Недавно я побывал в WIAS (Westlake Institute of AdvancedStudies) — Институте передовых исследований на Западном Озере в китайском городе Ханчжоу. Этот институт — часть амбициозного проекта китайской Силиконовой долины — комплекса научных, образовательных и производственных мощностей, сконцентрированных вокруг живописного средневекового парка. Там, кстати, находится бывшая летняя резиденция Мао Цзэдуна. Проект возглавляет знаменитый китайский биофизик — профессор Игун Ши. Он сделал себе научное имя в Принстоне, но вернулся на постоянную работу в Китай в 2007-м.

Игун Ши стоял у истоков масштабной программы «Тысяча талантов», которую правительство КНР осуществляет с 2008 года. В рамках этой программы в Китай возвращаются тысячи ученых, добившихся успеха в США и Европе. Для них в массовом порядке создаются кафедры и лаборатории в университетах, им предлагают зарплаты не ниже американских, обеспечивают жильем и помогают реинтегрироваться в китайскую жизнь. К каждому ученому — индивидуальный подход.

Специальное государственное агентство помогает женам ученых найти работу по специальности, устраивает их детей в лучшие школы. Каждому из «тысячи талантов» обеспечивают тот уровень и стиль жизни и работы, к которым успешный ученый привык на Западе. Китайскую программу пытаются адаптировать к своим условиям и реализовать (в меньших масштабах) Сингапур, Южная Корея, Бразилия.

Я рассказал Игуну о том, что в России с 2010 года тоже осуществляется похожая программа — мегагрантов: в ее рамках создано уже 200 передовых лабораторий, возглавляемых ведущими учеными, многие из которых вернулись в Россию после долгих лет работы на Западе. Однако наши мегагранты рассчитаны на три года с возможным продлением еще на два года, после чего ведущий ученый должен сам искать источники финансирования в России или возвращаться на Запад. А китайские «тысячи талантов» получают постоянные позиции с гарантированным финансированием на весь период научной деятельности ученого, вплоть до пенсии.

Профессорские позиции в большинстве западных университетов — также постоянные. Ученые уверены в своем будущем, им не приходится в страхе думать, что будет через год-два, когда деньги кончатся. Игун убежден, что только эквивалентные постоянные позиции в Китае могут быть привлекательны для профессоров Стэнфорда, Принстона, Кембриджа. Даже самая высокооплачиваемая временная позиция будет проигрывать постоянной. Ученые легко соглашаются приехать на полгода-год, почитать лекции, заработать денег, а потом вернуться к себе в Оксфорд или Гарвард.

Но Китай хочет большего — чтобы его научная элита вернулась всерьез и надолго. А ведь каждый из «тысячи талантов» обладает бесценным опытом многолетней работы в лучших лабораториях Запада. «Купив» теперь такого специалиста, даже за большие деньги, Китай заставляет наработанный им научный капитал работать на себя.

Эффективность программы «Тысяча талантов» подтверждается объективными наукометрическими показателями. Если раньше к статьям китайских авторов относились с недоверием, а двери престижных журналов вроде Nature и Science были для них закрыты, то сейчас работы представителей китайских лабораторий печатаются и цитируются на самом высоком научном уровне. Недавний пример — попавший на обложку Science репортаж о запуске первого в мире квантового спутника, который разработала команда Цзянь-Вэй Пана, одного из ведущих сотрудников WIAS.

Возвращаясь в Москву, я думал о том, может ли китайский опыт быть применен на российской почве. Великая держава должна обладать великой наукой, иначе она становится неконкурентоспособной. Советский Союз был научной сверхдержавой. Но фудаментальная наука современной России по многим показателям серьезно отстает от науки США, Китая, Японии, Германии, Великобритании. Хотя если сложить вместе научные результаты, получаемые учеными в России, с результатами, которые получают наши соотечественники, работающие за рубежом, получится критическая масса, сопоставимая или даже превосходящая научную продукцию Советского Союза. Катастрофическая утечка мозгов 1990-х – начала 2000-х опустошила наши лаборатории и выбросила за пределы страны десятки тысяч талантливых ученых.

Там они продолжали профессионально расти, многие занимают теперь ведущие позиции в университетах Запада. Вместе они образуют целую «научную армию», связанную множеством неформальных нитей с научным сообществом, оставшимся в России. Как человек, проживший долгие годы на Западе и общающийся с соотечественниками, работающими там в постоянном режиме, могу подтвердить: большинство этих людей по-прежнему относит себя к «русскому миру», читает, думает, говорит дома по-русски, смотрит новости из России, ездит в отпуск в Россию.

Реинтеграция российской научной диаспоры вновь вывела бы отечественную науку на лидирующие позиции в мире. Но для широкомасштабной реинтеграции только грантового финансирования недостаточно. Необходимо создавать постоянные позиции для тех, кто возвращается на родину. Желательно было бы создать специальную структуру — например, государственное агентство по реинтеграции научной диаспоры, которое адресно контактировало бы с нашими выдающимися соотечественниками, работающими за рубежом, создавало им условия, позволяющие вернуться всерьез и надолго.

Уверен, что новая программа реинтеграции российской научной диаспоры вернет в наши университеты и академические институты не десятки, а сотни и тысячи талантов. И вполне можно воспользоваться китайским опытом, без слепого копирования, прагматично взяв наиболее удачные приемы и находки коллег из Поднебесной.

Автор — руководитель Лаборатории оптики спина имени И.Н. Уральцева СПбГУ, победитель российского конкурса мегагрантов, профессор университета г. Саутгемптон (Великобритания), руководитель группы квантовой поляритоники Российского квантового центра