О ярлыках золотоордынских и крымских ханов
Помимо "статусных" моментов не менее (а возможно даже, более) интересным в статье является описание самой структуры ярлыков, сопутствующих атрибутов и их значения.
Материал приводится с небольшим сокращением – опущены два абзаца с обзором существующей на сегодня историографии по данной тематике. Также опущен список литературы и источников (18 позиций).
Крымское ханство, просуществовавшее на территориях будущей Украины почти 400 лет, за это время имело богатую историю отношений с соседними государствами, в том числе и с Великим княжеством Литовским. Исследуя историю этих двух государств, нередко можно натолкнуться на картину того, что якобы между ними не было других отношений кроме татарских набегов с одной стороны и дипломатических протестов и возмездий – с другой. Но это не так: сам факт наличия сохранившихся в архивах многочисленных дипломатических документов, выдававшихся обеими сторонами, свидетельствует об обратном – о, как минимум, длинной истории взаимовыгодных отношений, а как максимум – существовании "общего языка", который позволял двум государствам общаться друг с другом не только с помощью оружия.
Одним из инструментов этого общения были ярлыки, а именно жалованные ярлыки, документ, который хорошо отражал реалии сосуществования такого оседлого государства, как Великое княжество Литовское, со степным миром. История их появления является запутанной (к тому же не одни литовцы получали их от степных ханов), и так же запутанным является их значение в межгосударственных отношениях того времени: документ, который сначала был одним из инструментов, которым татарские правители свидетельствовали своё верховенство над правителями соседних оседлых государств, со временем, по сути, превратился в предмет торга, который обе стороны использовали в собственных целях: либо для подкрепления клятв в мирных договорах, либо для обоснования своих прав на те или иные территории – в зависимости от случая
Значительных работ по истории Крымского ханства имеется не так-то и много. К тому же половина из них написана в дореволюционные времена, а остальные в той или иной мере опираются на них. При этом тематика ярлыков, как и дипломатических отношений ханства вообще, остаётся малоисследованной (это касается как изучение самых ярлыков, так и политического контекста вокруг них). Вопросам значения ярлыков в отношениях между ВКЛ и Крымским ханством не занимался никто.
<…>
Жалованными ярлыками являются документы, содержащие в начале формулу "слово моё" и целью которых является передача (жалование) определенных территорий крымским ханом другом правителю. Содержание этих документов должно демонстрировать превосходство хана над адресатом. Исследуем "жалование" в ярлыках крымских ханов и их значение в системе дипломатических отношений между Крымским ханством и Великим княжеством Литовским.
Жалованные ярлыки играли значительную роль в отношениях между ВКЛ и степным миром, об этом свидетельствует сам факт немалой длительности традиции их предоставления. Первые ярлыки были созданы во времена распада Золотой Орды, когда хан Тохтамыш, стремясь заручиться поддержкой великого князя Витовта, фактически утвердил жалованным ярлыком литовские завоевания второй половины ХIV в. на территориях золотоордынских улусов. Практика была перенята крымскими ханами, апеллировавшими к Тохтамышу как к своему предшественнику, и прошла через всю историю взаимоотношений между ВКЛ и ханством, мало изменившись за века её существования и полтора десятка предоставленных ярлыков; менялись лишь обстоятельства их предоставления, например, как уже было сказано выше, для утверждения мирных договоров. Они нередко отражали тогдашние дипломатические проблемы и потребности, выдавались и изменялись под влиянием таких факторов, как изменения границ в результате войн и необходимости заключить новый союз против Московии. Прервалась эта практика только с прекращением дипломатических отношений между Великим княжеством Литовским и Крымским ханством вследствие объединения ВКЛ с Польским королевством в Речь Посполитую.
Важно помнить о нескольких фактах, которые не являются очевидными на первый взгляд, но были явными для людей того времени и частично объясняют, как они понимали эти документы и представленную в них информацию.
Во-первых, символическое предоставление земель крымскими ханами литовским владетелям имело для ханов большое значение как очередное подтверждение их прав как чингизидов и владетелей Золотой Орды. Продолжая практику издания ярлыков "по воле первых царей степных", опираясь на традицию, начало которой положил Тохтамыш, они легитимизировали себя в этой роли. Сам факт выдачи ярлыка, право на которое традиционно было закреплено за теми, кто владел высшей властью в улусе Джучи, символически ставил их выше правителей окружающих государств. Кроме того, они нередко получали от этого и более материальные выгоды.
Во-вторых, нельзя говорить, что, принимая ярлыки от крымских ханов, великие князья литовские считали себя вассалами или просто ниже крымских ханов. Они условно признавали ханское превосходство в виде его привилегии на выдачу им ярлыков, когда им это было выгодно, как указано выше, когда они могли получить с помощью ханского ярлыка конкретные преимущества для себя и своего государства.
Жалованные ярлыки были сложными документами с чёткой структурой, которая вырабатывалась столетиями и мало менялась в период XV–XVI вв. Можно сказать, что все части дипломатической формулы ярлыка имели важное значение, поскольку все они имели определенную содержательную и дипломатическую нагрузку, целью которой была демонстрация адресату того, что ему хотели показать. Но для тематики этой работы отдельные части и детали ярлыков являются наиболее важными, ведь именно они отражают отношение правителей Крымского юрта к великим князьям литовским, проявлявшееся, в частности, через ярлыки, именно они должны были демонстрировать адресату его место в ханском мировоззрении.
Важнейшими для понимания статуса великих князей литовских в ярлыках крымских ханов дипломатическими частями документов являются прежде всего печати, а также формула "сёзюм" (в переводе – "слово моё"). Отдельно от этого – те части, в которых содержатся прямые обращения и титулы тех, кому адресуются ярлыки; последнее требует отдельного объяснения – сами по себе ярлыки обычно не имеют прямого обращения к адресату, то есть salutatio. Вместо этого хан в начале ярлыка обращается к своим подданным, а также ко всем жителям земель (как пишется, князьям, "огланам", монахам и т.д.), которые передаются. Таким образом хан как будто символически информирует их о том факте, что он предоставляет эти земли (вместе с теми, к кому обращается) под власть великого князя литовского: "Od prawej i lewej ręki naszej i od wszelkiego państwa naszego ułanom, panom radom, wszelkiego państwa Ruskiego kniaziom, czerńcom, bielcom i wszelkim pospolitym..." ("От правой и левой руки нашей и от всего государства нашего огланам, владыкам сеймов, всего государства Руского князьям, монахам (священнослужителям?!), шляхте и всему простонародью...": перевод со старопольского мой – y_kulyk). Обращение же непосредственно к великому князю литовскому и просто упоминания о нем мы можем увидеть в разных частях основного текста.
Нишаны и перстневые печати Дипломатическая канцелярия Гереев Крымского полуострова использовала не один инструмент для legitimatio жалованных ярлыков и других документов. Дариуш Колодзейчик выделил три их разновидности – это так называемые нишаны, или тамги, перстневые печати и байсы, или вислые печати. Все они имели различное назначение в дипломатической практике и использовались в различных случаях, в том числе для демонстрации различных оттенков видения адресантом статуса того, на чьё имя выдаётся документ. Для рассматриваемого периода будут приниматься во внимание только нишаны, как единственные, имеющиеся на жалованные ярлыках. Имеющиеся на сегодня документы часто не имеют на себе физически существующих печатей поскольку большинство из этих документов дошло до нашего времени лишь в польсько- или рускоязычных копиях. Вместо этого каждый ярлык содержит примечание, специально сделанное писарем, который записывал текст ярлыка. Это примечание позже вошла в перевод, в нем описан нишан, что был на ярлыке. Например, в ярлыке Хаджи Герея 1461 видим упоминание о золотой печати: "I daliśmy ten nasz list pod złotą pieczęcią" ("И дали мы этот наш ярлык под золотой печатью": перевод со старопольского мой – y_kulyk). Очевидно, это делалось на случай потери или повреждения оригинального отпечатка; это свидетельствует о том, какое большое значение придавалось тому, чтобы адресат получил документ с правильной печатью правильного цвета.
Для лучшего понимания этих видов печатей нужно дать их краткую характеристику. Нишаны, или, как называет их Миркасым Усманов, квадратные тамги, представляли собой квадратные печати с вырезанными на них текстами различного характера, выполненные арабским письмом. Тексты эти должны были доносить определенную информацию о её владельце. Например, отпечаток печати Хаджи Герея 1459 г. содержит такую надпись (перевод М.Усманова): "Во имя Аллаха милостивого и милосердного. Нет божества кроме Аллаха и Мухаммад его пророк. Скажи: о Аллах, ты обладатель царства и даруешь власть тому, кому пожелаешь. Государь Хаджи-Гирайхан".
Все сохранившиеся нишаны имеют тарак-тамгу – родовой герб Гереев. Нишаны представляли собой печати китайской традиции: они были заимствованы средневековыми монголами у китайцев; использовали их, обмакивая в краску и оставляя отпечаток на бумаге. Эти отпечатки и являются носителями основных нужных данных: их цвет даёт информацию о статусе того, кому ярлык адресован, относительно крымского хана.
Существует и другой взгляд на нишаны. Некоторые исследователи видят в них не отпечатки печатей, а особое написание цветными чернилами отдельных слов. А.Григорьев приводит пример с ярлыком Тохтамыша, на котором есть оттиск красной "тамги" (печати) и написанные золотом богословия, имя хана и слова "указ мой" – именно последние он и воспринимает как нишан. Стоит отметить, что среди исследуемых ярлыков есть несколько таких, в которых также указано, что они скреплены "красной печатью и золотым нишаном". Однако на сущность этого исследования разница между взглядами не влияет; здесь анализируется только цвет нишана и его значение.
Рассматривая жалованные ярлыки крымских Гереев XV–XVI вв., можно увидеть, что каждый из них имеет на себе по одному (а иногда – по два) нишана определенного цвета. Использовать их имели право только ханы из джучидских династий. Это прямо перекликается с тем фактом, что жалованные ярлыки также могли выдаваться теми, кто владел ханской властью. Как уже было сказано выше, именно цвет оттиска нишана даёт нам основную информацию о "статусе" этой печати и, соответственно, о статусе того, кому документ с этой печатью адресован.
Из 13 имеющихся жалованных ярлыков, выданных крымскими ханами до образования Речи Посполитой, все скреплены золотыми нишанами; при этом некоторые из них дополнительно имеют ещё и красные – это три ярлыка Менгли Герея (1507, 1513 и 1514 гг.) и один ярлык Мехмед-Герея 1532 г. Таким образом, мы видим определенную преемственность сложившейся ситуации с печатями – использование их в ярлыках не менялось за все время существования самих ярлыков.
О чём же свидетельствует золотой цвет нишанов? Усманов в своём исследовании приходит к выводу о существовании определенной иерархии цветов у тюркских народов, что находило отражение в практике закрепления документов отпечатками печатей определенного цвета. Всего цветов и, соответственно, разновидностей нишанов было три – Усманов называет их ал тамга, алтун тамга и кок тамга, то есть красная, золотая и синяя печать. Учёный указывает, что тюрки считали золотой и синий цвета наиболее важными; первый символизировал богатство, пышность и величие, а второй был символом неба, священного для тюрков, указывал на божественное происхождение власти. Нишанами таких цветов закреплялись важнейшие документы. Красный же считался ниже их (Д.Колодзейчик приводит пример того, как московский царь Иван IV запретил своему послу брать у крымского хана документ, скреплённый красной печатью) и предназначался для документов, адресованных менее важным лицам.
Следует отметить, что жалованные ярлыки не скреплялись перстневыми печатями, хотя на большом количестве других документов они были начиная с XVI в., в частности тех, что адресовались великим князьям литовским. Это может указывать на понимание жалованного ярлыка как важного документа, для которого необходимо скрепление именно нишаном, которым следует напомнить, мог пользоваться только правящий хан. Д.Колодзейчик приводит пример того, что за неимением собственного нишана ханы скрепляли жалованные ярлыки отцовским или даже дедовским.
Итак, о чем свидетельствует скрепление всех ярлыков на протяжении более века именно золотыми нишанами? Если собрать воедино все приведённые выше данные о роли нишана и его цвета в тогдашней ханской дипломатии, то можно предположить, что сам факт его использования (как важного государственного символа, по сути – одной из привилегий, которые давал ханский титул), причём именно "благородного" золотого цвета для скрепления жалованных ярлыков, указывает на понимание такого адресата, как великий князь литовский, как важного партнёра, заслуживающего уважительное отношение к себе даже в документе, который сам по себе символизирует его более низкий статус относительно крымского правителя.
В подтверждение этого тезиса можно привести тот факт, что великие князья московские, как утверждает Усманов, обычно получали документы, скреплённые аналогично – синим нишаном; такими же печатями скреплялись и грамоты, адресованные другим татарским правителям, например, казанскому хану.
Сёзюм Сёзюм, или обязательная в начале любого ярлыка формула "слово моё", как уже указывалось выше, по мнению исследователей была одной из определяющих черт собственно жалованного ярлыка. И действительно, рассматривая тексты этих документов, можем увидеть, что ни один не обходится без неё – все содержат различные варианты этой формулы: «Chadzigireia cara słowo to jest» (ярлык Хаджи Герея 1461 г.), "Великое Ѡрды большого царь Менъдликгиреево слово" ( ярлык Менгли Герея 1507 г.), "...i nas, Sahibkireyae słowo to jest" (ярлык Саиб-Герея 1539 г.). Эта формула очень традиционная – похожие обороты, где "слово мое" используется как синоним "повеление", встречаются ещё в грамотах Чингисхана: "Чэн-Цзиси-хуанди шен-чжи", то есть "Чингисхана императора повеление" (грамота Чингисхана 1223 г.). Это еще раз подтверждает тот факт, что ярлыки воспринимались ханами как неотъемлемая часть их чингизидского наследия.
Усманов и Колодзейчик расходятся во взглядах на то, к какой именно части дипломатического документа следует отнести сёзюм: по мнению Усманова – к интитуляции (интитуляция – обозначение лица, от которого исходит документ: прим. y_kulyk), тогда как Колодзейчик считает, что к легитимации, то есть ставит его в один ряд с рассмотренными выше нишанами и перстневыми печатями. Причина противоречия заключается в том, что первый рассматривает документы XIV-XVI вв., а второй – в основном начиная с XVI в. и до XVIII в. Также разница в том, что Усманов изучает не только крымские документы, но и большой массив золотоордынских в целом, которые, по очевидным причинам, не претерпели таких влияний, как крымские. Развязка проблемы в том, что крымская канцелярия со временем (с XVII в.) переняла от османской, с которой контактировала, такой элемент документа, как тугра (сложный текстовый символ-рисунок, игравший роль легитимации в османских дипломатических документах), в которую в более поздних ярлыках включался и сёзюм. Поэтому он усматривает в сёзюмах крымских ярлыков XV-XVI вв. так называемую прототугру – формулу "слово моё", которая ещё не оформляется визуально в соответствии с османскими образцами, но имеет то же назначение. Для Усманова же сёзюм не более чем представление адресанта в начале письма. Для этого исследования следует придерживаться именно такого взгляда – ни один из изучаемых документов, не имеет тугры. Исследователь приводит аргументы в пользу того, что сёзюм был прерогативой только хана и ближайших к нему людей – наследника и членов его семьи. Использовался он для очередного подчёркивания неравноправия сторон. Правители соседних государств хорошо это понимали и воспринимали сёзюм соответственно. Мы можем увидеть это на следующем примере, приведённом Усмановым: великий князь Иван III использует формулу "слово моё", выдавая письмо крымскому хану с требованием освободить задержанного посла – при этом "слово моё" заменяет традиционное в посланиях к хану "челом бьёт". То есть для усиления грозного тона письма московский правитель сознательно использует такую формулу, которая, по его мнению, должна демонстрировать превосходство относительно адресата, такую, которую обычно использовал хан, обращаясь к нему. В последующих веках эта формула уже прочно входит в официальный язык московской канцелярии, используясь в обращениях к подчинённым правителям.
Иначе говоря, джучидские правители Крыма использовали сёзюм в документах для общения с вассалами или правителями, которых они считали ниже себя – таким образом, эту формулу можно трактовать как повеление или приказ хана. Наличие сёзюма в жалованных ярлыках следует понимать в контексте самого факта выдачи ярлыков – то есть выдачи документа, который адресовался высшим низшему. Использование именно "слово моё" (вместо более нейтральных вариантов – например, "поклон") в них должно было подчёркивать это.
"Брат наш" Выражение "брат наш (мой)" можем найти в каждом ярлыке. Именно так крымские ханы называли великих князей литовских в этих документах в тех случаях, когда упоминали их. Как уже было сказано выше, notificatio-promulgatio (формула публичного объявления типа "пусть знают все": прим. y_kulyk), как называет это Колодзейчик, содержало обращение не непосредственно к получателю ярлыка – великому князю, а к подданным хана и членам его рода.
Считается, что таким образом хан якобы "информировал" население о факте дипломатического договора, который был заключён. Выглядело это так: сначала хан обращался к подданным, перечислив, к кому именно, – пример уже был приведён ранее, после чего сообщал им информацию. Как считает А.Григорьев, в жалованных ярлыках непосредственный получатель никогда не упоминался потому, что письмо обращалось ко всем тем, кто теоретически мог отменить это пожалование, причём чем значительнее пожалования было, тем больше был круг тех, кому нужно сообщить о нём. Например, такой текст содержит ярлык Менгли Герея 1507 г.: "Правое рѣки и левое великого влоса темникомъ, и тысѣчъником, и сотником, и десѣтником, вланом, кнѣзем, и всимъ рүским людемъ, кнѣзем, боѣром, митрополитом и попом, черньцом, и всим чорнымъ людем и всем посполств: даем вам ведати, штожъ великии цар, дѣд нашъ, и великии цар Ачъжикгиреи, ѡтец нашъ, коли ихъ потные кони были, до великого кнѣз Витовъта до литовъское земли в гостиное поехали, и за то пожаловали Киевом в головахъ и многие места дали. Ино по том жъ литовъское земли великии кнѣз Казимир, братъ нашъ (курсив мой. – М.П.), зo литовъскими кнѣзи и паны просили насъ, и мы ихъ прозбѣ хваливъ".
Если читать "брат наш" в таком контексте, то получается, что Менгли Герей информировал всех своих подданных в том числе о том, что считает князя Казимира своим братом.
О чем это говорит? Дариуш Колодзейчик предполагает, что таким образом хан свидетельствовал, что он и великий князь равны. Даже приводится пример того, что калга, то есть, по сути, второе лицо в ханстве после хана, обращался в письмах к великому князю как к отцу, то есть этой должности уже недостаточно для равенства с литовским правителем. Польский исследователь, изучая этот вопрос, проводит аналогии с дипломатическим общением между польско-литовскими правителями и османскими султанами в эту эпоху и приходит к интересным выводам. Если сравнивать это общение, то можно увидеть, что обращение крымского хана к королям (и, соответственно, великим князьям) свидетельствует о большей близости в их отношениях – значительно большей, чем в отношениях с османским правителем. Так, например, султан, обращаясь к польским королям в дипломатических документах, использовал стандартную формулу обращения ко всем христианским властителям – перед именем короля упоминалось лишь несколько названий из его владений, тогда как титулы султана были тщательно выписаны: это делалось для создания контраста. В то же время Гереи обычно использовали полную титулатуру польских королей, аналогичную той, которую они сами записывали в документы, которые направлялись в Бахчисарай. Это хорошо иллюстрируется примером с претензиями польских королей из династии Ваза на шведский трон: в определенный момент полякам удалось заставить крымскую канцелярию признать их претензии на "королевство шведов, готов и вандалов".
Итак, ситуация с "указаниями" о статусе великого князя литовского в глазах крымского хана в дипломатических частях жалованных ярлыков не является такой однозначной, как с основной частью ярлыка. Различные детали указывают на разные уровни восприятия этого статуса: с одной стороны – факт скрепления документов "почётным" золотым нишаном (чего не получали низшие правители и вассалы), а также обращение "брат наш", если и не указывает на равенство хана и великого князя, то, по меньшей мере, показывает, что крымские Гереи уважительно относились к северному соседу, не желая унижать его в дипломатических посланиях. С другой стороны, формула "сёзюм" свидетельствует о том, что хан, применяя этот инструмент, право на использование которого имели только коронованные чингизиды, считал необходимым подчеркнуть свой статус, более высокий относительно правителей всех окрестных земель.
Таким образом, структура и содержание жалованных ярлыков имеют сложную историческую подоплёку и могут свидетельствовать о нескольких вещах одновременно. Формула "сёзюм" является неотъемлемой частью ярлыка как документа, который направлялся высшим низшему; "Сёзюм", или "слово моё", в начале письма обычно указывает на то, что все сказанное после него является приказом, то есть средством общения с низшими. С другой стороны, нишан (печать) золотого цвета, который не использовался для документов, адресованных подданным, и постоянное упоминание о великом князе литовском как о "брате нашем" демонстрируют вовсе не унизительное отношение к тому, кто получал жалованные ярлыки. Скорее всего, причиной этого была уже упомянутая функция ярлыков в качестве дипломатического документа; они, сохранив традиционный внешний вид, приобрели со временем совсем иное значение.