В Дагестане 33-летняя Нина Церетилова судится с бывшим мужем Магомедом Церетиловым, который бил ее в течение шести с лишним лет, а в конце прошлого года забрал троих детей (14, 12 и 8 лет). С тех пор Нина их не видела. Это произошло после того, как Кировский районный суд Махачкалы постановил, что женщина ведет аморальный образ жизни : красит волосы в розовый цвет, набила татуировки. Впрочем, сама Церетилова настаивает, что ее бывший муж украл детей из-за долгов по алиментам и надеется, что Верховный суд Дагестана, где сейчас рассматривается ее апелляционная жалоба, изучит все обстоятельства более внимательно. В ходе процесса уже провели педагогическо-психологическую экспертизу, и специалисты, со слов Церетиловой, не обнаружили ничего аморального в ее поведении. О том, как Нина Церетилова сражается за своих детей и за право всех женщин республики быть собой, она сама и ее юрист Екатерина Ляликова рассказали Znak.com в интервью. Тут часто крадут детей - Нина, с какого времени вы не видели своих детей? Церетилова: С 14 декабря 2020 года. - Ваш юрист упоминала про январь. Церетилова: Это здесь стандартная практика, тут часто крадут детей. Та сторона хочет добиться списания долга [по алиментам] у мужчины, мотивируя это тем, что только так у женщины будет возможность дальше растить детей и вообще видеть их. Первое заявление по поводу кражи детей мной действительно было написано 23 января 2020 года. Правоохранительные органы тогда поспособствовали, и мне детей вернули. - Как произошла сама кража? Церетилова: Я приехала домой с работы, а детей нет. При этом куртки их висят на вешалке, а на улице, между прочим, зима. Каким образом он это тогда осуществил, я не знаю. Вторая кража произошла уже 14 декабря. Мне написала классный руководитель старшего сына Мухтара. Спросила, почему он не пришел на уроки, хотя уроки он никогда просто так не пропускает. Плюс Магомед написал в Instagram, что он вышел с ними погулять и дети решили якобы у него остаться. Есть слух, что ему предложил помощь сторонний человек, и дети находились у этого мужчины. Не исключаю, что Магомеду могут помогать братья-мусульмане. - Родственники? Церетилова: Нет, община. Тот мужчина, кстати, это совершенно рандомный человек. Насколько я понимаю, просто нашел бывшего мужа в соцсетях и предложил помочь. Мол, это так нельзя оставлять - детей надо забирать. - Каким образом он ему помог? Церетилова: Опять же по слухам, моих детей потом видели в кафе в обществе этого мужчины и они некоторое время жили у него. Мы будем сейчас разбираться с этим делом. - Будете добиваться возбуждения уголовного дела? Церетилова: Да, поэтому больших подробностей пока не буду раскрывать. На мой взгляд, это кошмарная ситуация. Моей дочери 12 лет, и ее оставляют с незнакомым мужчиной. А может, она просто понравилась этому человеку и именно поэтому он предложил бывшему мужу помочь? Я так понимаю, что Магомед не пришел с детьми на повторную [педагогическо-психологическую] экспертизу как раз, чтобы они об этом не рассказали. - Где сейчас находятся дети? Церетилова: Точных сведений нет. По слухам, они даже не находятся вместе и раскиданы по разным родственникам Магомеда. Вроде бы жили какое-то время у его матери, потом его сестры и тети. - В Махачкале? Церетилова: Нет, в Буйнакске и дальних селах, в общем, неизвестно где. Но по месту проживания самого Магомеда они не живут. Там двухкомнатная квартира площадью 58 квадратных метров, где он живет с одной из двух своих жен. Помимо них, там трое детей: двое от ее первого брака и один совместный. А сейчас, в течение нескольких недель, супруга должна родить четвертого. Я писала в органы опеки, в комиссию по делам несовершеннолетних, прокуратуру, РУВД, администрацию. Получила абсурдные ответы. Мол, решением суда они должны проживать с отцом, и все на этом. - С детьми вообще есть какая-то связь? Церетилова: У них выброшены все сим-карты, телефоны выключены. При мне правоохранительные органы звонили ему, пытались услышать детей. Сначала он сам отвечал на звонки, а потом даже им перестал отвечать. Бил в висок, бил по почкам прямо во время беременности, бил шнуром от утюга - Чем занимался ваш бывший муж? Церетилова: У нас был бизнес, магазин Мир носков в Буйнакске, где я работала практически без выходных и развивала его. Я потом какое-то время думала, что меня не оставят без всего, но меня оставили. То ИП в Буйнакске было зарегистрировано на одного из его родственников. И Магомед потом продал этот бизнес родственникам сестер. Из этих денег ни я, ни наши дети ничего не увидели. При исламском разводе имам Абдукарим говорил ему отдать мне и детям четверть этого бизнеса, но этого не случилось. Бывший муж сумел заручиться в этом вопросе поддержкой духовенства. И мне пришлось все начинать самой с нуля. Сейчас у меня два магазина в Махачкале, оформлено ИП, плачу налоги. Сам Магомед принес в суд справку о том, что он работал в строительной фирме - что-то вроде установщика дверей. Сейчас он прописан в Москве, а живет в Махачкале. - Вы сказали, что занимаетесь бизнесом - каким? Церетилова: У меня магазины нижнего женского белья и сопутствующих товаров: колготки, пижамы и все такое. Где-то в пабликах говорилось, что у меня есть секс-шоп, но это абсолютно не так. За счет этих денег я в 2015 году купила квартиру, платила за обучение детей, кружки и, в целом, жили. - Из-за чего вы расстались? Церетилова: Магомед нигде не работал. Утверждает, что работал в магазине, но он, конечно, никогда не продавал женских носков - это все было не для него. Они даже сняли фильм, что якобы я работала в свое удовольствие, а он смотрел за детьми. Но на самом деле помогала его мама, помогала подруга. А тот магазин я поднимала с нуля, чтобы были деньги, на что жить. Ушла я из этих отношений, будучи беременной. Прямо в январе 2012 года собрала чемодан и ушла в никуда. Магомед местами сейчас отрицает, что бил меня, где-то признает, что такое было. Фотографии побоев у меня есть, медицинское заключение тоже. - Что вызывало его неудовольствие? Церетилова: Все разборки выходили из-за его безалаберного отношения. Он мог брать из кассы деньги, потом покупать себе какие-то вещи и основные конфликты возникали на этой почве. О семье мало думал. - Как происходили избиения? Церетилова: Как у всех. Все начиналось с малого и потом постепенно разрасталось. В какой-то момент под влиянием своих родственников он успокоился. Месяцев на девять, примерно. Но много лет я это все скрывала и продолжала жить с этим человеком. Мне было даже стыдно. Но в какой-то момент мы жили неподалеку от его родственников, и это все вскрылось. Снова он начал делать это, когда я была в положении с третьим ребенком. И там было два очень жестких случая. Бил в висок, бил по почкам прямо во время беременности, бил шнуром от утюга. - Вы сказали, что вам было стыдно. Почему нельзя было все это прекратить раньше? Церетилова: Здесь, в Дагестане, особая ментальность, и женщине здесь разорвать этот порочный круг тяжело. Начинается с малого, потом все раскручивается и увеличивается. Далее на тебя давит общественное мнение, что ты будешь разведена, никому не нужна и ты второсортный товар. Далее на тебя давят родственники, мол, тетя Аминат прожила с мужем, который ее все время бил, и ничего. - Мы все-таки живем в XXI веке Церетилова: Даже если женщина здесь уходит, не выдержав такого, к родителям, ее все равно возвращают обратно. Она не нужна здесь никому, ее будут воспринимать как иждивенку. - Погодите, но одна из жен вашего бывшего мужа сама имела двух детей от первого брака, ситуация не безвыходная! Церетилова: Эта супруга - моя бывшая лучшая подруга. Она пошла за него второй женой, в Дагестане для разведённой женщины это самый доступный способ повторного замужества. На самом деле отношения мужчины и женщины - серьезная проблема в Дагестане. Ее хотят сокрыть, словно мусор замести под ковер. Если это начнут обсуждать и женщины вдруг поймут, что можно жить другой жизнью, то такое будет не выгодно мужчинам в Дагестане. Пока им, грубо говоря, закон не писан, они могут творить, что хотят. В Чечне еще хуже. Женщина там должна терпеть все это ради того, чтобы остаться в контакте с детьми. Иначе у нее их просто заберут, и все. Дети там собственность семьи отца, но в Чечне они вообще не хотят выносить это на обозрение общественности. Вроде бы как если не говорить, то этого и нет. - Ваши родственники как к этому всему относились? Церетилова: У меня была сложная семейная история. Моя мама русская, папа - аварец. И там тоже было все не просто. Я уходила из этой семьи в надежде, что такая ситуация не повторится. Поэтому долго хотела сохранить свою семью. Чтобы у моих детей был какой-никакой, но отец. Терпела. К тому же, было давление от родственников мужа. Мои были не в курсе всего происходящего совершенно. - Но сейчас же в курсе? Церетилова: Я не сильно поддерживаю отношения со старшим братом. С младшим братом у нас замечательные отношения. Он меня поддерживает и все время порывается приехать, чтобы поговорить с Магомедом. Но я не хочу этого, не хочу никаких проблем брату. В Дагестане это точно будет конфликт. По телефону они пытались уже поговорить, но там сразу переход на личности пошел. Мама тоже меня поддерживает, но что она может сделать? Долг по алиментам превысил 800 тыс. рублей - Вы разошлись с мужем в 2012 году, официально расторгли брак в 2016. Как выстраивались ваши отношения после развода, как отец общался с детьми? Церетилова: В определенный момент времени помогали его родители. По состоянию здоровья я проходила операцию и в 2015-2016 году попросила свекровь об этом. Старший сын и дочь ходили от них в школу в Буйнакске. Когда поправилась, то сразу забрала всех детей в Махачкалу. Это было в начале 2016 года примерно. Мухтар и Марьям перешли тоже там в новую школу. Позднее со стороны бывшего мужа в суд были предоставлены поддельные справки о том, что они якобы учились до 2018 года в Буйнакске. Эту подделку выявила прокуратура. - Сам отец занимался воспитанием детей? Церетилова: Магомед в этот период завел одну семью, потом другую. Это есть в протоколе судебного следствия. Он тогда занимался собой и своими делами. Жил по большей части в Москве, с детьми виделся изредка. Никаких особенных выплат на содержание детей от нашего брака не делал. Он не был знаком ни с садиком, куда ходил младший сын, ни с учителями школы. Это все было доказано в суде. Потом ссылаясь на то, что музыка это харам добился, чтобы старший сын бросил ходить на гитару. Хотя до этого ребенок четыре года туда замечательно ходил. - Упоминается о значительных долгах по алиментам, о какой сумме идет речь? Церетилова: В 2012 году, когда я прекратила отношения с Магомедом, то подала два иска иск на взыскание алиментов. Сначала на старших детей, потом, когда родился младший сын Ибрагим, еще один иск и на него тоже. Там накопилась сумма долга, но тогда мы еще как-то общались. В 2014 году Магомед должен был ехать в хадж в Мекку и попросил отозвать требование, чтобы у него не возникло проблем с вылетом. Пообещал все выплатить, и я пошла ему навстречу. Тогда еще помогали его родители, и я ничего не просила. В 2016 году я возобновила дело по алиментам. Но у него нет никакой недвижимости, он толком нигде не устроен, а банковские карты оформляет на жен. То есть оплат он избегает. - Сколько накопилось? Церетилова: Долг превысил 800 тыс. рублей. Суд первой инстанции, кстати, написал, что Магомед почти погасил этот долг, но это не так. Единственные выплаты были от него в 2020 году - около 77 тыс. рублей. Причем платил он каждые три месяца, чтобы показать стремление расплатиться и купировать проблемы с приставами. Могла быть психологическая обработка детей - Как на момент официального развода было определено местонахождение детей? Ляликова: Судом оно не было урегулировано. Стороны определили его самостоятельно, в устном порядке. Но надо отметить, что де-факто много лет дети проживали с матерью. И в этот период Магомед должен был ей платить алименты, но не делал этого, и накопилась колоссальная задолженность. - Зачем в 2020 году Нине пришлось инициировать вопрос о месте жительства детей? Ляликова: В 2020 году бывший супруг, скорее всего из-за того, что у него просто начались проблемы с законом из-за больших долгов по алиментам, решил, что если дети будут проживать с ним, то эти проблемы закончатся, и начал работать над тем, чтобы забрать детей. Когда его ограничили в праве управления транспортными средствами, он приехал из Москвы в Махачкалу и начал эту семейную войну. По крайней мере, именно так мы оцениваем события. Также мы полагаем, что эта позиция ошибочная. Задолженность по прошлому периоду ему в любом случае не аннулируют. В этой части запрещен даже взаимозачет. - Вы сказали, начал войну - как это? Ляликова: В январе 2020 года приехал к ней, не согласовав, и просто забрал детей. Дочь месяц потом не посещала школу, которая, между прочим, на тот момент была частная. Мать старается давать им хорошее образование, были секции и кружки, но он все это саботировал. Нина была уверена, что она в ходе честного и объективного судебного разбирательства получит удовлетворение своих требований, что никаких обоснованных нареканий к ней возникнуть не может. Более того, она шла навстречу с бывшим мужем и просила согласовать время общения детей с ним. Допустим, определить ему выходные, когда нет вопросов по учебе или чего-то еще в этом роде. Надо отметить, что Нина никогда не настраивала детей против отца. Она всегда воспитывала их в уважении к нему и считала это очень важным. Именно поэтому они к нему положительно настроены. Кстати, из экспертизы следует, что опыт жизни с отцом им не понравился и они хотят жить с матерью. - Почему суд первой инстанции принял решение не в пользу матери? Ляликова: Это очень неприятная ситуация. Я считаю, что против нее сыграла совокупность факторов. Слабая позиция тех лиц, которые ей помогали изначально. Потом однозначно имела место предвзятость судьи. Причем здесь крашенные волосы и татуировки на теле? На них не изображено ничего аморального и неэстетичного. Они находятся не на лбу. Ее внешний вид абсолютно в рамках нормы. Тем более, что не существует законодательной регламентации внешнего вида граждан и, в частности, родителей. За исключением, конечно же, вариантов внешнего вида, нарушающих общественный порядок. Например, когда речь идет о хождении вообще без одежды. Но в случае с Ниной это абсолютно обычный спортивный стиль и модная стрижка с креативным окрашиванием, не более того. Плюс мы считаем, что могла быть психологическая обработка детей. Доходила информация о том, что он пугал детей тем, что если он проиграет суд, то его посадят в тюрьму. Эксперименты с внешностью у меня были и в браке - В вашем деле довольно много отсылок к национальным традициям и вере. Ваш бывший муж религиозный человек? Церетилова: Он позиционирует себя как очень религиозного и ультраконсервативного человека. Благодаря его интересу к радикальным течениям у правоохранительных органов возникли вопросы к нему, что, видимо, заставило его испугаться. Поэтому 15 марта он пришел на суд гладко выбритым и модно одетым. Позиционировал себя как светского человека. Но раньше он носил бороду, и одна из его жен ходит в никабе. - По-вашему, он всегда был таким очень религиозным человеком или это некая игра, чтобы расположить к себе традиционалистов? Церетилова: Считаю, что это больше игра. Хотя он был практикующим мусульманином всегда и отрицать это глупо. В последние пять лет он стал более радикальным. Возможно, это связано с одним из его браков. Повторюсь, одна их его жен, на мой взгляд, настроена довольно радикально. - В решении Кировского суда отмечено, что вы ведете аморальный образ жизни, так как красите в розовый свет волосы и имеете татуировки. На мой взгляд, ничего такого, а вот по меркам Дагестана это действительно вызывающе? Церетилова: Я сейчас получаю очень много поддержки по этому поводу. Те люди, которые раньше меня оскорбляли в соцсетях, теперь уже побаиваются это делать. Огласка идет все больше и больше. Они уже не хотят, чтобы их считали дикарями. Хотя изначально вместо того, чтобы поддержать меня как женщину и мать, эти люди ополчились на меня. С другой стороны, очень многие признают проблему, которую высветило мое дело. Есть семьи, где такое тоже происходит. При этом часть из них считает, что Нина не может быть лицом этой борьбы, так как она сняла хиджаб и не чистая дагестанка. Она, мол, не наша, ее не надо поддерживать. Была бы какая-нибудь Фатима в платке, другое дело. - Погодите, в бытовой плане у вас из-за внешнего вида возникали какие-то проблемы? Церетилова: Всегда больше внимание к моим коротким волосам, меня здесь называют нефором (неформалом - Znak.com). - Как будто все по-прежнему живут в 19 веке и не было советского периода, 70 лет атеизма и эмансипации! Церетилова: Последние 15-20 лет вектор сместился в сторону большей религиозности. Если раньше Махачкала была светским городом и девушки могли спокойно ходить в коротких юбках, то сейчас идет большой поток с гор. Эти люди приезжают сюда в поисках лучшей жизни, но они не приемлют такой светскости. Идет расслоение. С одной стороны, молодежь - это люди XXI века. С другой стороны, приехавшие с гор кричат, что тут кто-то пропагандирует ЛГБТ. Что завтра мы все тут проснемся, а будут разрешены однополые браки. Все это, конечно, не так. Но их поддерживают религиозные деятели. Они хотят максимально триггерить людей. Говорят, уезжайте вон из республики, вам тут не место, мы здесь все скромные. Но это все лицемерие! - Почему? Церетилова: Ты можешь делать все что угодно, но об этом никто не должен знать. Моя свекровь, кстати, пыталась долгое врем убедить меня закрыть профили в соцсетях от общего доступа. Чтобы об этом знали только в кругу семьи и близких друзей. Раз мы не будем это видеть, значит, все хорошо - такой принцип работает. - Говорят, что вы начали экспериментировать с внешностью уже после развода - это так? Церетилова: Я даже хиджаб сняла только через четыре года после развода. А вот эксперименты с внешностью у меня были и в браке. Я пошла почти сразу и бахнула себе короткую стрижку с красными концами. Это все было просто под хиджабом. - И как к этому относился ваш муж? Церетилова: Он все это видел и ему нравилось, даже находил это сексуальным. И у меня есть еще много знакомых девочек, которые под хиджабом выглядят ну очень современно. Так, что многим и не снилось, наверное - Как, в таком случае, к попыткам радикализировать общество относятся власти Дагестана? Церетилова: Берем, к примеру, мой суд. Я была совершенно уверена, что несмотря на ментальность, судьи, которые и представляют здесь власть, сохранят объективность. Оказалось, все совершенно наоборот. Мне говорят сейчас, это Дагестан и тут ничего такого не будет. А я считаю, что если добиваться своих прав, то будет. Здесь еще такое дело Если я выиграю это дело, то будет создан прецедент. Это позволит и другим женщинам тоже отстаивать свои права. Поэтому тем, кто против такого поворота, и надо сейчас загасить это разбирательство на корню. Показать остальным, мол, одна боролась уже, но ничего не получила, вот и ты сиди на своем месте, не высовывайся. Что сейчас происходит в суде - На какой стадии сейчас находится ваше судебное разбирательство с мужем? Церетилова: Была подана апелляция на решение Кировского районного суда [Махачкалы]. Получается, это решение в силу не вступило. - Дело сейчас рассматривается в Верховном суде? Церетилова: В Верховном суде Дагестана. 19 октября было первое заседание. Всего на данный момент было четыре заседания, и все четыре раза слушания были отложены. В первый раз, 19 октября, по моей инициативе. - Почему? Церетилова: Дело в том, что суд первой инстанции не самостоятельно дал оценку моему образу жизни и обстановке у меня дома, хотя согласно законодательству и судебной практике давать подобные заключения компетентны эксперты в сфере психологии, педагогики, социологии. Суд первой инстанции также не прислушался к органам опеки, которые обследовали условия жизни детей у нас обоих и составили заключение о том, что детям лучше проживать со мной. В Верховном суде Дагестана назначили судебную психолого-педагогическую экспертизу. Она длилась более трех месяцев, что довольно долго. Выбор организации, которая проводила эту экспертизу, был сделан самим судом. Нам пришлось дважды приходить к экспертам для участия в экспертном исследовании. Первый раз я с детьми провела там пять часов, и Магомед провел там с ними 15 минут. После выхода с карантина руководителя этой организации нас пригласили повторно, я там провела еще два с половиной часа. Но уже без детей, они к тому времени уже были увезены Магомедом. Сам Магомед на повторной экспертизе не появился, несмотря на многократные приглашения. Данные об этом есть в материалах экспертного заключения. - К каким выводам пришла экспертиза? Церетилова: Для нас все положительно. Доводы, изложенные в суде первой инстанции, не подтвердились. - Сейчас заседания в Верховном суде возобновились? Церетилова: 19 февраля, как только пришли результаты экспертизы. Но тогда он отложился из-за неявки Магомеда, якобы у него были операции. Он как-то там прострелил себе пистолетом ногу, и у него была операция, где ему вытаскивали это все из ноги. На следующее заседание, 15 марта, он явился с палочкой. - Это огнестрельная рана? Церетилова: Сначала говорили, что травматическим пистолетом, потом - ремонтным каким-то. В общем, отложили дело на 10 дней. 1 марта состоялось еще одно слушание. Но там отложили уже из-за болезни председательствующего судьи [Анжелы] Биремовой. 15 марта прошло еще одной заседание, состав судей поменяли. Ляликова: Процесс снова отложили. На этот раз из-за неявки органов опеки. По закону представители опеки обязательно должны участвовать в таких делах, но мы пока не знаем, направили ли им должным образом уведомление. На это заседание, кстати, явился Магомед с тремя адвокатами. И они, на наш взгляд, вели себя провокационно и неуважительно. - Например? Ляликова: Отказывались выполнить наши просьбы надеть средства защиты. После замечания судебного пристава сказали, что наденут только тогда, когда в зале заседаний появятся судьи, тем самым демонстрируя полное неуважение к нашим просьбам беспокоиться о безопасности для нашего здоровья. - Свою позицию Магомед и его адвокаты как-то обозначили? Ляликова: Ходатайствовали о том, чтобы дело вернули в Кировский районный суд, то есть в первую инстанцию. Свою позицию они обосновывают положениями частей 4-5 статьи 330 ГПК РФ. Якобы были допущены процессуальные нарушения в суде первой инстанции. Когда в Верховном суде их спросили, какие именно ошибки были допущены, один из адвокатов заявил, что Кировский суд не дал ответчику возможности подать встречное исковое заявление. Мы считаем, что это абсолютно маразматический довод. С их стороны изначально поступило возражение на исковое заявление Нины, и никто не мешал тогда подать встречное исковое заявление. Времени и возможностей для этого у Магомеда было достаточно. - Встречный иск по поводу чего? Ляликова: В суде первой инстанции рассматривался иск Нины, в котором она требовала, чтобы дети проживали с ней. Соответственно, если папа, напротив, хотел, чтобы дети жили с ним, он должен был подать встречное исковое заявление. В противном случае ему не смогут отдать детей даже если выяснится, что мама чем-то там не подходит. Для того, чтобы заявлять собственные требования, нужно иметь процессуальный статус истца или встречного истца. Магомед такого иска, который был бы оформлен должным образом, не подавал. И наше мнение, что сейчас они просто пытаются прикрыть себе тыл.
