Российские школы нашли у себя «учеников-экстремистов» для отправки в лагеря. Их попросил об этом пранкер под видом властей
В нескольких российских школах составили списки «неблагонадежных школьников», которых следует отправить в лагеря по исправлению потенциальных экстремистов. Легенду о том, что такие лагеря строятся и от школ срочно нужны списки «нехороших» детей и их родителей, выдумал белорусский акционист Владислав Бохан. Он написал письма от лица региональных властей и разослал руководству нескольких белорусских и российских школ.
Фактически на учителей не оказывалось никакого давления, они могли сообщить, что таких детей в школе нет. Но так сделали не все. Акцию Бохан назвал «В добрый путь».
Акция «В добрый путь»
Владислав Бохан известен акциями с письмами, которые он пишет от имени властей и рассылает по школам. В письмах Бохан дает задания учителям. Например, провести молитву перед иконами «святых Светланы и Степана» и прислать отчет. К «распоряжениям» он прикрепил фото икон, где вместо неких святых был изображен Степан Бандера. Учителя провели коллективную молитву Бандере и исправно прислали Бохану фотоотчет. В октябре 2023 года он также дал «задание» учителям поздравить Владимира Путина с днем рождения, держа в руках портрет молодого Степана Бандеры с его же цитатами. И вновь учителя послушались, выполнили требование «властей» и отправили отчет.
Новую акцию «В добрый путь» акционист провел в мае 2024 года в ответ на комментарии о том, что учителя и директора школ — подневольные и запуганные люди. На этот раз у тех, кого он разыгрывал, был выбор: подчиниться или не подчиняться требованию без каких-либо гипотетических последствий для себя.
«Итак, наша легенда: в регионе создается фактически лагерь для перевоспитания потенциальных “экстремистов“. И для изучения материально-технических потребностей нам нужно узнать количество наших потенциальных будущих “экстремистов“. Поэтому мы просим школы предоставить информацию — но не просто количество, но и личные данные будущих бунтовщиков, и данные родителей... Ну, так... На всякий случай», — пишет Бохан.
Распоряжения были разосланы по школам Беларуси и России. И сперва акционист стал получать ответы, где говорилось, что в школах нет потенциальных экстремистов. Всё изменилось, когда он уточнил, что руководству школ ничего не будет за наличие таких неблагонадежных элементов.
«Ирония в том, что выдавая системе потенциальных экстремистов, им могло прилететь по шапке за то, что они вообще допустили наличие оных в учреждении. А значит, недоработали с идеологией. Нужно наказать. Я решил “снять ответственность“ с учреждения за то, что не предотвратили появление потенциальных экстремистов, и привел вполне внятные критерии, которые позволяют считать учащегося потенциально опасным для режима. Теперь, чтобы отправиться в лагерь на перевоспитание, достаточно было иметь низкую успеваемость, плохую дисциплину, увлекаться соцсетями и не поддерживать действующую власть (для РБ) и т.н. “СВО“ (для РФ). Ну, как ты предотвратишь плохую успеваемость, не всем же отличниками быть, так? Школа же ведь не виновата».
По словам Бохана, из белорусских школ всё равно были получены письма об отсутствии у них таких детей. Но в двух российских школах списки были составлены — в них включили имена детей, их родителей, а также род деятельности последних. Списки составили в гимназии № 45 в Комсомольске-на-Амуре и в лицее № 4 в Красногорске (Московская область).
«Обеспечив свою безопасность невинными критериями, они стали сдавать юных бунтовщиков. Лицей из Подмосковного Красногорска выбрал одну жертву. А вот гимназия из Комсомольска-на-Амуре выкатила целый список кандидатов на ссылку. Ради объективности стоит добавить, что тех, кто предоставил отписки, было больше, чем тех, кто “сдал“. Абсолютная это величина или это динамика, думать вам».
В чем мотивация школ
По словам главы «Альянса учителей» Даниила Кена, мотивом таких действий может быть не только страх ответственности, которая в данном случае никому даже гипотетически не грозила, но и культура доносов, против которой бюджетники не готовы идти.
«Я вижу 3 основных мотива.
- Государство создает ожидание наказания для тех, кто не сообщит о неблагонадежных гражданах. Люди боятся, что их заподозрят в симпатиях и солидарности с теми, кто настроен оппозиционно. Старательно продвигаемая государством культура доносов имеет побочный эффект: не только доносчики поощряются, но и тем, кто против доносов, начинает казаться, что это некоторый акт сопротивления, а люди к нему не готовы.
- Государство с началом войны сказало учителям, что они нужны и важны. Но показало не большими зарплатами, не хорошими условиями, а возложив на них очень важную для государства функцию военной пропаганды и втягивания семей в прямые формы поддержки войны (письма, посылки и т.п.). Униженные люди почувствовали себя важными людьми и платят старательной демонстрацией лояльности.
- Среди учителей, как и в целом в обществе, есть какой-то небольшой процент оголтелых сторонников войны, Путина, жесткой борьбы с неугодными и т.д. Сейчас они чувствуют, что пришло их время и можно реализовать свои наклонности. То, о чем они раньше фантазировали, — жесткая рука, наведение порядка и т.п. — сейчас они могут участвовать в строительстве такого государства».
Как пояснила The Insider сотрудница одной из российских школ на условиях анонимности, подобные распоряжения «сверху» часто выполняются без раздумий.
«Управленцы чаще всего вообще не задумываются по двум причинам: во-первых, так завалены работой и так привыкли ко всяким дебильным распоряжениям из центра, что стремятся побыстрее их выполнить, не вдумываясь в содержание. Во-вторых, общий интеллектуальный уровень управленцев от образования оставляет желать лучшего: отрицательный отбор во всей красе — умные люди туда не идут, они уж лучше преподавать будут, там хоть какой-то смысл в работе есть. Есть оставшиеся из 90-х – начала 2000-х нормальные управленцы, есть нетиповые школы, где и молодые мозги в управлении есть, и могут себе позволить манкировать “указивками”, но большинство, увы, работают по алгоритму: прилетело — изобразили деятельность — отчитались».
Эксперимент Милгрэма
В 1961–1962 годах американский социальный психолог Стэнли Милгрэм провел серию экспериментов, будучи под впечатлением от линии защиты нацистского чиновника, подполковника СС Адольфа Эйхмана, который утверждал, что не был «ответственным действующим лицом» в отношении своих преступлений против человечества во время Второй мировой. Эйхман настаивал, что он «только выполнял приказы».
Милгрэм задался вопросом — как далеко может зайти человек, ощущая давление руководства. Тогда он поставил серию экспериментов, где к испытуемому выдвигались требования и не озвучивались никакие последствия в случае отказа от выполнения условий.
В эксперименте один испытуемый считал, что участвует в тесте на запоминание, и задавал вопросы второму человеку, который сидел за стеной. За каждый неправильный ответ он должен был бить током отвечающего. В комнате с «истязателем» за его спиной находился «начальник» — человек в лабораторном халате. После каждого неправильного ответа он рекомендовал «истязателю» увеличивать напряжение. Испытуемый не знал, что за стеной находится актер и никаких ударов током на самом деле не происходит. При этом актер после каждого удара, которые «становились» всё сильнее, включал запись с криками и стучал в стену.
По мере того, как испытание продолжалось, на пленках воспроизводились всё более отчаянные и полные страдания аудиозаписи криков. Актер стучал в стену, умолял, чтобы его выпустили, и произносил строчки по сценарию о том, что у него якобы больное сердце. После седьмого шока актер переставал издавать какие-либо звуки, имитируя потерю сознания. Тем не менее «начальник» требовал трактовать отсутствие ответа в течение 5–10 секунд как неверный ответ и назначать следующий удар, увеличивая напряжение — вплоть до последнего переключателя, который был помечен как «450 вольт» и «потенциально смертельный».
В одной серии опытов 26 из 40 испытуемых подняли уровень ударов электрошоком до 450 вольт, и абсолютно все поднялись до 300 вольт.