Турчинов врал народу, что в стране есть армия
Бывший секретарь СНБОУ признался, как откровенно лгал народу, что в стране есть армия, и как, обратившись за помощью к «стратегическим партнерам» в 2014 году, получил ответ, что они не хотят раздражать Путина. Какой главный вывод сделал Александр Турчинов и почему, по его мнению, Украина не способна была удержать Крым — в интервью Еспресо.
Турчинов: глаза Путина залиты кровью украинских патриотов. За эту кровь российское политическое руководство и лично Путин будут отвечать (Еспресо, Украина)
Бывший исполняющий обязанности президента Украины (2014), экс-секретарь СНБОУ Александр Турчинов — в программе «Вечер с Николаем Княжицким»
Николай Княжицкий: Александр Валентинович, я вспоминаю времена, когда власти в Украине фактически не стало, когда Янукович сбежал… У вас были мысли в тот момент — что делать? Какие-то предубеждения, страх… Что вы чувствовали, когда увидели пустые кабинеты Офиса президента, Верховной Рады, МВД, вообще всех?
Александр Турчинов: Действительно, вы знаете, после 20 февраля (2014 года, — ред.) в Украине практически не было власти. Старая власть сбежала в Россию, а новую еще не выбрали. Причем, не только Янукович сбежал к своим хозяевам — вместе с ним бежали все руководители силовых министерств и ведомств, большинство министров из Кабинета министров во главе с Азаровым, многие руководители региональных администраций. Фактически была разрушена не только силовая составляющая, а вся система исполнительной власти. Это было чрезвычайно опасно. И, безусловно, именно этим моментом воспользовался Путин, когда начал военную агрессию против нас. Агрессия против Украины началась 20 февраля, когда, вы помните, на Майдане была кровь, когда на наших глазах умирали герои Небесной сотни. Безусловно, тогда было не до полуострова, никто не мог подумать, что начинается война.
— То есть, война началась 20 февраля.
— Да, 20 февраля. Это не секрет и россияне этого не скрывают: это официальное начало войны. Хотя, мы же с вами понимаем, что реальная война против Украины, пожалуй, не прекращалась с момента получения нами независимости. И, к сожалению, российская агрессия шла по нарастающей. Крым — и не только Крым, но и Восток, и фактически вся Украина по их плану должны были перейти под полный контроль Российской Федерации. Это идея фикс Путина: восстановить советскую империю, как ее называли «империю зла». Это, собственно, и есть стратегическая парадигма агрессивной, опасной деятельности РФ. Ну и, безусловно, они к этому серьезно готовились. Давайте вспомним 1994 год. Подписание Будапештского меморандума. Сознательный отказ Украины от стратегического ядерного оружия. Вопрос: а кому отошло это оружие? Российской Федерации.
— Ну, они же вроде его уничтожали.
— Знаете, что интересно. Надо знать современную украинскую историю. Потому что иначе выводов не сделаешь, иначе будешь все время на эти грабли наступать. В 1993-1994 годах российский парламент принимает решения, что акты о передаче Крыма Украине являются недействительными. Второе решение российского парламента: признать Севастополь федеральным городом Российской Федерации. Это практически накануне подписания Будапештского меморандума. То есть они демонстрируют свои территориальные претензии, они принимают решения, и ответ Украины — мы отказываемся от ядерного оружия и передаем его оптом Российской Федерации, которая не скрывает своей позиции в отношении Украины. Далее — распределение Черноморского флота, хотя, согласно Беловежским соглашениям было принято решение, что все войска и оружие, которые находятся на территории Украины, принадлежат нашему государству. Черноморский флот находился на территории Украины, но под давлением России они начали его распределение. В результате Украина получила 20% Черноморского флота, который должен полностью ей принадлежать. Более того, тогдашняя власть пошла на создание российской военной базы, самой мощной на территории полуострова. И это произошло в 1997 году: с 1993 года начались переговоры, и в 1997 году принимается решение о полном разделе Черноморского флота и создании военных баз. В 1999 году украинский парламент ратифицировал это решение.
Когда говорят о предпосылках военной агрессии РФ против Украины, нельзя забывать о том, как разоружали наше государство. Как системно, год за годом, нас лишили не только ядерного оружия, а и мощного военного потенциала, который фактически полностью был утрачен. Министры обороны, начальники Генштаба распродавали военное имущество, распродавали достаточно эффективное оружие. Танки продавали по стоимости легковых автомобилей. Снимали с боевого дежурства зенитные комплексы, даже такие как С-300 и Бук-М1, и продавали их в сто раз дешевле рыночной стоимости.
В сентябре 2013 года прошли учения «Запад-2013» общей армии РФ и Беларуси. Фабула этих учений даже не скрывалась: в одной «соседней стране» происходит государственный переворот и вооруженные Западом незаконные военные формирования (потом нас назовут хунтой) захватили власть. «Законная власть» этой страны обращается к России с просьбой ввести войска и восстановить конституционный порядок.
То есть, уже в сентябре 2013-го они готовились к вторжению в Украину и, фактически, не очень это скрывали. Это известная технология: сначала приходят российские телеканалы, а за ними — российские танки. И именно это было отработано в Крыму при полной поддержке власти Януковича, которая — от Киева до Крыма, от Киева до Донецка, Одессы, других регионов — фактически способствовала распространению украинофобских идей и идеалов «русского мира». Когда мы говорим об оккупации Крыма и ОРДЛО, население этих регионов, отравленное российской пропагандой, способствовало российской агрессии и приветствовало ее, потому что им рассказывали ужасы о Майдане — в Киеве к власти пришла хунта и сейчас всех русскоязычных будут бросать за решетку или убивать. То есть такие неадекватные фейки навязывались и люди начинали это воспринимать, этому верить, потому что другой информации не было. И именно вертикаль Януковича, именно они душили альтернативные источники информации. И что мне рассказывать, вы лучше меня это знаете. Вы тогда руководили одним из оппозиционных каналов, которых тогда осталось два — два с половиной в стране (в 2013 году создан телеканал «Еспресо», — ред.), и их постоянно ограничивали, постоянно притесняли. Фактически тогда украинского телевидения, украинского радио в стране уже почти не оставалось — были отдельные оппозиционные команды, которые держались из последних сил.
— Я вспоминаю то время. Всегда вопрос: кто сдал Крым? А у меня всегда возникает вопрос: а были хоть какие-то силы его удержать? Потому что я провожу экономическую параллель: помню, Яценюк сказал, что, когда он пришел, то в нашем казначействе было 20 тысяч гривен или что-то такое, какие-то копейки, денег не было. Если армия деморализована, распродана, не имеет никаких целей… Я помню, простите, когда мы были на Майдане, люди из «Беркута», которые приезжали из Днепра, не говоря уже о Крыме или Одессе, такое впечатление, что с ними политинформацию проводили: это были российские солдаты, а не какие-то украинские бойцы внутренних дел. Видимо, то же самое происходило в значительной части армии. Были ли вообще тогда в Украине силы что-то защищать?
— Знаете, вообще тезис «сдали Крым» — это стереотип, который навязывается именно российской пропагандой. Они везде — и с трибуны ООН, и из своих телеканалов — везде рассказывают, что не было никакой оккупации. Сам Крым пришел в объятия матушки России и все было вежливо и красиво. На самом деле была четкая оккупационная стратегия, реализованная Путиным. Это была военная оккупация. Я об этом могу часами подробно рассказывать. Кто сегодня рассказывает о том, что «Крым сдали»? Прежде всего те, кто разоружал нашу армию.
— Так не только. И Зеленский об этом рассказывает.
— Я до этого еще дойду. Рассказывают те, кто разоружал нашу армию, кто распродавал военное имущество. Те, кто должен отвечать за то состояние армии, в котором она находилась в начале 2014 года. А по официальным отчетам украинского Генштаба (заметьте, это не моя оценка, это официальные данные) по итогам 2013 года, который подавался Януковичу, конечно, приукрашенным, у нас боеспособными были только до 20% воинских подразделений. Это приукрашенная цифра. Они трижды меняли оценки для того, чтобы хоть как-то скрыть то, что у нас фактически не было ни одного боеспособного подразделения. И когда мы с этим столкнулись — это была катастрофа.
Я должен был рассказывать людям, что армия готова нас защитить, потому что в Украине начиналась паника. Представьте, если бы я вышел в первые дни начала военной агрессии России и сказал: «Друзья, у нас нет армии, некому нас защитить, поэтому спасаемся кто как может». Люди начали бы из окон прыгать. То есть, наоборот, надо было людям дать хоть какой-то оптимизм. И я, беря на себя ответственность, принимая на себя всю ту грязь, что лилась отовсюду, всю истерию, говорил: «Друзья, у нас есть армия, мы ее сейчас восстановим». Накануне агрессии в Крыму расформировали армейские корпуса, передали сухопутную составляющую морякам, под руководство ВМС, которые способны были ею управлять. У нас Замана (Владимир Замана, генерал-полковник, с 18 февраля 2012-го по 19 февраля 2014-го начальник Генштаба, главнокомандующий ВСУ, С19 февраля 2014-го — заместитель секретаря СНБО, с 22 февраля 2014 года — уполномоченный ВРУ по контролю деятельности Минобороны, — ред.), по которому сейчас идет уголовное производство, много ходит по телеканалам и рассказывает, как надо было защищать Крым. В сентябре (2013 года — ред.), когда в России проходят учения по захвату Украины, наш Генштаб принял решение о ликвидации всей системы военного управления и перехода на новую. А план перехода — на начало 2014 года. То есть, фактически было сознательно сломана система управления войсками, система логистического обеспечения войск. Это не может быть случайным стечением обстоятельств. Старая система была разрушена, а новая работать не начала. Это один интересный момент.
Второй момент — это еще Гриценко начал, который поставил рекорды по распродаже военного имущества, — полностью, системно ликвидировали систему мобилизационной подготовки. Особенно катастрофа была при президенте Януковиче. Наши военкоматы — сначала на 500, затем на 3,5 тысячи сократили численность. Дошло до того, что в военкоматах оставалось по три человека, которые просто арендовали какую-то одну комнату, потому что даже помещения начали распродавать. Уничтожили все информационные базы, по которым можно было призывать наших военнослужащих. И когда я дал команду подготовить мобилизацию, мне ответили, что этого нельзя сделать, потому что сначала надо восстановить систему военкоматов, восстановить мобилизационную систему. Не было реестров, не было баз данных. Когда начался захват Крыма, я 28 февраля проводил заседание СНБО. Кроме решений о приведении войск в полную боевую готовность, о системе противодействия этой агрессии, было принято обращение к нашим партнерам, в соответствии с Будапештским меморандумом, о помощи. Украина отдала оружие в обмен на гарантию нашей безопасности и неприкосновенность наших границ.
— Вы, наверное, верили тогда, что да, все здесь уничтожено Януковичем, все под Россией, но народ восстал, Запад нас оценил, увидел, мы подписали меморандум, и сейчас нам помогут, сейчас Россию остановят, поставят на место… А потом ничего не произошло.
— Знаете, такая иллюзия была. Даже первое решение СНБО — именно обратиться к нашим партнерам по выполнению своих обязательств по Будапештскому меморандуму. И для меня был шок, когда я начал переговоры с нашими стратегическими партнерами, нашими союзниками, и мне сказали:
— No, здесь есть проблемы, мы не готовы вступать в военный конфликт с Россией.
— А как же меморандум?!
— Ну, это политическая декларация.
— Да оружие же ядерное было реальное, это был третий в мире по мощности ядерный потенциал.
— Ну, мы вам поможем на дипломатическом уровне.
И знаете, этот шок… Я просил: «Ну, ОК, не можете помочь войсками, не будете вступать в войну с Россией, то предоставьте нам военно-техническую помощь, у меня не во что одеть солдат, нет ни одного бронежилета, который бы защитил жизнь солдата, шлема никакого нет кевларового… » Ответ опять: « Нет. Мы не можем раздражать Путина. Потому что когда начнется военная помощь, это побуждает Путина к более активной агрессии против Украины. Поэтому мы будем сдерживать его на дипломатическом фронте, в перспективе санкции будем вводить. И это формат нашей помощи».
Для меня это было переосмыслением и осознанием: XXI век — это век, где каждый должен рассчитывать только на собственные силы, и других вариантов нету. Мы рассчитывали только на собственные силы в тех страшных условиях, когда у нас фактически не было вооруженных сил, а солдаты и офицеры были деморализованы… Пример: в первые дни захвата Автономии 70% численности наших Вооруженных сил, солдат и офицеров, перешли на сторону агрессора. 70 процентов!
— А все рассказывают: им не дали команду, если бы им дали команду из Киева…
— Я о «команде» еще много могу рассказать интересного. Но здесь другая проблема. В других силовых структурах было еще хуже. 90% работников СБУ и Управления госохраны перешли на сторону агрессора. А рекорд поставили сотрудники МВД, там 99,9%, то есть на пальцах одной руки можно посчитать тех, кто из крымской милиции остался достойным офицером и вышел из оккупированного Крыма. Это был отдельный вид испытания — когда началась эта измена и массовый переход на сторону агрессора. Но и это не было главной проблемой. 27 февраля началась открытая фаза захвата. С 20-го до 27-го они просто накапливали силы, перебрасывали войска в АРК. Это были огромные силы: дивизии, бригады, полки, перебрасывали и морским, и воздушным путем… А у нас там небольшая группа офицеров, которые не предали, которые находятся в окружении.
И вот 27 февраля, когда захватили парламент, мы увидели реальную ситуацию. Почему 27-го мы узнали об агрессии в Крыму, хотя она в активной фазе была уже с 20-го? Мы с вами в начале говорили, что Янукович и все руководители силовых структур скрылись. Разведки нет, Службы безопасности нет, милиции нет… Вспомните, милиция тогда даже в Киеве боялась выходить на улицы, потому что их били и разоружали после тех кровавых событий, которые были на Майдане. И в этих условиях надо действовать, надо что-то делать. И представьте себе настроение тех, кто остался в окружении без реального оружия и реальной помощи. Вклад тех, кто тогда смог выстоять в окружении, недооценен. Благодаря им мы тогда фактически спасли Украину. Они были в полном окружении, без связи, потому что связь перерезали буквально в первые часы военной операции.
Но, при всех этих проблемах это была не главная угроза. На заседании СНБО сообщает министр обороны и говорит, что Крым — это не главная угроза. На границе с Украиной, на севере и на востоке, формируется группировка (войск России, — ред.) в количестве около 200 тысяч, и судя по тому, как они выстраивают свои военные порядки, они готовятся к вторжению. А у нас, по словам министра, на всю Украину можно собрать и укомплектовать из разных частей лишь несколько батальонно-тактических групп. Это около 5 тысяч человек.
— Со всей Украины.
— Со всей Украины. И война в Крыму, и армада на северной границе и… 1 марта парламент РФ дает Путину согласие на вторжение в Украину. А у меня фактически весь Юг и Восток — горит. Сепаратистские мятежи, «русская весна» от Харькова до Одессы, захват администраций… Силовики не только противодействуют, а также способствуют. И надо подавить эти мятежи.
И надо построить армию, понимая, что помощи не будет, что мы рассчитываем только на себя. Надо восстановить полностью разрушенный оборонно-промышленный комплекс, потому что, чтобы вооружить армию, надо начать производить оружие. И надо время. Министр говорит, что у нас в армии 18-летние мальчики, которые служат только один год, ни разу не стреляли, не готовы к войне и не смогут воевать. Надо проводить обучение, надо их вооружить. В конце концов, надо их накормить, а у нас даже полевые кухни распродали, и логистика разрушена. У нас, даже когда на Востоке уже была война, бойцы жили на сухпайке. Только благодаря волонтерам, которые им горячую пищу подвозили, они хоть как-то могли существовать. В этих условиях надо защищать страну, надо восстанавливать наш военный потенциал. В этих условиях было принято решение перебрасывать остатки наших войск, что там еще могло стрелять, не в Крым, а на восток и север, чтобы закрыть опасные направления вторжения — киевское, харьковское, донецкое. Это было трудное решение, но другого — не было. Доехать танкам из Черниговской области в Киев — несколько часов, и этого нельзя было допустить.
— А вот рассказывают, что якобы готовилась какая-то операция, чтобы десантников забросить в Крым. Сейчас много такой информации.
— Знаете, сейчас много фейков. С одной стороны много есть «специалистов», которые ни разу на фронте не были, вот именно они рассказывают, как надо воевать, как надо было наступать. Но есть и некоторые из тех, что работали в Генштабе, и они героически рассказывают об операциях, которые надо было проводить. Я больше ценю тех, кто продемонстрировал свой героизм не во время интервью или газетных и интернет-публикаций, а на фронте. Те рассказы о десантной операции в северном Крыму — фейк, если корректнее сказать, то миф. Эта операция как раз и демонстрирует состояние ВСУ того времени. Действительно, несмотря на то, что все силы мы бросили на восток и север, я требовал от Генштаба чем-то помочь тем остаткам наших военных подразделений, находящимся в окружении в Крыму.
И действительно сформировали формат, когда мы сможем бросить десант и либо закрепиться на севере Крыма, либо взять под контроль один из аэродромов, чтобы создать воздушный коридор и потом попытаться по возможности наращивать там силы.
В первых числах марта (2014 года, — ред.) ближе к Крыму была 79-я, если не ошибаюсь, бригада. Именно ей поручили сформировать группу, которая будет прорываться через Перешеек в Крым. Они смогли завести аж шесть бронетранспортеров. Сели на них и поехали в направлении перешейка. На перешейке уже стоял крымский и севастопольский «Беркут», который предал первым. Беркутовцы стали первой линией обороны перешейка, а за ними уже регулярные части Российской Федерации. И вот эта «мощная» группа из шести бронетранспортеров продвигалась на штурм, но до границы с Крымом смогли доехать только два бронетранспортера, потому что четыре сломались по дороге. Безусловно, командиры не приняли решение атаковать российские войска на двух бронетранспортерах.
Тогда быстро был отработан формат, переброски наших десантников самолетами. У нас могли выполнять такие задачи два самолета Ил, они могли перевезти где-то 550 человек. Но проблема в том, что уже 27-28 февраля все крымские аэродромы были захвачены. Поступила информация, что мы можем провести операцию на джанкойском аэродроме, который, может быть, еще не захвачен. Для того чтобы проверить реальную ситуацию, десантники отправили старшего офицера — в то время майора, который потом очень хорошо себя показал во время войны и сейчас уже стал генералом. Он под видом таксиста проехал в Крым и провел разведку ситуации. Он увидел, что происходит на перешейке и какая там концентрация российских войск. Уже надо было думать, как мы будем защищать Херсонскую и Николаевскую области, если пойдет наступление, потому что у нас там никакой защиты не было. Главное выяснилось, что джанкойский аэродром полностью окружен российскими войсками, а командир военной комендатуры аэродрома передал уже всю инфраструктуру аэродрома россиянам. То есть, это была готова ловушка, в которой мы могли бы потерять вместе с самолетами всех десантников, которых на тот момент могли собрать со всей Украины. Безусловно, Генштаб отказался от планов высадки десантников на верную смерть или плен. Рассказ о том, что самолеты с десантниками над Крымом развернули, потому что кто-то дал команду возвращаться, — это пустые разговоры людей, которые, к сожалению, не имеют ответственности перед собственной страной
Поняв, что у перешейка высокая концентрация российских войск, было принято решение перебросить этих десантников на ближайший к Крыму аэродром, чтобы защитить от вторжения юг Украины. Они заняли оборону перед Крымом. Это было сделано очень своевременно, поскольку российские вертолеты уже отрабатывали высадку на материковой части Украины вблизи Крыма собственным десантом. Их интересовал захват центров энерго- и водоснабжения в Крым. Благодаря своевременной переброске украинского десанта в Херсонскую область, россиянам не удалось захватить эти стратегические позиции.
— А как удалось сохранить эффективными этих десантников? Как они остались такими эффективными в развалившейся системе Януковича?
— Давайте так говорить: боевого столкновения тогда не было. Я, как человек, понимаю командиров, которые говорят: вот если бы мне приказали, я бы…
Но реалии были совсем другие. Когда началась война на Донбассе, мы провели мобилизацию, хоть как-то вооружили наших военных, отремонтировали технику, которая уже могла хоть 100 километров проехать и не остановиться… Под Славянском бойцов 25-й десантной бригады, которые должны выполнять боевые задачи, окружили невооруженные местные жители, и десантники отдали свое оружие. То есть, представьте себе, это был даже не Крым, где стояли лучшие российские войска: десантно-штурмовые, десантные, соединения морской пехоты, спецназовцы!
Разоружение 25-й десантной бригады было демонстрацией нашей боеспособности того времени. Меня это так поразило, что я даже подписал указ о расформировании этой бригады. Потом ко мне пришли ветераны-десантники и сказали: «Ну, так случилось. Ребята еще не готовы воевать, но они научатся. Дайте шанс, они кровью смоют этот позор». Я отменил этот указ. И правильно сделал, потому что сейчас 25-я бригада — одна из лучших. Но им надо было научиться, надо было пройти через этот позор, пройти этот путь, чтобы научиться воевать и уже гонять этих российских и других военных преступников.
— Когда произошел этот перелом? Когда вы почувствовали, что у нас есть армия? Может еще недостаточно сильная, но это армия.
— Уже в мае (2014 года, — ред.) мы начали наступать, проведя первые операции, в которых разбили российских наемников. Сформировали линию фронта, зачистили всех, кто у нас в тылу пытался поднять мятежи, — это были постоянные выступления в Одесской, Николаевской, Херсонской, Запорожской, тогда еще Днепропетровской, Донецкой, Луганской и Харьковской областях. В мае мы уже покончили со всеми сепаратистскими мятежами от Одессы до Харькова. Где-то это прошло спокойно, где-то, вы знаете, были трагические события.
Очень хорошо помню, как мы отбивали Донецкий аэропорт, когда россияне бросили туда бригаду кадровых военных из Чеченской республики. Они тогда захватили терминал. Имея опыт Крыма, я знаю, что, когда они захватывают аэродромы, возникает колоссальная опасность, потому что они начинают использовать против нас авиацию. И представьте себе, если бы они захватили и начали использовать Луганский и Донецкий аэродромы. У нас бы «шахтеры» уже летали бы на Мигах и на Су и рассказывали, что они их отыскали в шахтах, и уже могли бы наносить удары по всей территории Украины. Поэтому первое, что я сделал, когда началась война, приказал взять под контроль все аэродромы — от Мариуполя до Краматорска, Донецка и Луганска. И тут поступает информация, что они мощными силами отбивают и уже захватили терминал ДАПа. Я дал команду нанести воздушный удар по этому терминалу. Проходит час, а о выполнении приказа не докладывают. Почему? Ответ: «Вы понимаете, этот терминал принадлежит Ахметову, и он может счет выставить за то, что мы его разрушим». Я редко использую ненормативную лексику, но здесь уже не удержался. Сказал, что если приказ не выполнят в течение ближайшего времени, то будет другой формат отношений. Только тогда был нанесен удар по терминалу. Россияне этого не ожидали, и наши добили террористов. Там погибло очень много и россиян, и чеченцев. Это была очень удачная операция. Враг начал отступать, а другие российские подразделения подумали, что это украинские войска идут в наступление и начали по ним стрелять. Это была одна из первых удачных операций. Затем было освобождение Красного лимана и начался путь к освобождению Донбасса. Две трети Донбасса были освобождены. Только когда они бросили мощную российскую группировку кадровых войск, которая превысила численностью и мощностью украинские подразделения, они смогли остановить наше наступление и тогда случилась Иловайская трагедия. Это было уже после того, как мы освободили значительную часть — от Славянска до Мариуполя.
К большому сожалению, эта война продолжается и сейчас. И эти разговоры о «мире в глазах Путина»… Его глаза залиты кровью. Кровью украинских патриотов. За эту кровь российское политическое руководство и лично Путин будут отвечать.
— Крым. Какая перспектива решения?
— Я оптимист в этом вопросе. Конечно, не могу сказать, что это будет в ближайшее время. Различные «крымские платформы» — это все пустые разговоры. Путь только один. Это мощные украинские вооруженные силы, вооруженные самым современным оружием. Это мощная украинская экономика, которая обеспечивает все наши оборонительные расходы. Я помню конец 1980-х годов, начало 1990-х. тогда считали, что Советский Союз — навсегда, был, есть и будет. И буквально в течение нескольких месяцев эта страшная и кровавая империя была разрушена до основания. Даже Запад этого не ожидал. Поэтому когда Россия говорит, что они наследники СССР, я согласен: да, наследники. Я убежден, что они унаследовали эту разрушительную систему. Потому что тоталитарная власть всегда обречена на саморазрушение. И, безусловно, когда с одной стороны — наше давление, наша экономически развитая, успешная Украина, мощные экономические и политические санкции, сильная армия, которая сможет отразить любую провокацию, а с другой — Россия — колосс на глиняных ногах, который начнет сыпаться, тогда у нас будут вопросы не только по Крыму.