Когда рак на горе свистнет? Главный онколог Иркутска – об одной из главных бед человечества

Злокачественную опухоль сложно диагностировать на ранних стадиях. Часто рак выявляют случайно, он приходит без видимых причин, действует максимально жестоко, не жалеет ни детей, ни стариков. В народе онкологию относят к наукам паранормальным, а на врачей-онкологов молятся, как на святых заступников. 

Что происходит с онкологической отраслью Прибайкалья сегодня? Правдивы ли слухи о дефиците лекарств и оборудования? Когда будет завершено строительство радиологического корпуса в Иркутске? Какие виды рака характерны для нашего региона? Можно ли обнаружить рак самостоятельно? С этими вопросами мы обратились к гостю редакции «Байкальские вести» – главному врачу Иркутского областного онкологического диспансера Роману Зубкову.

– Около 25 лет должность главного врача Иркутского онкодиспансера занимала легендарная Виктория Владимировна Дворниченко. Тяжело было сменить ее на столь ответственной должности?

– С одной стороны, да, а с другой – нет. Коллектив у нас очень дружный и слаженный, и самое главное, что я в этом коллективе вырос – вся моя осознанная трудовая карьера прошла в диспансере. Имея 21 год стажа, срабатываться с коллективом необходимости не было. Так что с этой стороны сложностей не было. Другое дело, когда ты – «начинающий поэт», а до тебя на этой сцене выступал, допустим, Александр Блок. Конечно, все будут сравнивать тебя с гением. Но, как говорится, «все мы стоим на плечах гигантов».

– С чем вы столкнулись на новом посту и каковы ваши нынешние приоритеты?

– Столкнулся, как ни странно (улыбается), с онкологическими заболеваниями. С постоянно растущей сложностью диагностики и лечения. Да, у нас нарастает диагностическая база. Количество «тяжелых» диагностических аппаратов в Иркутской области выросло. Двадцать лет назад сделать компьютерную томографию можно было только в Иркутске, 15 лет назад – еще и в Ангарске, сейчас пройти томографию можно почти в любом районном центре. Соответственно, становится больше информации о пациентах. Однако это и усложняет работу, поскольку большие объемы информации нуждаются в структурировании. Для онкологической части это принципиальный вопрос.

Допустим, к нам придут 10 пациентов с подозрением на рак. У троих из них диагноз подтвердится, двое будут нуждаться в дополнительном обследовании, а остальным нужно объявить хорошие новости, пожелать здоровья и отправить их домой. Такой фильтр должен быть максимально технологичным. И вот здесь, мне кажется, мы немного отстаем: диагностический поток необходимо привести в порядок. С этим я столкнулся в первые дни, и сейчас мы стараемся с этим разобраться. В частности, у нас работает отдел телемедицинских консультаций, который только за последний год провел в шесть раз больше консультаций, чем в прошлом году. Хотя и этого недостаточно.

– В свете нынешней геополитической обстановки появились ли у онкологов Иркутской области дополнительные сложности? Скажем, в виде дефицита лекарств или специального оборудования.

– Безусловно, можно погоревать о технической части. Далеко не весь список оборудования сейчас можно приобрести. Буду конкретен. В прошлом году мы не смогли купить автоматический иммуностейнер компании Roche. Очень нужный аппарат, который мы старались приобрести в течение полугода, но потерпели неудачу. Это произошло из-за санкций. Мы нашли выход, заменив его полуавтоматическим аппаратом другого, отечественного, производителя. Им пользоваться чуть сложнее, но на качестве лечения пациентов это никак не сказывается, а стоимость полуавтоматического аппарата оказалась в несколько раз ниже, чем именитого импортного аналога.

Тут всплывает второй момент. Для того чтобы эти аппараты работали, необходимы реагенты. И для автоматических иммуностейнеров компании Roche подходят только реагенты той же компании. Если в свете «новой санкционной логистики» мы будем каждую упаковку ждать кружным путем по полгода, то это будет означать, что аппарат будет полгода простаивать. Так, может, лучше спокойно пользоваться полуавтоматическим аппаратом, реагенты для которого стоят в два с половиной раза дешевле и доставляются за две недели? То же касается и рентгеновских аппаратов, только там дело уже не в реагентах, а в том, кто будет заниматься техническим обслуживанием западного оборудования.

– А что касается лекарств?

– Я не могу назвать какого-то импортного лекарства, которое бы исчезло, с препаратами такого не происходит. Однако если говорить абсолютно честно, то от санкционной политики есть и положительные моменты. В прошлом году наша, отечественная компания смогла вывести на рынок препарат для иммунотерапии, который раньше не имел аналогов. Его производила одна очень хорошая зарубежная компания, которая продавала препарат онкологической службе России по очень серьезной цене. Российская фирма вывела на рынок собственный аналог. Он стал пользоваться большим спросом, поскольку стоил на 25 процентов дешевле. И знаете, что произошло? Западная корпорация снизила цены на свой препарат ровно на 25 процентов. В следующем году мы ожидаем этот же препарат от другого российского предприятия. Я им всячески желаю удачи, ведь есть неиллюзорная надежда, что цены упадут еще ниже.

– На какой стадии находится строительство радиологического корпуса, который иркутяне ждут уже много лет?

– Тут стоит сразу подчеркнуть, что прямого участия онкологического диспансера в этой стройке нет. Строительство проходит согласно концессионному соглашению между правительством Иркутской области и АО «Русатом Хэлскеа». В соответствии с этим соглашением ориентировочная дата начала работы нового корпуса – февраль 2026 года. У них есть свои сроки и дедлайны, нам известны только сроки реализации отдельных этапов строительства. До этого корпус необходимо достроить, оснастить, лицензировать и только потом запустить в эксплуатацию. Озвученные сроки мне видятся реальными.

– В связи с открытием радиологического корпуса что изменится для иркутских пациентов?

– Прежде всего мы получим радиотерапевтические аппараты в Иркутске. Сейчас такие есть в Усолье-Сибирском, Братске и Ангарске, а иркутяне вынуждены выезжать на лучевую терапию в другие города. Корпус призван исправить эту проблему. Кроме того, в корпусе запланировано развитие радиологического блока. Будут производиться радиоактивные изотопы, при помощи которых будет проводиться диагностика различных состояний – так называемая ПЭТ КТ. Эффективный и современный метод диагностики онкологических заболеваний, сочетающий позитронно-эмиссионную и компьютерную томографию. Она нужна не только онкологическим больным, но и пациентам с эндокринными и кардиологическими патологиями. В Республике Бурятия она, например, есть, а у нас до сих пор нет.

– Есть ли какие-то онкологические заболевания, характерные именно для Прибайкалья?

– Мы тщательно следим за структурой заболеваемости, и можно с уверенностью утверждать, что ничего подобного нет. Согласно самым свежим данным, статистика, вплоть до мельчайших подробностей, совпадает со статистикой других регионов Сибирского федерального округа. Например, в этом году на первом месте по заболеваемости находятся злокачественные новообразования кожи. Однако при словосочетании «рак кожи» мы представляем меланому – крайне опасное, очень жестокое заболевание. Но сама по себе меланома находится на 13-м месте. Чаще всего диагностируется базалиома, которая протекает сравнительно легко. Как правило, это заболевание развивается на седьмом-восьмом десятке лет жизни. Почему люди стали чаще им болеть? Потому что стали чаще до него доживать.

– Как проявляется это заболевание? Его можно обнаружить самостоятельно?

– Очень даже просто. Здесь мы касаемся крайне важной для нас темы. Все злокачественные образования делят на две большие группы: «визуальные» и «невизуальные». «Визуальная локализация» – это то, что можно обнаружить путем обычного медицинского осмотра. Как определить базальноклеточный рак? На лице, носу, в верхней части спины образуется розовое, чуть приподнятое образование – с неровными краями, жемчужным блеском, иногда шелушащееся. Как люди раньше к этому относились? «Ерунда какая-то!» Покупали мазь и занимались самолечением. Сейчас люди стали больше обращать внимание на свое здоровье, обращаются к специалистам, и это находит отражение в статистике злокачественных новообразований.

Рак шейки матки, рак молочной железы, рак прямой кишки – эти заболевания могут быть выявлены без применения специальных диагностических методов. Конечно, в данных случаях диагностика не ограничивается визуальной составляющей. Существуют скрининговые программы маммографии или выявления кала на скрытую кровь. Кстати, рак толстой кишки и рак молочной железы наряду с раком легкого находятся на втором месте в структуре заболеваемости злокачественными опухолями в Иркутской области. У них буквально равные доли в общем количестве выявленных заболеваний.

– Почему именно эти виды рака? Этому имеется какое-то научное объяснение?

– Рак легкого в лидерах находится очень давно, причем обычно он оказывался на первом месте. Только в последние лет десять он потихоньку стал «уступать позиции» раку кожи. В нашей стране мужчины стали реже курить. Но есть и обратная сторона – женщины стали курить чаще. Когда я пришел в онкологический диспансер, в торакальном отделении была одна женская палата, которая обычно простаивала полупустой. Увы, за последние десять лет пейзаж поменялся. Теперь женских палат значительно больше.

На развитие рака толстой кишки очень влияет образ жизни. Согласно статистическим исследованиям, если человек хотя бы час в неделю занимается спортом, то у него риск развития рака толстой кишки снижается втрое. Не стоит сбрасывать со счетов изменение характера питания. Все быстро усваиваемые углеводы, иначе говоря – «фастфуд», увеличивают риск развития рака толстой кишки.

Молодежь теперь не готовит пищу. Раньше, придя с работы, нужно было, условно говоря, суп варить. Недавно с удивлением узнал, что наши девчонки-ординаторы не умеют варить борщ. Спрашиваю: а как вы собираетесь кормить мужей? «Мы пиццу можем заказать», – отвечают. Признаться, я бы от жены ожидал чего-то другого, но для них это нормально. Понятно, что, если такая пара по вечерам сидит дома и читает «Телеграм», у них поначалу все будет хорошо. Но через двадцать лет – добро пожаловать к нам.

Конечно, не все так просто. У рака толстой кишки есть особенности развития. Стоит добавить, что у нас есть специальная скрининговая программа, кроме того, необходимо выполнять профилактические осмотры, но это уже другая история.

– Как раз о профилактике хотелось бы поговорить подробнее. Как вы относитесь к диспансеризации населения?

– Это важнейшее мероприятие. Есть несколько программ диспансеризации, которые касаются выявления наиболее ключевых болезней. Маммография – для выявления рака молочной железы, цитологический скрининг диагностирует рак шейки матки, определение простатспецифического антигена – для рака предстательной железы, а также тест кала на скрытую кровь для выявления опухолей желудка и толстой кишки. Все эти программы на территории Иркутской области работают. Но чтобы они работали, людям надо посещать диспансеризацию.

Есть в наших людях что-то такое ухарское, расчет на авось. Мы просто игнорируем смотровые кабинеты, думая, что нас «пронесет». Вместе с тем вопрос дисциплины в медицине – вопрос ключевой. Нам обязательно нужно задать вопросы: «зачем» да «почему», «у меня родители никогда не болели, а бабушка дожила до 90 лет». Это касается не только онкологии, но и кардиологии. Сердечно-сосудистые заболевания в России – это все же главная причина смертности. Это надо четко осознавать и беспокоиться о своем здоровье заранее. Есть четкая программа – не рассуждай, просто выполняй. Ваша судьба напрямую зависит от ваших решений.

Справка: Роман Александрович Зубков – хирург и онколог высших квалификационных категорий, кандидат медицинских наук. Окончил Иркутский медицинский университет по специальности «лечебное дело», интернатуру по специальности «хирургия», в клинической ординатуре обучался по специальности «онкология». Автор 35 научных публикаций и научной монографии, а также четырех патентов на изобретение и трех рационализаторских предложений. В Иркутском онкодиспансере работает с 2002 года. С 2016 года возглавляет учебную часть кафедры онкологии Иркутской государственной медицинской академии последипломного образования (ИГМАПО). С 2021 года – главный врач Иркутского областного онкологического диспансера.