Ну что, девочки? Страшное дело — группе «Иванушки International» скоро 30 лет. Впрочем, ее солист Андрей Григорьев-Апполонов на цифрах не заморачивается и никому не советует, зато рассказывает истории, которые приключились за эти годы. Как фанатки оккупировали подъезд Рыжего из «Иванушек», где проходили первые концерты, чем отличаются большие залы от частных вечеринок, а Москва — от его родного Сочи, и стоит ли ждать сериала о, наверное, самой яркой группе страны — об этом и многом другом Андрей рассказал в беседе с «Мослентой». Ниже — его монолог. Про детство в Сочи и аншлаг в трехкомнатной квартире Я родился и вырос в чудесном городе Сочи. Он для меня был прекрасен всегда, даже летом, когда к нам приезжали родственники из Саратова и Ленинграда. Родители такие визиты терпеть не могли, но родным ведь не откажешь. Мне приходилось переселяться на лоджию и спать на раскладушке, чтобы наши гости чувствовали себя комфортно. Каждое лето в нашей трехкомнатной квартирке в Завокзальном районе был аншлаг. Благодаря этому городу я полюбил музыку, сцену. Мои родители очень интересовались искусством, любили театр. Все детство они водили меня на различные постановки, концерты Кобзона и «Наутилуса Помпилиуса». В Сочи я увидел лучших артистов из всех, кто смог туда доехать. Наверное, если бы я жил в Воронеже или Волгограде, я бы вряд ли имел возможность по три раза в неделю ходить летом на концерты. Про ностальгию по 80-м и обновленный город Знаю, что пожилые сочинцы сейчас жалуются на то, что город сильно изменился. Они ностальгируют по Сочи времен 80-х, обмениваются старыми фотографиями и все причитают: «Понастроили да понаехали…» А мне он нравился и тогда, и сейчас. Я люблю сегодняшний Сочи с новыми комфортными гостиницами, развлечениями и так далее. В моем детстве нужно было потратить пять часов, чтобы добраться до Красной Поляны. Сейчас это все гораздо проще и удобнее. И что в этом плохого? Раньше Сочи был только летним курортом, а сейчас — круглогодичный. По-моему, это огромное достижение. В Сочи по-прежнему есть старые ресторанчики для своих, где «шашлычок под коньячок», прыжки через костер и старые панельные пятиэтажки. Все это, настоящее и аутентичное, осталось и радует коренных сочинцев. Про московские страхи и первые съемные квартиры До переезда в столицу я очень боялся Москву. Боялся буквально, на уровне «физики». В Сочи мне все было знакомо, а Москва... Впервые я приехал, когда поступал в ГИТИС — сдавал экзамены. На дворе был 1988 год. Вышел вечером на улицу и вижу темную, погруженную во мрак грязную Москву с бомжами... Кошмар! Первое впечатление было ужасным. Жил я везде, где меня могли приютить, — у дальних родственников на Севастопольской, у друзей, у знакомого знакомых на Старом Арбате, пару раз ночевал у кого-то на Профсоюзной... Кто пускал, тому и спасибо! Так было на протяжении пяти лет. Первое жилье я снимал на Удальцова. Там же, кстати, случился и первым концерт «Иванушек». Потом, в 1994 году, я снял квартиру на «Академической». Про прикольную сессию и удар в челюсть Хоть Москва мне и не нравилась, я приезжал каждые полгода и терпел ради творчества. Сессия в ГИТИСе — это прекрасно. Ребята со всей страны приезжали и учились актерскому искусству, режиссуре и многому другому. Это было очень классно. Мы развлекались как могли и учились с интересом и усердием. А в остальном все было не так весело. Помню, в конце 80-х у молодежи был такой прикол. Открываются двери вагона метро, я стою, готовый выходить и бежать на лекцию… И вдруг мне прилетает мощный удар в челюсть. Я, естественно, падаю, а надо мной стоит орава двадцатилеток, ржут. Такое вот развлечение. Про влюбленность в Москву Не любил я город. Но понимал, что это столица. В свободные от учебы дни буквально заставлял себя влюбляться в Москву. На третьем курсе после занятий я начал выбираться в город. Мне нравилось приезжать на Тверскую и бродить по переулочкам. В Сочи такой архитектуры не было. Там — только пятиэтажки, какая-то невнятная набережная и санатории сталинские. Первое, во что я влюбился, — это московская архитектура. Я обожал гулять по Спиридоновке, по Бронной, торчал в библиотеке на Петровских Линиях и читал про столичных архитекторов. В 1994 году я сдал последний государственный экзамен в институте и закончил учиться. Выхожу из института, смотрю на Москву… Она тогда уже зацвела: появились новые рестораны, началось какое-то движение. И вот смотрю я и думаю: «А Москва хороша!» И впервые остался в городе еще на несколько дней и нормально затусил. Какие-то клубы уже пооткрывались. Мы с нынешним композитором «Иванушек», а тогда просто моим хорошим товарищем Игорем Матвиенко, отрывались как могли. Тогда еще не было разговоров о нашем проекте, но в воздухе уже что-то витало. Сейчас я обожаю Москву. Живу на два города — то в Москве, то в Сочи. Если есть неделька выходных, с удовольствием лечу на родину и окунаюсь в жизнь, которая была до «Иванушек». Возвращаюсь туда, и мне как будто снова 25 лет. Про москвичей, сочинцев и тропикоз Сочинцы и москвичи, конечно, очень разные. Во-первых, у сочинцев нет загара. Они не ходят на море. Вот когда постоянно находишься в каменных джунглях, тогда начинаешь осознавать весь кайф отдыха на пляже, валяния на полотенчике и трехчасового загорания. А если ты живешь в Сочи и все это в свободном доступе — на фиг надо! Никто из моих друзей не загорал, а в море мы купались, только когда вода нагревалась минимум до 25 градусов. Во-вторых, москвичи водоплавающие. Им очень нужна вода и всякие водные развлечения. Сочинцы если два раза за лето в море нырнут, то это уже достижение. Сочинцы очень гостеприимные. Москвичи в столице зарабатывают деньги и везут их в Сочи — тратить. А сочинцы — народ небогатый. Москвичи и петербуржцы — основные спонсоры сочинцев, которые всегда сдавали туристам свои квартиры или комнаты. Летом поработал, а зимой отдыхаешь. В холодное время года в Сочи делать нечего. Тоска смертная, ветер со всех сторон, а ноль градусов ощущаются как минус 25. А москвичи — трудяги. У них характер нордический. Пашут всю жизнь, работают, потеют. А потом в Сочи приезжают и тоже заболевают тропикозом: ничего не хотят, только лежат, выпивают, тусят и крутят курортные романы. Про девушек московских и девушек южных Кстати, жительницы Сочи и москвички тоже отличаются. В Москве девушки более меркантильные. У меня нет к ним никаких претензий, это просто факт. В Сочи, по крайней мере раньше, девушки общались с молодыми людьми только по любви. Я работал режиссером в сочинском театре мод «Мини-Макси» и видел очень много красивых девушек. Им дарили дорогущие подарки, букеты и украшения, чтобы те согласились провести с кем-то из поклонников романтический вечер. Все отказывались! Я говорю: «Вы че, дуры? Озолотились бы давно!» Но — нет. Раньше девчонки в Сочи были точно целомудреннее. Сейчас — уже затрудняюсь сказать. В Сочи, кстати, ездят обеспеченные люди, чиновники и бизнесмены, те, кто может себе позволить довольно дорогой отдых. Это город не из дешевых. Молодежь перестала в Сочи ездить: он им не по карману. К тому же раньше клубов в городе было гораздо больше, а сейчас многие позакрывались. Все подорожало. Молодые ребята не могут купить себе джин-тоник за тысячу рублей, а старички в клубы не ходят. Про первый концерт «Иванушек» в Москве и первый клуб Первый московский концерт «Иванушек» состоялся 26 апреля 1995 года. Это было на улице Удальцова. На первом этаже того здания был универсам, а на втором — ночной клуб, дико модный в 90-е. Там отдыхали и Пресняков, и Мазаев. А мы, начинающие музыканты, благодаря нашему продюсерскому центру, получили возможность там репетировать днем нашу хореографию и песни. Владелец клуба был хорошим товарищем Игоря Матвиенко, нашего композитора. Он нам любезно предоставил площадку. Там была сцена, диджейская стойка, танцпол, барная стойка — все как надо. После репетиции даже пивком угощали. У нас тогда было три или четыре песни, мы еще даже «Иванушками» не были. Название появилось только через полгода. По-моему, впервые мы выступали с афишей «Группа Союз Аполлонов», или группа «Карандаши», или «Мечтатели»... Уже не помню. У меня была тетрадка, где было несколько сотен вариантов названия для нашего коллектива. Но, слава богу, в какой-то момент из космоса к нам прилетела идея назваться «Иванушками». За первое выступление владелец клуба заплатил нам 300 долларов. Можно сказать, что он из своего кармана их отдал, чтобы нас не расстроить. Но если бы и не заработали, мы не обиделись бы. Мы были счастливы, что нам просто дали выступить — нам, никому не известной группе без названия с тремя никому не известными песнями. Про время до того, как появились «Тучи» Раз в месяц мы выступали на Удальцова. Потом нас позвали в клуб «Пилот» на Пресне. К тому моменту мы уже записали альбом. Платили по 400-500 долларов за выступление. Пока мы «Тучи» не спели, приходилось работать за гроши. Игорь Матвиенко мне снимал квартиру за 300 долларов на «Академической». Плюс он нам давал деньги на личные расходы, как бы платил зарплату, — 150 долларов. Так продолжалось полтора года. Матвиенко уже начал задумываться о закрытии проекта, но я уговорил его снять еще один клип на последние его деньги. И вот тут мы выпустили клип на песню «Тучи», он попал в телевизионный эфир, и мы стали звездами. Через полтора года после нашего первого концерта началась уже настоящая слава «Иванушек». Про группу, у которой без прикола ничего не бывает «Иванушки» — это группа экстремального туризма. У нас без приколов не бывает ничего. Например, помню концерт, когда мы пели на дне рождения Александра Абдулова в цирке на «Кинотавре» в 1995 году. Нас тогда еще никто не знал. Пригласили нас выступить с песней «Тоже является частью Вселенной». Для участия в номере мы пригласили воздушных гимнастов, которые подготовили целый перформанс. Напомню, что для группы это пятый выход на сцену, а тут еще «Кинотавр», все звезды сидят — Ярмольник, Янковский-старший и вся богема. Волнительно! И вот нас объявляют и включают песню не про «Вселенную», а наши «Этажи». Это тоже песенка из первого альбома. Я смотрю на Игоря (Игорь Сорин, солист группы «Иванушки International» до 1998 года — _прим. «Мосленты»), у него ступор. Человек просто замер. Эквилибристы под куполом тоже знатно офигели. Я открываю двумя руками занавес, выпихиваю ногами Сорина на сцену и говорю: «Иди пой!» Сам тоже выхожу. Я наверх даже не стал смотреть, как там наши акробаты. Ну, наверное, как-то выкрутились. Зрители вроде даже ничего не заметили. Но мы были в шоке. А однажды мы выступали в Пятигорске, и на финальной песне просто вырубили свет. Мы, как обычно, заканчиваем песней про «Вселенную», на балконе в зале драматического театра беснуются и прыгают человек 200. И тут прямо во время песни выбегает на сцену какая-то тетка и орет: «Я директор этого театра! И я не позволю осквернять памятник архитектуры!» Потом она подбегает к рубильнику и… дальше — мрак. Весь драмтеатр погружается в полнейшую темноту. Как там люди выход нашли, непонятно. Мы сами еле доползли до гримерки. Историй смешных очень много. Про большие концерты, частные выступления и один Новый год Есть концерты большие, а есть мини-концерты, частные мероприятия. Глобально они ничем не отличаются, но на частных концертах ты больше на расслабоне. Вчера мы, например, выступали в Нижнем Новгороде на Дне молодежи. Перед сценой — 60 тысяч человек! Когда работаешь на такую аудиторию, не можешь себе позволить что-то сделать лениво или не станцевать так, как задумано. Большие концерты — это очень серьезная ответственность. Помню, как-то в новогоднюю ночь нас привезли в частный дом в Подмосковье. Время уже около одиннадцати. Мы заходим в дом, а там — никого. Ни музыки, ни гирлянд, ничего нет. Я спрашиваю: «А для кого поем-то?» Организатор говорит: «А тут семейная пара с дочкой захотели с вами Новый год отметить». Я офигел! Нас трое, потом — костюмеры, жены, девушки… Короче, толпа народу. И сидит пара молодая, лет по 30, и ребенок годовалый. Мы спели первую песню. Потом я говорю заказчикам: «Не могу работать в такой обстановке в новогоднюю ночь». Позвал всю нашу группу поддержки: жен, друзей, сотрудников. Все с удовольствием выскочили танцевать. Так и встретили Новый год. Я очень люблю частные выступления. Во-первых, приятно что приглашают как родных и любимых. Нелюбимых на день рождения или свадьбу не позовут. А во-вторых, на частных выступлениях можно и пошутить побольше, и подурачиться, и бокальчик шампанского за именинника поднять. С большой сцены особо не пошутишь. Про сумасшедших фанаток и экскурсии для иногородних Фанатки у нас были и есть — сумасшедшие. Раньше нас слушали девчонки в пубертате, 13-17 лет. Глаза полные любви... Чистая шиза! Иваномания. Даже сейчас, когда я иду по городу, ко мне может подойти уже взрослая женщина, обнять и стоять так некоторое время. А потом скажет: «Извините, не сдержалась», — и идет счастливая дальше по своим делам. Меня это уже давно не удивляет. Или я могу идти куда-то, а с другой стороны улицы кто-то кричит: «"Иванушки" крутые!» или «"Иванушки" форева!» Приятно! Но это сейчас, а 20 лет назад у девчонок была истерия. У меня в подъезде раньше обитало минимум 50 девчонок. Они просто жили там. От первого до восьмого этажа все было забито. И у них даже была своя иерархия. На моей лестничной клетке тусовались самые главные три девицы. А там — на каждом этаже были свои правила. Посторонних в подъезд не пускали вообще. Девочки 13-летние сидели и дверь держали. Такое шоу было! А телефон как разрывался! Две тысячи звонков в час. В один день он не выдержал и сломался. Мне ремонтник потом говорит в ужасе: «У вас что тут, атомная бомба взорвалась?» Телефон сгорел просто. За месяц! Было ли страшно домой возвращаться? Я парень смелый! Вот Сорин Игоречек побаивался, просил девчонок разойтись и не сидеть под дверьми. Бегал от них. А что с ними сделаешь? Милицию вызывать было глупо. Одних выведут, другие тут же приедут. Раньше, когда люди приезжали с экскурсиями в Москву из Иркутска или Нижнего Новгорода, в обязательную программу входило посещение Красной площади, Кремля и квартиры Григорьева-Апполонова. К моему дому реально автобусы подъезжали. Это было очень весело. Помню, стою, такси пытаюсь поймать, а вокруг меня — 50 девчонок. Таксисты пальцем у виска крутили, не понимали, что я один хочу поехать. Думаю, такого не было ни у одной группы. Ни до, ни после «Иванушек». В нас влюбилась вся русскоговорящая женская часть планеты. Мы не популярные, не заслуженные, не народные. Нас просто очень любят. И любят наши песни. Сейчас уже невозможно представить Россию без группы «Иванушки International». А если бы «Тополиного пуха» не было, что народ бы летом пел? Про своего напарника С Кириллом (Кирилл Андреев, солист группы «Иванушки International» — прим. «Мосленты») у нас не меняются отношения уже на протяжении 25 лет, с момента, как он попал в ту злополучную аварию, которая чуть не стоила ему жизни. Ему тогда было 30 лет. Мы до этого три года вместе выступали, душа в душу жили, веселились, тусили, выпивали, романы крутили… А после той истории Кирюха перестал выпивать, бросил курить и стал абсолютным домоседом. Но у меня пока еще сил на движение и на тусовочки какие-то хватает. Недавно я размышлял, кем мы друг другу приходимся. Просто коллегами? Друзьями? Братьями? Пришел к выводу, что мы с ним напарники. Вот как у полицейских бывает, что друг без друга они на задания не ходят. И мы с Кириллом — так же. Мы очень разные люди. Даже не отдыхаем вместе. Хотя когда мы едем на гастроли и меня куда-то приглашают, то я Кирилла всегда беру с собой. Нам хватает исключительно концертной деятельности. Но я Кирилла берегу как могу вот уже 30 лет. Он у нас — самородок. Без Кирюхи «Иванушек» точно не случилось бы. У него супершлягерный, хитовый голосище. Без него мы бы просто не справились. Про современную музыку, детей и рэп У меня сложные отношения с современной музыкой. Когда я сажусь в такси, то всегда прошу выключить радио. Не переношу. Дети мои гордятся отцом, обожают «Иванушек». Это песни, на которых они выросли. Ванька, мой старший сын, вообще все детство со мной катался на все концерты, орал «Тополиный пух» во все горло. На всех корпоративах, свадьбах и днях рождениях у нас на подтанцовке был трехлетний пацан. Но сейчас дети больше слушают Америку, особенно рэп всякий. Про «Иванушек» в кино Совсем недавно на большие экраны вышел фильм «Тур с "Иванушками"». Я сам два раза смотрел, кайфанул! Такое погружение в юность, в детство. Классный вышел роад-муви, ироническая кинокомедия. Я всего один раз встречался со сценаристами, еще даже не общался с продюсерами. Идей много, мы находимся в состоянии постоянного мозгового штурма. Но я пока не уверен, хочу я, чтобы этот сериал вышел, или нет. Сериалы же снимаются либо про тех, кто уже умер, либо про тех, кто распался. Мы живые, работаем, даем концерты. Нужно ли сейчас это? Про прогулки, о которых можно забыть По Москве я уже давно, увы, не могу спокойно прогуляться. Этого удовольствия я лишен, как лишены мои дети радости погулять с папой по парку или по торговому центру в выходные. Например, захожу в Парк культуры — через десять метров уже очередь выстраивается за фото. Дети стоят ждут, скучают. Я вообще нигде не могу гулять на территории СНГ: ни в Алма-Ате, ни во Владивостоке. Ноль вариантов. Только бегом, в капюшоне или в очках. И то даже так люди меня узнают.
