Он уходил на фронт, она оставалась ждать…
Выставка графики о войне Ивана Григорьева Посетители Художественного музея знают художника Ивана Трофимовича Григорьева по жизнерадостным натюрмортам с цветами, музыкальными инструментами и душистыми яблоками, по видам из любимого окна. В квартире на проспекте Ленина, 22 он провел последние 20 лет своей жизни — ограниченный в движении, в постоянной борьбе с болезнью, но и в постоянном […]
Выставка графики о войне Ивана Григорьева
Посетители Художественного музея знают художника Ивана Трофимовича Григорьева по жизнерадостным натюрмортам с цветами, музыкальными инструментами и душистыми яблоками, по видам из любимого окна. В квартире на проспекте Ленина, 22 он провел последние 20 лет своей жизни — ограниченный в движении, в постоянной борьбе с болезнью, но и в постоянном творческом труде, которому только в эти годы и смог, наконец, отдаться полностью.
Как и большинство участников войны, он не любил о ней рассказывать. О боевом пути артиллериста, о тяжелом ранении под Старой Руссой в августе 1941 года и втором, еще более сложном, в декабре 1942-го мы знаем больше по документам. И среди его гравюр, посвященных теме войны, мы не видим боев и обстрелов. Зато в них постоянно варьируется, отливаясь во все более лаконичные и совершенные формы, тема прощания и проводов, тема солдатских писем и писем на фронт из дома, напряженного ожидания перед репродуктором: что же там скажет Москва? Связь с близкими, их преданность и любовь — вот то, что поддерживало и давало силы шаг за шагом приближать Победу.
В истории Ивана Трофимовича, как в капле воды отразилась судьба сотен и тысяч советских людей. Выпускник издательского факультета Московского полиграфического института (1934), ученик Николая Радлова и Владимира Фаворского, он вернулся в Чувашию за несколько лет до начала войны, преподавал графику в Алатырской художественно-граверной школе и оттуда же был призван на фронт.
Дома оставалась жена, Елизавета Константиновна, с тремя маленькими детьми: Женей, Олей и Раечкой, которой едва исполнился год. В мае 1942 года он пишет жене письмо, из которого мы и узнаем о подробностях фронтовой жизни. Там совсем немного про нехватку провианта и кружащие над головой самолеты противника и куда больше — про красоту весны, нежные листья березок и пение птиц.
«Теперь я художником работаю. Разрешили работать в этой области. Богатый и интересный материал. Можешь представить: с винтовкой за плечами, котомкой и скаткой шинели, в полной боевой готовности, в обстановке боевых действий — рисующего, занимающегося искусством, высоким искусством чувств и идеалов? Постепенно начинаю приспосабливаться к условиям. Уже много зарисовок сделал».
Почему только теперь, спустя почти год после начала службы, ему, профессиональному графику разрешили рисовать? Отец Ивана Трофимовича как кулак был сослан в Сибирь, и лишь вмешательство Марии Ильиничны Ульяновой помогло восстановить справедливость. Этот факт, несомненно, бросал тень на репутацию сына.
Очень трогательно пишет он о своих художнических мечтах и желаниях. Раздобыть краски, чтобы запечатлеть цветение и нежную зелень («тут есть один очень культурный химик, окончивший Ленинградский университет, он мне обещал достать краски»), а еще — «прогнать немцев и доехать через Берлин до Рима и посмотреть на шедевры Рафаэля, Леонардо да Винчи и других мастеров эпохи Возрождения».
Ну и самая неожиданная строчка в конце письма: «…будем живы, скоро увидимся. Увидимся с детьми нашими — Женей, Олей, Раисой. Да, кажется, еще есть у нас? Ну, как растет? Зовут как? Напиши, родная жиночка. Целую тебя, детей и всех». Уходя на фронт, Иван Трофимович еще не знал, что жена беременна, и сын Игорь родился уже без него. В своих воспоминаниях Ольга Ивановна пишет, что папу в детстве почти не помнила и знала только по фотографиям, письмам да рассказам матери. И когда он вернулся, дети с трудом признали в этом усталом постаревшем человеке отца.
Посмотреть на Рафаэля ему не удалось: в июне 1943-го, после ранения, Григорьева признали негодным к воинской службе. Приехав в Чебоксары, он с головой погрузился в административную работу и учебный процесс. Директорство и преподавание в художественном училище совсем мало времени оставляли для творчества, а в девятиметровой комнатке при галерее, где они жили всей семьей, не было места для мольберта. Но все были счастливы, вновь обретя друг друга после жестокой войны, и возвращаясь к ней мыслями, спустя много лет, художник вновь и вновь говорит о любви, о надежде и радости встречи.
Линогравюры Ивана Трофимовича можно увидеть на выставке в Художественном музее до конца июня.
Елизавета Константиновна с детьми
КП-19824 Григорьев Иван Трофимович. Проводы. 1970 г., линогравюра. 42,8 х 57,1; 25 х 35,3 (р.и.).