Да, у нас в сердце кровь горячая,
что ж вы нам за «родня» незрячая?
А у нас всех глаза бесстрашные,
без оружия мы опасные.
Повзрослели и стали смелыми
все у снайперов под прицелами.
Нас каты на колени ставили —
мы восстали и всё исправили.
И зря прячутся крысы, молятся —
они кровью своей умоются
Вам шлют новые указания —
а у нас тут огни восстания.
У вас Царь, у нас — Демократия.
Никогда мы не будем братьями!
В данном случае мы не будем углубляться в вопрос, насколько полезны для государства, его устойчивого развития и благополучия его граждан такие их анархические наклонности, привычка решать любые проблемы с властью не законным, демократическим путем, а на улицах с помощью коктейлей Молотова (власть толпы в политологии называется «охлократия»).
Когда еще бушевал Майдан-II, немало говорилось о том, что такие традиции могут иметь для украинского государства самые тяжелые последствия, что появилась целая прослойка «майдаунов», для которых участие в них начало становится самоцелью.
Действительно, с началом «Революции гидности» многие её участники с восторгом писали в соцсетях, что как будто вернулись на девять лет назад, во времена «Помаранчевой революции», в то ощущение эйфории и собственной значимости, которое было у них тогда. Т. е. начало формироваться нечто вроде наркотической зависимости, а ведь наркозависимый человек всегда ищет повод, дабы удовлетворить свое влечение.
И многие, негативно относившиеся к тем событиям, соглашались, что в глубокой истории легко увидеть различия между украинской казацкой вольницей, во многом взаимосвязанной с польскими шляхетскими вольностями, и российской традицией сильного централизованного государства. Дескать, глубокие ментальные отличия между русскими и украинцами уходят в глубь веков, проявившись теперь, что и выливается в становящиеся регулярными майданы.
Ну а сами «революционеры», когда оппоненты указывали им на то, что они «поменяли шило на мыло» (а к вождям второго майдана его участники действительно особого пиетета не испытывали) всегда отвечали, что теперь «мы здесь власть» и, мол, если «они» будут делать что-то не так, их «поправить» или вовсе сменить, как говорится, дело техники.
И в самом деле, почти с самой победы Майдана-II одной из любимых тем политологов стала возможность и даже неизбежность Майдана-III. Как пикейные жилеты из «Золотого теленка» каждый чих мировых политиков считали предзнаменованием объявления Черноморска вольным городом, так и новый майдан виделся следствием едва ли не любых происходящих на Украине событий.
Действительно, поводов для выражения своего гнева «победителям Майдана» его главные выгодоприобретатели в лице Петра Порошенко и не только давали более чем достаточно.
Можно вспомнить и громкие поражения на «донецких фронтах», в которых ура-патриотическая общественность традиционно искала зраду, как и в Минских соглашениях, а также в регулярно всплывавших фактах контактов и деловых связей с Россией.
Ну а коррупционными скандалами сопровождалась все пребывание Петра Порошенко во главе украинского государства. Стали достоянием гласности его офшорные комбинации, не было тайной то, что он так и не выполнил своего обещания и требования законодательства отказаться или хотя бы перевести в «слепой траст» свои бизнес-активы.
Лишь в медиапространстве громыхало из-за коррупционного скандала в «Укроборонпроме», в котором оказались замешаны люди из ближайшего окружения Порошенко. А ведь «воровать из оборонки во время войны» — это верх цинизма и бесстыдства, сокрушались патриоты, так же, если брать моральную точку зрения, как главе государства ездить с семьей отдыхать на Мальдивы по левым документам.
А ведь коррупция была одной из ключевых претензий вышедших на Майдан к «преступному режиму» Януковича, и его «нежелание» евроинтегрироваться этим объясняли, ведь всякому известно, что в Европе коррупции не бывает.
И уж совсем слабо, точнее практически никак, реагировало украинское общество на провальные экономические результаты постмайданной власти, включая такую непосредственно бьющую по каждому украинцу вещь, как чудовищный, во многие разы, рост коммунальных тарифов. Куда подевались те киевские пенсионеры, которые, выстроившись в цепочку, передавали боевикам «евромайдана» булыжники?
Нет, определенные акции протеста, порой достаточно шумные и сопровождавшиеся столкновениями с силами правопорядка, активисты проводили. Но уж явно дежурный или заказной характер они имели: постояли или продефилировали по улицам Киева, поорали про зраду, может, даже «помахались» с полицией, да и разошлись, когда закончилось оговоренное организаторами время. А главное, масштабы этих мероприятий были просто несоизмеримы с обоими Майданами.
Чуть веселее был разве что «михомайдан». Его участники действительно несколько месяцев располагались на площади перед Верховной радой, даже успели обнести свой лагерь стационарным забором. Хотя жизнь в целом шла все это время своим чередом, для власти «михомайдан» был серьёзным раздражителем из-за угрозы перерасти в нечто большее. Но в конце концов добро на его разгон от западных партнёров было получено, и, что характерно, никакого взрыва народного гнева «зверское избиение-2» «онижедетей» не вызвало.
«Патриотическое сообщество» не только дотерпело Порошенко до окончания его первого срока, но и достаточно дисциплинированно проголосовало за него в первом, а особенно во втором туре, без тени смущения объявив себя (25 процентов голосовавших за Порошенко) элитой и солью земли украинской, а остальных — чернью и быдлом. Ведь Порошенко для них классический «наш сукин сын».
Зеленский для них был чужим изначально, и это обусловило его патологический страх перед новым майданом в начале правления и, возможно то, что в своей политике он старался как можно меньше давать им поводов для недовольства (хотя наверняка были и другие причины), попросту похерив чаяния тех 75 процентов украинцев, которые отдали ему свои голоса.
Но показательно то, что в тех вопросах, которые касаются не геополитического выбора, а внутренней политики, он освоился очень быстро и без комплексов действует так, что может всем предшественникам дать сто очков вперед.
Своеобразной реперной точкой, окончательно показавшей стране «нового Зеленского», я считаю состоявшиеся 29 марта в 87-м округе в Ивано-Франковской области дополнительные выборы в Верховную раду. Победу на них одержал Александр Шевченко, представитель партии «За майбутне», от которого немного отстал выдвинутый «Слугами народа» Василий Вирастюк. Подсчет голосов прошел спокойно, нареканий у сторон не вызвал.
Однако в округ был срочно направлен десант сразу из 30 нардепов «Слуги народа», дабы «отстоять» итоги выборов. Прямым давлением членов окружизбиркома заставили пересчитывать вручную бюллетени на всех участках, что, естественно, затянуло процесс окончательного подведения итогов на несколько суток, а тем временем помещение окружисполкома занял спецназ СБУ, всех присутствующих насильно вывели из помещения и… на нескольких участках, на которых убедительную победу одержал Александр Шевченко, обнаружилась недостача бюллетеней, причем как раз за него отданных.
В итоге ОИК аннулировала результаты голосования на пяти участках, где обнаружилась недостача, и провозгласила победителем Вирастюка. Честно сказу, такого избирательного беспредела я просто не припомню в богатой истории незалэжной Украины.
Причем события в округе не являлись нередкой на Украине битвой местного значения, когда два местных магната, не гнушаясь средствами, оспаривают лакомый депутатский мандат. Вирастюк таковым не является, это сугубо продукт политтехнологов «Слуги народа» и Офиса Зеленского, а его попадание в Раду неспособно ощутимо изменить тамошние расклады.
И что же «гордая» Галиция, где было дело, которую настолько цинично и демонстративно изнасиловала власть нелюбимого ею Зеленского? Я помню, какой взрыв возмущения по всей стране у будущих адептов «помаранчевой революции» вызвали перипетии выборов мэра в маленьком закарпатском Мукачево в далеком 2003 году (считается, что там отрабатывались технологии отмены «неправильных» результатов выборов). В этот же раз... тишина, не считая мало замеченных общественностью публикаций в СМИ и дежурных хилых уличных акций.
Сугубо скромной волной в СМИ сопровождается и целая череда загадочных смертей неугодных Зеленскому политиков в последнее время. 15 августа был найден застреленным в собственном доме молодой энергичный мэр Кривого Рога Константин Павлов (официальная версия — самоубийство); 8 октября при не менее странных обстоятельствах ушел из жизни 33-летний нардеп Поляков, а еще через 10 дней был найден мертвым брат погибшего криворожского градоначальника.
Скажу сразу, и медийные персоны смертны, причем «внезапно смертны», бывают и цепочки несчастливых событий, поэтому не будем делать однозначных выводов. Но есть и объективные законы общественного восприятия, которое любое такое событие воспринимает как следствие злобного умысла, особенно со стороны власти.
Когда в сентябре 2000 года даже не погиб, а пропал малоизвестный журналист Георгий Гонгадзе, это событие уже через несколько часов стало темой № 1 для страны на несколько месяцев: СМИ только об этом и писали, постоянно проходили довольно многочисленные уличные акции с требованием найти Гонгадзе и с очевидным контекстом, что это дело рук власти.
К появлению пленок Мельниченко публика уже была достаточно разогрета, а они, в свою очередь, стали поводом для «демоверсии» майдана — акции «Украина без Кучмы».
Практически не реагирует пока «улица» и на тяжелые прилеты, которые получает Зеленский со стороны Запада: более чем прозрачные намеки со стороны одиозной Bellingcat на причастность его ближайшего окружения к срыву операции против «вагнеровцев», а затем публикация «Пандоры» о его собственной причастности к не самым добропорядочным офшорным операциям по уклонению от налогов.
Мы неоднократно отмечали, что майданы (не только украинские) — это не демократия, а диктатура меньшинства, активного меньшинства (как правило, не более нескольких процентов населения), навязывающего фактически силой и шантажом свои хотелки, обосновывая это тем, что они — это элита, интеллектуальная и всякая прочая, цвет нации и т. п., знающая куда и как вести страну, а большинство, дескать, быдло, которому-де слишком много власти дано.
Но последовавшее за «евромайданом» молчание меньшинства (как и большинства) наглядно показывает, что и они не более чем инструмент у подлинных игроков, достаточно легкоуправляемый с помощью денег и политтехнологий, который по ситуации пускают в дело либо «держат в чехле», используя для шантажа власти.
А активисты в этих играх — не более, чем банальное копеечное пушечное мясо, мобилизуемое примитивной, но соответствующей их реальному уровню интеллекта пропагандой («придем в Европу — сразу станем жить, как европейцы») и банальным подкупом, сдабриваемых всегда помогающей в таких случаях лестью (вы — герои, свободные люди, не то что это быдло»).
Не случайно ведь все четыре украинских майдана (считая «Украину без Кучмы» и «михомайдан») произошли в ноябре-декабре, когда в Польше наступает мертвый сезон в сельхозработах и украинские гастарбайтеры (галичане в первую очередь) возвращаются домой. В контексте этого вопрос о том, кто на самом деле быдло, можно считать риторическим.
Сигналы, которые ныне получает с Запада Зеленский (как и несколько лет назад Порошенко), ― это предупреждение ему, что в случае непослушания спусковой крючок Майдана-III будет нажат. И это пугает его гораздо больше, чем собственно реакция украинской «патриотической общественности».
А ведь на дворе октябрь, и традиционный украинский «сезон майданов» неумолимо приближается.
Дмитрий Славский