В театре «Новая опера» героиня оперы Пуччини «Богема» превращена в мечту замерзшего поэта

Если спектакль «Богема» попадет в конкурс какого-нибудь оперного фестиваля, то его можно будет вполне заслуженно наградить спецпризом «за самое непоследовательное режиссерское решение». Читая пресс-релиз или сопутствующие премьере интервью, радуешься творческим установкам постановщика, например такой: «В традиционном спектакле на большой сцене некоторые вещи выглядят глуповато. Например, каморка на мансарде, в которой ютятся студенты, занимающая всю площадь сцены; огромные пространства, потолки...» Прочтя эти строки, зритель устремляет взгляд на сцену, где обнаруживает именно мансарду, раскинувшуюся во всю ширину, пространства и потолки. Рекомендуя своего соавтора, сценографа и художника по костюмам Хартмута Шоргхофера, Исаакян указывает, что он – «один из немногих, кто умеет создать магическую, символическую и при этом теплую атмосферу», что в его работах «нет холодной отстраненности (иногда чрезмерной), которая отличает многих его западных коллег». Возможно, художнику-постановщику не лучшую услугу оказал художник по свету Сергей Скорнецкий, но пространство, залитое химическим синим светом, выглядит именно холодным, как в подвальном клубе, и никак не способствует воссозданию на сцене атмосферы послевоенного Парижа 1940-х, куда авторы спектакля решили перенести действие.