Умирающие севастопольцы достучались до Путина
Горздрав Севастополя продолжает шокировать федеральные каналы. Сегодня на медиафоруме ОНФ журналист севастопольской телекомпании НТС Маргарита Пронина рассказала президенту Путину, как умирающей больной было отказано в химиотерапии, положенной по закону. Женщина получала «бесплатную» помощь, пока родственники могли за нее платить. Вскоре с деньгами закончилась и «химия», онкобольная умерла. Теперь в этой истории будет разбираться Кремль.
Об умирающей жительнице Севастополя, 54-летней Елене Красулиной, пациентке онкодиспансера в августе прошлого года рассказал телеканал «НТС».
В 2016 году женщину успешно прооперировали по федеральной квоте ведущие онкологи Москвы - а потом врачи-онкологи в родном Севастополе отказали ей в жизненно важных препаратах. Пациентке выдали решение консилиума: в паллиативной химиотерапии отказано из-за прогрессирования заболевания. По словам родственников, «химия» могла продлить жизнь Елене, и была прописана столичными специалистами.
Четыре месяца ее дочь Наталья Красулина обращалась за помощью к чиновникам здравоохранения, в правоохранительные органы. Она получила экспертное заключение, проведенное Севастопольским филиалом Крымской страховой компании «Арсенал». В документе сказано, что в Севастопольском городском онкологическом диспансере имени Анатолия Задорожного ее маме необоснованно отказали в предоставлении медпомощи.
«Доказали не только необоснованный отказ в оказании медицинской помощи 26 февраля, но также была проведена экспертиза каждого курса химиотерапии, проведенного на протяжении полутора лет, - рассказывала Наталья журналистам телеканала НТС. - Их было немало, более 20. И в практически каждом курсе химиотерапии были обнаружены существенные нарушения».
Среди нарушений, указанных в экспертном заключении, – необоснованное увеличение медперсоналом онкодиспансера дозы лечебного препарата, фактически в два раза. Но это только на бумаге, говорит Наталья. Ее маме вводили дозировку, назначенную лечащими врачами Москвы.
По итогам проверки Фонд территориального медицинского страхования оштрафовал онкодиспансер на 110 тысяч рублей за необоснованный отказ в лечении. Местный Следком возбудил уголовное дело. 7 августа прошлого года в Следственном управлении Наталья Красулина дала показания на полиграфе. Ранее она сообщила следователям, что
за курсы химиотерапии, оплачиваемые государством, ей приходилось давать деньги начмеду онкодиспансера.
Сегодня в ходе медиафорума ОНФ, где журналисты страны рассказывают президенту о происходящем в регионах, автор репортажей телеканала НТС о Красулиной Маргарита Пронина сообщила, что Елена умерла. Она так и не дождалась химии, начались необратимые процессы. Уголовное дело тоже ни к чему не привело, «дело пытаются замять», - говорит журналист.
По ее словам,
именно деньги были причиной того, что Красулиной было отказано в паллиативной химии. Когда средства у дочери больной закончились, закончился и паллиатив.
Владимир Путин пообещал разобраться в ситуации – не только с Красулиной, но и в целом проверить местную медицинскую действительность.
Член Совета при правительстве Российской Федерации по вопросам попечительства в социальной сфере Анна Федермессер отметила, что проблему надо изучить детальнее. По ее словам, есть вероятность, что севастопольские врачи не смогли донести родственникам, что ничего сделать уже нельзя и заведомо безрезультативная химиотерапия не облегчит страдания. А именно эту цель преследует паллиативная помощь.
На этой неделе проблемы севастопольского здравоохранения звучат по всем федеральным телеканалам. 14 мая премьер-министр России Дмитрий Медведев устроил публичный разнос губернатору Севастополя за срыв строительства новой инфекционной больницы. Сегодня эта тема звучала и на встрече журналистов с Путиным. Пронина напомнила не только об инфекционке –
в Севастополе так и не построены ни больница скорой помощи, ни онкоклиника, хотя деньги выделены федеральным центром. Более того, по словам журналиста, до сих пор нет даже проектов.
К слову - нет на полуострове и ни одного отделения паллиативной помощи. "Примечания" неоднократно поднимали тему крымских хосписов в своих публикациях. Проблема действительно острая - причем с паллиативной помощью не только взрослым, но и детям. Во всем Крыму до сих пор нет ни одного специализированного детского отделения.
В январе прошлого года мы опубликовали материал «Кому нужны умирающие дети». Двое детей жительницы Бахчисарая Татьяны Паршаковой, которые были больны неизлечимой болезнью и остро нуждались в специализированном уходе, не смогли его получить. Женщина столкнулась с тем, что
на полуострове с населением 2,5 млн человек есть максимум 10 коек для умирающих детей. Еще две – в Севастополе. Она была вынуждена ухаживать за ними на дому – для матерей одиночек такое неподъемно. На момент публикации материала один из двух детей умер.
По подсчетам общественников, в Крыму живет не менее 40 детей в тяжелом состоянии. Они ждут смерти, но это ожидание им никто не стремится облегчить, кроме родителей.
Те 10-12 коек, которые есть (Симферополь и Севастополь), расписаны по отделениям. В Симферопольской республиканской детской клинической больнице койки раскиданы примерно так: три в реанимации, часть в психоневрологии и часть в соматике. Эти отделения не охватывают всех умирающих детей. Необходимо специализированное отделение, Центр.
Но основная проблема в том, что к койкам не привяжешь фонды, не привяжешь меценатов. Такое финансирование направляется только отделениям. А именно благодаря частным пожертвованиям такие отделения в стране и живут.
До недавнего времени помощь умирающим не была прописана законодательно. Соответствующий закон появился лишь в феврале этого года. Этого ждали долго, документ был необходим. Он, например, расширил перечень специалистов, которые обязаны работать с умирающими. Это, в частности, психолог и соцработник.
Но и в этом документе читается "домашний посыл" - делается упор на лечение на дому. Таким образом, отделений в Крыму, похоже, ждать не стоит. Как и полноценной работы закона: ситуация с профильными специалистами в медицине на полуострове известна всем.