В тоскливом Аиде
Антон Секисов. Курорт. – М.: Альпина нон-фикшн, 2024. – 174 с. – 3000 экз.
«Коль своей желанной цели достигает человек, / вспоминать тогда бесцельно горьких дней минувших бег» – возможно, именно эти строчки из «Витязя в тигровой шкуре» могли бы поддержать и вдохновить Митю, главного героя новой повести Антона Секисова «Курорт». Это короткий ёмкий текст, рассказывающий о нескольких бесцельных месяцах жизни неудавшегося релоканта, работавшего когда-то в крупной государственной газете, но решившего поддаться иллюзиям и получить новый опыт. Он тратит почти все деньги и перебирается через Верхний Ларс в Грузию, устраивается в маленьком городке К., живёт в отеле, общается с другими релокантами, работает на удалёнке, ходит по грузинским кафе и барам и ждёт, когда к нему приедет любимая женщина. Казалось бы, мечта – и вполне осуществимая.
Впрочем, грёзы скоро исчезают, и объективная реальность начинает бить Митю по морде: отель у него паршивый, питается он просто, чачу пить не умеет, занимается довольно унизительным делом – пишет незнакомым мужчинам от лица несуществующей вебкам-модели, да и уважением особым не пользуется – достаточно вспомнить мастера Акаки, который «не поклонник этого дела сегодня»: Митя просит его починить дверь, но мастер откладывает дело в долгий ящик. С другой стороны, в самом начале повести Митя съедает двадцать хинкали и суп харчо, чем приводит в восторг официанта и владельца кафе: «Увидев пустые тарелки, официант поднял брови до самой макушки. Вдруг он подпрыгнул, хлопнул в ладоши и метнулся в подсобку. Оттуда донеслись какие-то вопли, и через пару секунд официант вернулся в компании пары пожилых грузин. Все трое что-то восторженно говорили. На столе появилось вино… Хозяин жал Мите руку и продолжал говорить. По интонации Митя догадывался, что он говорит что-то вроде: чёрт возьми, приятно видеть перед собой гения! Это был настоящий триумф».
По факту повесть «Курорт» и состоит из набора таких сцен из грузинской жизни, изредка тёплых, приятных, но в основном довольно тоскливых: бессмысленные встречи, неудачи, раздражающие мелочи быта. В каждом эпизоде реальность напоминает Мите, что перемена места не избавляет от внутренних проблем. Даже эпизод с триумфальным ужином, где его восторженно встречают хозяин и официанты, приобретает двусмысленность: это мгновение радости не перерастает в нечто большее.
Иллюзии, что перемена места станет решением всех проблем, постепенно уступают место осознанию, что реальность осталась прежней, а грузинский пустой серый «курорт» – не более чем декорация. Митя не ощущает себя ни частью нового окружения, ни хозяином своей жизни. Но, справедливости ради, он медленно, но уверенно приходит к пониманию, что быт разрушает мечты: скучать по Грузии, попивая кофе на Арбате, и жить в старом отеле у моря не в сезон, не зная языка и перебиваясь недостойным профессионального журналиста заработком, – две совершенно разные вещи. Как результат, Митин образ жизни даже становится для него опасным – ближе к финалу к нему приезжает один из обманутых Митей поклонников несуществующей модели и сначала угрожает герою оружием, но в итоге просто уничтожает его ноутбук.
Ситуация кажется довольно абсурдной и несколько торопливо прописанной, однако именно она позволяет Мите наконец открыть глаза и отказаться от своего странного образа жизни. Он возвращается в Россию, боясь, что его будут мучить и допрашивать, – однако даже не пересекается с пограничниками, а просто проходит через автоматическую кабинку. Абсурдность Митиного страха по факту показывает общую проблему релокантов: их стремление жить в выдуманном мире, закрывая глаза на окружающую реальность. Рано или поздно, но эти фантазии разбиваются: Митя понимает, что у его женщины был любовник, и даже готов её простить, поехать к ней – но грустный финал, напоминающий кульминацию «1993» Сергея Шаргунова, не позволяет Мите долго ходить с наконец открытыми глазами.
В «Курорте» особенно интересен поворот к античной теме. Городок К., где Митя проводит свои бесцельные дни, не просто декорация, а древняя земля, овеянная мифами, – по факту все герои повести живут в Колхиде, историческом регионе, связанном с именами древнегреческих богов и героев. Митя приходит к морю, прежде чем окунуться в бессмысленную городскую жизнь, – и только у моря изредка чувствует покой. Впрочем, даже море Мите не радо: «Он не заходил в воду уже много лет, но сейчас захотелось оказаться возле неё, быть может, даже помочить ноги. Море было спокойным. Но стоило Мите приблизиться к кромке воды и встать вполоборота, как его обдало пеной, а потом сбило огромной волной, взявшейся из ниоткуда. Митя тяжело рухнул на гальку, но не пострадал. Ему удалось сравнительно быстро подняться. Море снова было совершенно спокойным. Поверхность почти ровная, мерный умиротворяющий плеск. «Никогда не поворачивайся к морю спиной», – подумал Митя».
Море говорит Мите без обиняков: тебе тут не рады. И явно неспроста, ведь само имя Мити – сокращённое от Дмитрий, что значит «посвящённый Деметре», богине земли и плодородия. Античные аллюзии, в частности разговоры со стариком Шуриком-Ладо, каждое утро молящимся богу Посейдону, напоминают: героям древности их путь определяли боги, а современный человек, оторванный от корней и истории, вынужден сам находить смысл. Митя, блуждая по древней земле Колхиды, постепенно начинает осознавать, что его бегство – не поиск, а отказ от решения главного вопроса: кто он есть и куда он идёт.
Колхида в этом смысле обретает двойное значение. С одной стороны, она историческая земля древних мифов, где аргонавты совершали свои подвиги, наполняя пространство величием и смыслом. С другой – она предстаёт перед героями как современный Аид, куда они попадают в попытке убежать от своей реальной жизни. Но вместо освобождения их здесь встречает новое пленение – пленение тоской, однообразием, разочарованием. Так, их мечты о «новом начале» оказываются лишь иллюзией, ведущей к ещё большей стагнации. Тоскливым Аидом.
Все герои повести живут в мифе и напоминают тени Аида: они лишь существуют, неспособные повлиять на свой мир. Митя и его случайные знакомые словно теряют ощущение времени, их дни распадаются на бессмысленные одинаковые эпизоды. Каждый из них в какой-то момент представлял себя героем, отправившимся за золотым руном, – будь то свобода, предрассудки, творческая самореализация или счастливая жизнь. Но теперь их мечты рассыпаются, как тени, едва к ним прикасается свет реальности.
Именно в этом, возможно, и заключена главная идея повести: мифы, на которых мы пытаемся построить свои иллюзии, рано или поздно разрушаются жизнью. Но их обломки могут подсказать, как собрать себя заново, – если есть смелость признать свои ошибки и выйти из царства теней. В этом разрезе главный вопрос повести звучит как вызов: смогут ли эти души вернуться к жизни или навсегда останутся бродить среди мифов, превратившихся в руины?
Александр Рязанцев