К 95-летию «Чуда на Висле»

Рассказывая о прошлом своей страны, поляки любят подавать себя в качестве героев либо жертв. В середине августа, 95 лет назад, у Варшавы было остановлено наступление армий Михаила Тухачевского. В Польше это событие называется «чудом на Висле» и широко отмечается. А польским историкам – таким как профессор Торуньского университета им. Николая Коперника Збигнев Карпус – это даёт повод обвинить большевиков в нападении на Польшу. При этом они «забывают» о неопровержимом факте: советско-польскую войну развязали поляки. Рассказывать о ней с битвы под Варшавой — всё равно, что начинать рассказ о Великой Отечественной войне с Курской битвы. Юзеф Пилсудский в Киеве, 1920 «ВАРШАВА РЕШИЛА ГОВОРИТЬ С МОСКВОЙ С ПОЗИЦИИ СИЛЫ» Первое столкновение польских частей с Красной армией произошло 13 февраля 1919 года. Добившись некоторых успехов, поляки временно угомонились. В кульминационный момент Гражданской войны в России руководивший Польшей Юзеф Пилсудский, ненавидевший и красных и белых, активности не проявлял. Его войска бездействовали, когда в октябре 1919 года армия генерала Николая Юденича оказалась на подступах к Петрограду, а войска генерала Антона Деникина рвались к Туле. К началу 1920 года стало понятно, что в Гражданской войне победят большевики. Страна лежала в руинах, и Владимиру Ульянову-Ленину мечты о мировой революции пришлось отложить в «дальний ящик». Он не оставлял попыток разрешить мирным путём и конфликт с Польшей. Понимания официальной Варшавы это, однако, не встретило. Историк Геннадий Матвеев констатировал, что «польская сторона долгое время на предложения советского руководства о мире адекватно не реагировала… Даже неискушённому наблюдателю было понятно, что Варшава решила говорить с Москвой с позиции силы. Россия должна была отказаться от всех прав на земли в границах Речи Посполитой 1772 года… Польша, в случае победы над советской Россией, уступила бы Украине Петлюры земли… лежащие между планируемой польско-украинской границей и Днепром, а также Киев и прилегающую область…». Земли Малороссии, до 1772 года находившие вне Речи Посполитой, поляки соглашались отдать фактически не существовавшей Украинской Народной Республике. Таким образом, Варшава планировала реанимировать труп УНР и сделать петлюровскую Украину буфером между Польшей и Россией. Помощь Симону Петлюре Пилсудский оказывал небескорыстно. В апреле в Варшаве в его присутствии дипломатами Польши и УНР были подписаны политический договор и военная конвенция, передававшая петлюровские войска на время войны с большевиками в подчинение польскому командованию. Комментируя достигнутые соглашения в еженедельнике «Зеркало Недели. Украина» (издание антироссийской направленности) украинский публицист Олекса Пидлуцкий признал то, что линия границы предусматривала переход под власть «белого орла» «практически всех регионов со смешанным украинско-польским населением, даже тех, где украинцы составляли абсолютное большинство. Этой границей стала линия, которая потом разделяла Польшу и Советское государство в 1921 — 1939 годах… Не удалось украинцам выторговать у поляков и хотя бы какую-то ограниченную автономию для Восточной Галичины в составе их государства… Правительство УНР принимало на себя также обязательство поставлять польским войскам в Украине в течение всей войны «мясо, жиры, муку, крупы, картофель, сахар, овёс, сено, солому и т. д.»… Польша принимала на себя до окончания войны руководство всеми железными дорогами Украины… Однако едва ли не самым болезненным для украинцев условием Варшавского соглашения (кроме потери Галичины и большей части Волыни) стало фактическое восстановление польского помещичьего землевладения на Правобережной Украине». Юзеф Пилсудский Если Украину Пилсудский рассматривал как подконтрольное себе государство-буфер, то белорусскому населению в праве на свою государственность глава Польши вообще отказывал. Выступая 1 февраля 1920 года в Вильно, он заявил, что никаких политических уступок «в пользу белорусской фикции» делать не собирается. Что же касается отношения к РСФСР, то, как заметил историк Михаил Мельтюхов, наиболее откровенно цели Польши в предстоящей войне отражены в информационном документе для командного состава Волынского фронта, подготовленного по указанию Пилсудского 1 марта 1920 года. В нём подчеркивалось, что «глава государства и польское правительство стоят на позиции безусловного ослабления России… В настоящее время польское правительство намерено поддерживать национальное украинское движение, чтобы создать самостоятельное украинское государство и таким путем значительно ослабить Россию, оторвав от нее самую богатую зерном и природными ископаемыми окраину. Ведущей идеей создания самостоятельной Украины является создание барьера между Польшей и Россией и переход Украины под польское влияние и обеспечение таким путём экспансии Польши как экономической — для создания себе рынка сбыта, так и политической». Женщины-добровольцы Польского батальона Подготовиться к войне Пилсудскому оружием и деньгами помогла Антанта. Франция прислала несколько сот офицеров-инструкторов, в числе которых был Шарль де Голль. Скрыть от большевиков контакты между Варшавой и Парижем не удалось. 11 марта Ленин поделился с председателем Реввоенсовета Львом Троцким информацией, полученной от наркома иностранных дел Георгия Чичерина: «В Польшу прибыло 5000 французских офицеров, ожидается Фош (французский маршал, Верховный главнокомандующий союзными армиями Антанты – О. Н.), и мало шансов избежать войны… Надо быть готовыми к наихудшему… Литвинов тоже предупреждает, что Польша будет воевать, что наши мирные предложения считает слабостью». 17 апреля Пилсудский издал приказ о наступлении на южном участке польско-советского фронта (на Волыни и Подолии) с задачей разгромить 12-ю и 14-ю советские армии. Командование 3-й армией, которой предстояло захватить Киев, он возложил на себя. В субботу, 24 апреля Пилсудский в сопровождении главы французской военной миссии генерала Поля Анри направился к линии фронта. ХОЗЯЕВА УКРАИНЫ Перейдя в наступление 25 апреля, поляки 7 мая без боя заняли оставленный противником Киев. Пилсудский вернулся в ликующую Варшаву, где, как утверждает польский историк Влодимеж Сулея, маршал Сейма Войцех Тромпчиньский приветствовал его «как предводителя, возвращавшегося из проделанного Болеславом Храбрым похода». В Киеве прошёл парад. Публицист Давид Заславский видел его своими глазами: «По улицам Киева, с Бибиковского бульвара на Крещатик к городской Думе и обратно, продефилировала целая дивизия (а кто говорил – корпус) войск всех родов. Это была немножко декоративно-оперная, но импозантная картина. Прежде всего, Киев давно не видал такого количества хорошо вымытых, чисто, даже щегольски одетых людей. Польские солдаты, видимо, готовились к этому оперному параду, как к спектаклю, и где-нибудь под Киевом долго и усердно мылись, чистились, брились. Они шли нескончаемой лентой – пешие, конные, на орудиях, на броневиках, — и все, как один, блестя новеньким, с иголочки, платьем, в чистёхоньких лакированных шлемах, в превосходно начищенных, совсем не запыленных башмаках, с полным набором оружия, тоже новенького, чистенького, ни разу не бывшего в употреблении. Три года не чищенный, небритый, пообносившийся и неряшливый Киев, разинув рот, смотрел на эту строго вымуштрованную уйму чистоты и воинского изящества И если так хороши были рядовые воины, то положительно подавляли великолепием своим офицеры и генералы. Это была уже не опера, а цирк, gala-выезд превосходных наездников, сплошь князей, баронов и графов по внешнему виду, на чудесных лошадях, каких только в цирках и на скачках можно видеть и каких Киева давным-давно не видал. В общем, это была сказочная феерия, неправдоподобная в обстановке и условиях современной войны, чудесное явление из другого мира и другого времени… У военных специалистов этот парад мог бы вызвать какие-нибудь критические замечания. Профанов он подавлял окончательно и бесповоротно демонстрацией невиданной мощи. Куда же справиться оборванным, босым красноармейцам с их ружьями на верёвочной перевязи с этими несокрушимыми щёголями-европейцами! Не было киевлянина, который не вспоминал бы впоследствии – кто со злорадной насмешкой, кто с обидной горечью – об этом эффектном параде… Зато глубоко символическим и демонстративным было выступление украинского отряда. Украинцев было немного, сотни две, все – пешие. Они терпеливо дожидались своей очереди, лежа вповалку на мостовой Терещенковской улицы. И когда прошли последние франты и щеголи, прогрохотали броневики и грузовые автомобили, потянулся жалкий хвостик этого блестящего шествия. Лениво и понуро шла в нестройных рядах колонна украинцев. На них были такие же, как у поляков, французского происхождения френчи, штаны, башмаки, но всё несвежее, подержанное, явно с чужого плеча, не подогнанные к росту и фигуре. И были они небриты и нестрижены и, увы, грязноваты. И болтались за спинами у них сумки различного цвета и вида. Офицеры были немногим лучше рядовых. И сзади на простых крестьянских лошадях в телегах с «дядьками» за кучера тащились потрепанные пулемёты, перевязанные верёвками, — таков был обычный вид повстанческого отряда». Польский антибольшевистский плакат, 1920 Когда парад закончился, начались будни. Описывая жизнь при новых хозяевах, киевлянин Алексей Гольденвейзер констатировал: «Бесконечно сложной стала самая элементарная хозяйственная операция – покупка провизии на обед. Прежде всего негде было достать денег. При большевиках население в весьма значительной своей части состояло на советской службе, теперь оно лишилось жалования… Даже для тех, кто имел деньги, вставал вопрос, те ли у него деньги, на которые можно что-либо купить. Валютный вопрос стал во время польской оккупации фантастически запутанным и острым. Циркулировало бесконечное количество сортов денег: советские, думские, украинские, царские, керенки, польские марки… На каждый их этих четырнадцати сортов денег был особый, притом изменчивый, курс… Базарные торговки должны были стать профессорами математики, чтобы разобраться во всём этом финансовом лабиринте!.. Результатом бедности и валютной путаницы был всеобщий голод. Ни в один из пережитых нами периодов, даже при большевиках, экономическая разруха не чувствовалась так болезненно и остро, как в эти пять недель польской оккупации». «ПОДВИГИ» ПОЛЬСКИХ ОККУПАНТОВ Трудности Киева были «цветочками» в сравнении с «ягодками», которые вкусила провинция. В оккупированных районах, пишет Мельтюхов, «захватчики грабили население, сжигали целые деревни, расстреливали и вешали ни в чём не повинных граждан. Пленных красноармейцев подвергли пыткам и издевательствам. В городе Ровно оккупанты расстреляли более 3 тыс. мирных жителей… За отказ населения дать оккупантам продовольствие были полностью сожжены деревни Ивановцы, Куча, Собачи, Яблуновка, Новая Гребля, Мельничи, Кирилловка и др. Жителей этих деревень расстреляли из пулемётов». Об этих «подвигах» польских «героев» молчат избирательно «толерантные» западные политики и историки. Нам же надо о них чаще напоминать. Польские «цивилизаторы» вели себя в Малороссии настолько раскованно, что не выдержал даже полностью зависимый от них Петлюра. В меморандуме Пилсудскому он перечислил нанесённые поляками обиды: «Игнорирование элементарных прав независимости Украинского государства, попрание его юридических актов, языка, правительственных институтов; ненужные, ничем не обоснованные лишения военных и гражданских защитников этого государства, бесстыдный захват и присвоение государственного имущества, которое стоит миллиарды рублей, — всё это может вызвать и вызывает справедливое возмущение». Польские войска Петлюра не хотел смотреть правде в глаза: итог авантюры националистов-русофобов не мог быть другим. Характеризуя украинское движение, галицко-русский общественный деятель Осип Мончаловский определил его как «отступление от вековых, всеми ветвями русского народа выработанных языка и культуры, самопревращение в междуплеменной обносок, в обтирку то польских, то немецких сапог, отречение от исконных начал своего народа». Государственный переворот 2014 года на Украине, совершённым пошедшим по стопам Петлюры новым поколением отрекшихся «от исконных начал своего народа» радикальных националистов, превратил их в обтирку американских сапог. Агрессия польских интервентов заставила большевиков быстро принимать ответные меры. 29 апреля председатель ВЦИК Михаил Калинин, председатель СНК Владимир Ленин, нарком иностранных дел Георгий Чичерин, нарком по военным и морским делам Лев Троцкий и нарком юстиции Дмитрий Курский подписали обращение «Ко всем рабочим, крестьянам и честным гражданам России». Документ содержал призыв к защите Советской Украины от польских захватчиков и к установлению братского союза с трудящимися массами Польши. Подчеркнув, что Советская Республика ведет революционную самооборону, ВЦИК и СНК провозгласили: «Да здравствует независимая рабоче-крестьянская Польша!» В тот же день в командование войсками Западного фронта вступил Тухачевский. 14 мая началось наступление советских войск в Белоруссии, а 26 мая – на Украине. Оно развивалось успешно, и было остановлено только в середине августа под Варшавой.