Лисичкин хлеб: интервью с нижегородской художницей Леной Лисицей

Художница Лена Лисица-Топтунова из Горького — это явление, и не только для местного совриска. Беседуя с ней, понимаешь, что за «капитаншу космического корабля» имел в виду И. Лагутенко в старом шлягере: Лена не звезда, но целое созвездие Большой Лисицы. В ее работах обретают плоть вся цветовая гамма и фетиши русского шума, включая упорство памяти, мертвые души и прочее пограничье — на обложках релизов, холстах, картоне, а то и просто на стенах заброшек. При том самой Лисице, кажется, всё одно, Forbes о ней говорит или родное подполье: она здесь явно не за «лойсами». А зачем именно, мы попросили выяснить нашего штатного нойз-архивариуса Кирилла Бондарева.

— Познакомимся? Меня Кирилл зовут, я журналист, про всякую культурную дичь пишу. А кто ты, откуда и что сделала для хип-хопа в свои годы?

— Лена. Художник. Земля моя — Нижний Новгород. Когда-то занималась стрит-артом, сейчас — современным искусством. Не знаю, что я сделала для хип-хопа. В линейном времени — прошлое прошло, имеет значение только сейчас. Да и обмазываться достижениями не в моих правилах. Знаешь, в румынской мифологии есть такая сущность, Скорпия, она идеальна для супервизии эго — зажрался или не зажрался. Если зажрался — собирай себя в пакетик и жди, пока срастется. Не зажрался — просто попили чай. Так вот я любитель пить чай. И пока в пакетик себя не собирала.

— По библейскому канону, в начале было слово. А по лисициному? Может, всё началось со звука или с образа?

— Космогонический миф на упрощенке. В начале было всё. И это всё было едино. Раскололось всё на две противостоящие энергии, и было создано третье — сознание наблюдающего и познающего. Из тройственности появилось множество. Из множества — мир тварный. И только в тварном мире линейное время нашло себе место. И начались рассуждения о том, что же стало первым. На регулярной основе практикуя созерцание абсолюта, просто осознаешь, что вопросы первенства — не твои вопросы.

— В одном из твоих вью прозвучала интересная мысль, что работы исчезнут, но слова останутся. Прокомментируешь?

— Не помню такого. Но что касается уличных, да и вообще работ — у меня нет никаких переживаний по поводу их судьбы. «Всё уходит — будь готов». Изменения — признак живого.

— Можешь вспомнить свой первый арт, после которого в душе что-то стрельнуло?

— Сначала получаешь выстрел в жопу, а потом уже в госпитале спишь на животе. Арт — это результат, а не предпосылка.

— Твое альтер-эго — это Динка. Какой она природы, откуда пришла, чего хочет и где «пролюбила» один ботинок?

— Давай с конца. К Богу (в какой бы ты конфессии ни был) приходят босыми. Мы с ней на половине пути. И это всегда будет так, пока я живу эту жизнь. Динка девочка студийная. На улицу она выходила один раз, чтобы выпустить самолетики. Она приходит сама из объединения внутреннего животного и человеческого. Хочет всего и всё получает. Когда-нибудь мы с ней прикупим красный пикап с фигуркой Матушки Кали на носу и отправимся в наше лучшее лето, обнося банки и бары и создавая звук шуршанием шин и выстрелами из пулемета «Максим». Давай здесь упомянем, что я отношусь к двурушникам, и существование мое всегда на границах с переходами оттуда сюда и сюда оттуда. Вот и Динка межевая. Сначала просто пришла, чтобы за меня переносить боль и зализывать раны, а потом мы узнали, к кому мы относимся.

— Ты говорила, что у тебя все области связаны с неким духовным путем. Осознаешь ли ты сама, что это за путь и что за боги озаряют его?

— Каждая большая работа (особенно инсталляции) — совершение ритуала и служение. Хотя служение происходит каждый день, это естественно и неотъемлемо. Я более чем осознаю свой путь. Мои Боги совмещают в себе чарующую красоту и потоки крови. Ограничимся именем Бхадракали. Имя Гуру и дхарму я уж не буду называть. Гуру новых учеников не ищет; ему и нас, «трех калек», хватает, а дхарма — вещь, не оглашаемая громко.

— Ты — большой художник с собственной символикой и мифологией. Можешь рассказать о некоторых образах поподробнее (память, тишина, персонажи с пустыми глазами)? Они берутся из головы, из сердца или откуда-то еще?

— Ну не большой. Вполне себе умеренная у меня комплекция, даже миниатюрная иногда. Каждый творец — проводник. Можно обтекаемо говорить о том, что образы приходят из мира идей, из первозданной тьмы, содержащей в себе всё — и всё это будет правда и лож/п…ж/правокация одновременно. Образы приходят, когда ты хочешь сгенерировать их в образы. Психика и насмотренность такая хорошая вещь, что при желании делает из тебя Босха с полпинка. Но тем, кто давно в теме, прекрасно известно: картинки — это первый, поверхностный слой, который быстро заканчивается. Сейчас мне больше нравится вытаскивать из людей души ощущениями. Хотя картинками тоже до сих пор получается. Есть у меня серия «Окна», она про границы между мирами. В ней есть линия «Дети». Это девочки, которые застряли на границе миров, их смерть была внезапной (в основном послевоенные истории а-ля «маленький мальчик гранату нашел»), собирала я их по кладбищам НН и Москвы. Глаз у них нет, потому что они уже души. До сих пор людей перетряхивает от этих работ. У кого-то глаз нет, потому что взгляд внутрь обращен. А вот если прям совсем подробно — это надо по сериям проходить. Долго и ни к чему.

— Если не ошибаюсь, раньше ты выходила творить на улицах в «синем». Насколько важны допинги в искусстве — для тебя лично и в общем?

— Ошибаешься. Алкоголь и работа — это взаимоисключающие вещи. В моей жизни был барный период. Особенно он был связан с баром «Подсобка». Бухала много (для себя). Славные были времена; хорошо, что закончились. Тогда я еще пыталась искать «своих», но для таких, как я, нет «своих». Не предусмотрено. Вещества и алкоголь никогда не были помощниками, всё ровно наоборот. Любой допинг — ловушка на дурака. Есть исключения, но они только подтверждают правило. В моем случае: практика, работа с собственным сознанием и самодисциплина. Вещества допустимы только в практике, если прямо в «стенку» уперся, и то под присмотром мастера. Но со мной такого не случалось лет 5. С алкоголем так: решила припить — освободи от работы следующие три дня.

— Студия «Тихая»: что это за место, чем оно славно-богато и кто дал ему имя?

— Это моя семья. Все абсолютно разные, у каждого своя жизнь, но при этом в любом непонятном случае мы друг за друга. Прежде всего — это мастерские художников, которые занимаются современным искусством, потом уже центр современного искусства. Здесь территория смыслов. Славно-богато тем, что мы держим профессиональный уровень и создаем возможности в городе двух рек. В 2015 году о таком движе в сфере искусства на земле Навьградской никто и подумать не мог. Название придумал наш организатор, основатель и директор Артем Филатов, по дореволюционному названию улицы, на которой мы находимся — Тихвинская.

— Кажется, «Тихая» стала возможной не без помощи грантов…

— «Тихая» была еще задолго до них. Она стала возможна благодаря организаторским способностям и упрямому желанию Артема Филатова. Никому из других художников не пришло бы в голову снимать помещение коллективно, выстраивать связи с институциями, продвигая не только себя, но и коллег. Лишь потом появились источники финансирования, и это не только гранты. Давай помнить о том, что деньги — тоже энергия. И если тебе надо, источники находятся.

— А как у вас срослось с «Гаражом»?

— Как и у всех срастается, кто занимается искусством. Свободно и само собой.

— Любопытно, не противоречит ли сей факт некой андеграундной этике (ты ведь все-таки андер, не так ли)?

— «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей». Андер — не андер… Ты еще про формалов с неформалами вспомни (или, как сейчас говорят, нормисов). Или давай теги поставим на всю музыку: это нойз, это РЕ, а это даркфолк, и всё тру и чистое. Если ты занят своим делом, идешь по пути и чуешь, где твое призвание, — Боги дают возможности, которые ты берешь и реализуешься. Если возможности дают не Боги, то возникает необходимость «сделки с совестью», и ты эти возможности не берешь. В моем случае все такие «сделки» меня минуют, даже когда маячат на горизонте, ибо я для них слишком про настоящность, шероховатость и жизнесмертие/смертежизнее.

— Какие были ощущения, когда о тебе как об участнице ярмарки Blazar 2022 написал Forbes?

— Маме ссылку кинула. Она часа два мной гордилась, не думая, что ее дочь несчастна и живет не так. Лично для меня — написали, и хорошо, в портфолио будет ссылка. В мире искусства нужны такие вещи, чтобы продолжать делать свое.

— Среди твоих муз-предпочтений (богатейших, к слову) особняком возвышается индустриальный монолит. Откуда такая любовь?

— Потому что в нем есть выражение одной из сторон моего естества. Сама я выбрала область визуального и смыслового, поэтому питаюсь тем, что пишут в звуке другие. При этом история писания вообще мало интересует. Чистая энергия. Чистый звук.

— А почему именно олдскул? Новички-то позаковыристее будут.

— Старая школа более искренняя и живая. Как любительница пожрать, приведу пищевое сравнение: вот есть картошечка — молоденькая, рассыпчатая, с укропчиком, да если к ней селедочку жирненькую слабосоленую — а есть чипсы «Русская картошка». «Русскую картошку» я под месячные тоже с удовольствие заточу, но если нет особых условий — выберу свеженькую, источающую пар картошечку с селедкой. Так и с индустриалкой. Вкуснее старая школа. Насыщеннее. Искреннее. Где-то наивнее. И псевдотрушностью не пытается уши гасить.

— Интересно, разделяешь ли ты для себя индустриальное и шумовое?

— Скорее да. Энергии разные. Под разные настроения заходят. Но в принципе очень ценю и смешение, как соленую карамель.

— Вероятно, ты — самая большая фанатка «Ультраполярного вторжения» в мире (это даже Ваня Desgranges отметил, увидев, как тебя прет на гигах проекта). Что ты слышишь в Сашином шуме особенного?

— Вероятно. Но совершенно не точно. Думаю, есть фанатки и пофанатистее меня. Когда я впервые включила «УВ» на треке «Фенрир — Сон», меня вышибло на мое место. На тот момент я маялась со своим «недобрым наследством» от бабки. Искала свой путь. Влезла в православие, и всё равно чувствовала, что не мое (хотя отчаянно цеплялась и пыталась в нем адаптироваться). А тут с первых звуков — я дома! Вибрации сошлись. Со мной «заговорили» мои Боги. Те самые, вопиюще эротичные и потрясающе разрушительные. Источающие тьму, что приносит свет. Боль созидающая и счастье рассоздающее. Да, пафосно. Но о некоторых вещах словами не скажешь. Просто «УВ» на одних вибрациях с моим нутром. Редкость в нашем мире разностей, чтобы настолько произведение другого человека вошло в контакт с твоей внутренней природой.

— А как же RYR или Виталик Малыгин?

— Ну ты чего, RYR — это другое. Но я без него не живу. Это такая любовь, что я, когда буду в последний раз границу пересекать, поставлю альбом «Тень от всех теней», а потом Rome Flowers From Exile, а потом… Короче, подыхать я планирую долго и с музыкой. И Виталя, и братья Бусовы — это огромная любовь, но это другое.

— Кажется, Саша С. тоже имеет некое отношение к стрит-арту (поправь, если я ошибаюсь). Приходилось ли сталкиваться в рабочей обстановке и нет ли желания сотворить что-нибудь в коллабе?

— Коллабы были, и в рабочей обстановке сталкивались. Саша С. удивительный человек, многогранный. Про его взаимодействие со стрит-артом я знаю только как раз в контексте нашего сотрудничества. Коллаб получился классный, попал в энциклопедию Нижегородского стрит-арта. Я тогда «плавала» в теме рун, а вороны Бати Одина уже начали меня посещать. Я попросила о помощи Сашу, так он им крылья потоками рун и цитатой сделал. Кто знает Сашу, так же знают, что это прекрасный человек, который если может — всегда поможет. А не может — так и скажет. Ценю это в людях. Пару раз он помогал мне со звуком. В последний раз даже установил программки, чтобы для своих проектов я могла самостоятельно что-то несложное сделать. Так я и сделала звук для инсталляции в Музее истории ГУЛАГа.

Про будущее — кто знает. Предложений не поступало. Сейчас я самостоятельно с рекордером бегаю за поездами, трамваями и выпускными из детских садиков. Понадобится совет — спрошу.

Вообще коллабы по звуку для меня актуальная тема, и, если могу, я обращаюсь к разным композиторам. Допустим, очень классно получилось с Димой Грезоблаженствие. К инсталляции «Белое поле» нужен был звук, и я долго мучилась, а тут у Димы вышел альбом «Тайна имени», и три трека — прямым попаданием. Кстати, спроси его, как он себя чувствовал, когда его упомянул Forbes (смеется).

— «Индустриальный пейзаж» — еще одна большая любовь Лисицы. Какой релиз у тебя самый-самый? И что думаешь по поводу нашего совместного альбома «Серотониновый синдром»?

— «Освобождениянет», 2008 год. «Синдром» отличная работа, но в «бест оф бест» Лисицы он не вошел. Извиняй, такая я говнюшка.

— Автор «ИП» Роман Коротков (он же Крот) как-то сказал замечательную вещь о том, что нельзя просто взять и перестать быть командиром космического корабля. Согласна?

— Рома мудрый человек. Рома знает. На 1000%. Добавлю только, что если ты родился капитаном космического корабля, то, чтобы ты ни делал, ты им станешь.

— 793 — цифры, жить с которыми, по твоим словам, гораздо веселее: даже свой музыкальный паблик ты пронумеровала этим числом. Но меня больше интересует трек «Зыбка» от загадочного проекта 793. Какую роль ты играла в его создании? И кто писал для него музыку «во фрутах» — не Крот ли, часом?

— «Зыбка» был написан к одноименной художественной ритуальной практике за городом. Но человек, который в этом участвовал, просил его не упоминать. Так что это не Крот. Рома с Настей мне помогали монтировать в лесу «Зыбку». А вообще треки под неймингом «Бункер 793» — это звук к моим работам, который делается по моему ТЗ. Собственно, почему я занимаюсь современным искусством, а не тяну лямку стрит-арта — там больше способов воздействия на зрителя, готового к восприятию. Для меня звук играет очень важную роль. Но я уже говорила, что сама не пишу, программки у меня не так давно появились, и я в них не опытна от слова «совсем». Поэтому и прошу мастеровитых по моим нарезкам с пожеланиями сделать звук. Полноценный коллаб в этом плане вышел с Сергиусом Strix в треке «Весна» к уличной работе. Там в равной степени мое ТЗ и его слышание и мастерство.

— Меня в Роме всегда восхищал его редкий дар видеть большое в малом. Плюсую: иногда через стекло «девятки» можно узреть такое, что никакими словами не описать (даже с капсом). Ты согласна?

— Это основополагающий принцип большого в малом и малого в большом. Что тут скажешь? Так и есть. Это не про говорение, тут созерцать надо.

Повторюсь, Рома мудрый. Рома знает.

— Насколько уживаются в едином теле Елена Николаевна Топтунова, работающая в офисе с 8 до 17, и Лисица, творящая хаос после?

— Боги любят своих преданных. Боги предоставляют возможности. Елена Николаевна не работает в офисе с 8 до 17. Елена Николаевна работает с 8 до 12 из своей кроватки, обнимая кота. И чаще обнимает Мефодия и занимается домашними делами и ежедневными практиками, чем работает офисную работу. А после 12 живет и творит свою самую прекрасную жизнь со всеми ощущениями, от адской боли до счастья.

— Ты говорила, что дела делами, однако йогу никто не отменял. Что для тебя эти практики?

— Самодисциплина — умение пренебрегать внешними обстоятельствами на пользу себе. Йога — одна из ежедневных практик. Как бы я ни восхищалась потоками, завинчивающимися в русских полях, как бы ни проводила и ни практиковала разнообразие потоков, проведение через себя хаоса, если хочешь — я всё это провожу через свое подсознание, сознание и через свое тело. Оно несовершенно. Оно требует работы. Работаем. Познаем. Работы еще много.

— Кали-югенд русского шума всегда отличался интересом в традиционалистских штудиях. Тебе это близко? Нет ли ощущения, что в сегодняшних реалиях подлинный традиционализм невозможен (как, впрочем, и другие «измы»)?

— Вообще не ко мне вопрос. Традиционализм — это то, что я мимо проходила. Понюхала — оказалось, не мое. Но для кого-то это то, что ему нужно. Пусть цветут все цветы. Современный мир более чем разнообразен. И я тут не могу говорить про «возможно — невозможно». Не в теме просто, чтобы рассуждать.

— Еще один общий фетиш шумоголовых — это трансгрессия по Батаю / Де Саду. Твоя чашка кофе или нет?

— Скорее нет, чем да. Я из звука беру энергию и звук. Всё.

— Одна из наиболее обсуждаемых новостей в русском шуме — о задержании СК. Твое мнение по теме?

— Дорогой, no comments. У нас был свой «счастливый» вторник в марте. «О, мой новый прекрасный мир», etc. Устраиваемся поудобнее в кресле и наблюдаем с кляпом во рту… пока из кресла не пересадят на бетонный пол. Если занимаешься чем-то — будь готов к вниманию.

— От цензуры — к самоцензуре. Адекватна ли в искусстве некая гигиена, не позволяющая отравлять храм культуры каждым творческим пуком?

— Если на тебя вываливают каждый творческий пук — это графомания какая-то. Человек, делающий что-то стоящее, сначала сто десять раз себя перегрызет, а потом уже что-то выставит. Но это мое личное мнение. Про отравления храмов культуры вообще ничего не знаю.

— Как правило, творческие объединения так или иначе педалируют некую элитарность (даже если на словах выступают против таковой). Что ты думаешь по этому поводу?

— Приведу цитату моей мамы о том, что я делаю, слушаю и читаю: «Не для среднего ума». Что-то еще нужно говорить? Тут и рад бы «как все», но ты — капитан космического корабля. Им нельзя не стать, им нельзя перестать быть. И вроде хочется «пробудить» других, чтобы сами почувствовали и услышали, только на корабле всё устроено иначе: места ограничены и не все способны отправиться в путь. Элитарность ли это? Возможно. Но я предпочитаю слово инаковость. И она всегда будет не про массу.

— Сегодня многие жалуются, что творить по ряду известных причин всё сложнее. А каким свое будущее в искусстве видишь ты? И каковы — уж прости за дебильный вопрос — твои творческие планы?

— Да, стало сложнее. Да, я живу с невкусным кляпом во рту. Сейчас не время долгосрочного планирования и громких проектов. Ближайший будет в июле. Тихий и в «Тихой». Краткосрочный. Что будет в конце лета и осенью, я не знаю. Страха не испытываю, но прекрасно осознаю нюансы реалий. А что касается будущего в искусстве… Я им не из амбиций занимаюсь. Не будет возможности делать большое — буду делать малое. Не будет возможности делать на публику — буду делать в стол. Не будет хороших материалов — буду работать плохими. Планировать будущее нельзя, но и соскочить тоже. Потому как нельзя перестать быть капитаном космического корабля. Рома мудрый. Рома знает.