Англия и Суворов
Л. Шеншина
ДОКУМЕНТЫ рукописного фонда известной в прошлом семьи графов Воронцовых, хранящиеся в архиве Ленинградского отделения Института истории Академии наук СССР, позволяют охарактеризовать то отношение, которое встречала в Англии деятельность Суворова в период кампании 1799 г. Благожелательное отношение английских правящих кругов, несомненно, носило несколько своеобразный характер. Англия, как член коалиции, стремилась извлечь из войны как можно больше выгод для себя и вместе с тем заботилась о том, чтобы вести войну силами союзников. «Ни одна нация, — писал Суворов в своей записке об итогах итальянского и швейцарского походов,— не выигрывает столько, сколько Англия от продолжения войны» (Е. Фукс «Подлинные акты и официальные бумаги». СПБ. 1826 г.). Само назначение Суворова главнокомандующим русско-австрийской армией, действовавшей в Италии, состоялось, несомненно, не без давления со стороны союзников Павла и в частности Англии. Доказательством этому, между прочим, может служить одно из писем Суворова графу С. Р. Воронцову, русскому послу в Лондоне. «Не могу я описать ощутительную признательность к оказываемому благословению его Великобританского величества в избрании моем на предлежащий мне трудный подвиг»1.
Желание английского правительства видеть во главе союзной армии Суворова нисколько неудивительно: Англия в течение ряда веков стремилась неизменно к ослаблению Франции всеми доступными ей средствами. И теперь, когда была, наконец, создана против нее сильная коалиция, когда в Северной Италии были собраны многочисленные войска союзников, необходимо было подыскать настоящего вождя, военачальника, умеющего побеждать, А Суворова знала вся Европа еще со времен первой турецкой войны.
Известие о том, что назначение Суворова состоялось, было встречено в Англии с чувством глубокого удовлетворения. Об этом из Лондона в Петербург доносили так: «Здесь очень довольны успехами австрийских войск и ждут еще больших в Италии, когда маршал гр. Суворов прибудет к армии, которой он должен командовать.
Ваше императорское величество не может себе достаточно представить то огромное доверие, которое его величество король, его министерство и нация в целом возлагают на великие таланты и энергию этого генерала, столь заслуженно знаменитого. Его назначение командующим армией встретили здесь с энтузиазмом»2.
Когда в Лондоне стали известны трения, возникшие у Суворова с австрийским гофкригсратом по вопросу о плане кампании, английский статс-секретарь (министр иностранных дел) лорд Гренвиль писал Воронцову в апреле 1799 г.: «Если бы мог быть осуществлен проект маршала (Суворова), я предпочел бы его всем другим, которые могли бы ему навязать… Как отличается истинный характер Тугута (руководитель австрийского кабинета.— Л. Ш.) от внешней видимости… В связи с этим находятся и старания австрийцев выйти и заставить думать, что он (Суворов) много ниже своей репутации и таким путем приписать себе всю славу блестящей кампании» (там же, пер. 1242, лл. 475 — 476).
Известия о ходе кампании в Италии вызывали в Англии восторг. 28 мая (нов. ст.) Воронцов в письме к брату, поздравляя последнего с победами Суворова, прибавляет, что в Англии имя его «произносится не иначе, как с энтузиазмом» (пер. 1261, лл. 265 — 267). Позднее к восторгу, который вызвали действия Суворова, все в большей мере присоединяется возмущение поведением австрийцев. В июне тот же С. Р. Воронцов пишет:
«Победы Суворова поистине удивительны. Какое счастье для Европы и какая слава для нашей страны. Я знаю из верного источника, что австрийский кабинет старается направлять все операции этого великого воина, как он не перестает это делать все время и даже еще менее церемонно, чем (делал это) по отношению к эрцгерцогу Карлу. Поведение этого кабинета непереносимо, можно подумать, что он подкуплен Директорией» (пер. 1261, л. 274).
В июле и английский представитель при русских войсках Викгэм писал из Цюриха, что «единственный, кто сможет вывести нас из создавшегося положения, это — фельдмаршал Суворов. Он посылает нам в долину… сильное подкрепление, без помощи которого эрцгерцог слишком слаб, чтобы добиться каких-либо успехов, и мы провели бы лето кусая себе пальцы, под победный клич врага» (пер. 1244, л. 349).
В августе в аристократических салонах Лондона сочиняют в честь Суворова стихи, пересылают их «этому великому герою». Новые победы Суворова и одновременно полученные сведения о новых интригах Австрии вызывают замечание лорда Гренвиля: «Именно так следовало бы вести войну повсюду, а не парализовать политическими интригами храбрую армию, которая горит желанием помериться с врагом» (пер. 1242, л. 603).
Когда Итальянская кампания заканчивалась и уже стало известно, что Италия почти совершенно очищена от французов, лондонские корреспонденты Воронцова шлют ему горячие поздравления.
«Я поздравляю вас от всего сердца, — пишет 8 сентября С. Р. Воронцову его английский друг, некий Дютенс, — с успехами, которые обеспечивают своим союзникам со всех сторон ваши храбрые соотечественники» (пер. 1268, лл. 51 — 52).
Тот же Дютенс, возмущенный поведением австрийцев, стремившихся насколько только возможно умалить заслуги Суворова и возвеличить свои, писал 11 сентября:
«Вот над чем я размышляю в данный момент. Все успехи в Италии являются заслугой маршала Суворова, но сообщения (о них) исходят от венского двора и это — почти единственные сведения, которые мы имеем. Почему маршал не прикажет кому-либо из своих писать вам сообщения, которые вы могли бы опубликовать или пусть лорд Вильям Бентинк (находившийся в армии при Суворове.— Л. Ш.) будет писать чаще и подробнее о той роли, которую играют русские в достигаемых успехах и мы это опубликуем» (пер. 1268, л. 54).
После небывалых успехов в Италии в Лондоне очень большие надежды возлагали на Суворова как руководителя швейцарской кампании. Вот что писал Гренвиль в тот же день 11 сентября, в то время, когда русские войска готовились к переходу через Альпы.
«Его (Суворова) прибытие (в Швейцарию) покажет, я надеюсь, конец всей этой путанице и освободит Швейцарию как он уже это сделал в отношении Италии» (пер. 1262, лл. 607 — 608).
Некоторое время спустя (15 октября) Гренвиль с возмущением писал:
«Венский двор нарочно отзывает эрцгерцога (Карла) из Швейцарии прежде, чем маршал, который спускается из Италии, чтобы соединиться с Корсаковым, сможет осуществить это соединение. Он это делает, чтобы обе (армии) были разбиты порознь» (пер. 1261, лл. 309 — 310).
Отзываясь с большим неудовольствием о деятельности в Швейцарии ген. Римского-Корсакова, Гренвиль противопоставляет ему Суворова, успехи которого, «как кажется, не позволят французам воспользоваться своей победой». Он ждет «с огромным нетерпением известий об этом великом человеке. (Войска Суворова) уже выступили 30-го, (они) спешат вперед, чтобы снова отвоевать часть потерянной территории, а энтузиазм, который он внушает войскам, гарантирует нам новые успехи» (пер. 1242, лл. 493 — 494).
Хотя дела в Швейцарии пошли и не совсем так, как этого хотелось Гренвилю, но он продолжал восхищаться действиями Суворова:
«Невозможно не восхищаться храбростью — талантами великого маршала, который выполнил более того, что предполагал, несмотря на препятствия, считавшиеся непреодолимыми» (пер. 1242, лл. 621 — 622).
Не ограничиваясь изъявлениями своего восхищения Суворовым» в письмах и записках к С. Р. Воронцову, Гренвиль просит разрешить скопировать для себя портрет Суворова. Это довольно обычная в то время форма выражения, своего уважения к тому или иному общественному деятелю.
Швейцарская кампания была закончена. Суворов возвращался в Россию. Но не была еще отброшена идея возобновления войны, обсуждались планы предстоявшей новой кампании и по этому поводу Гренвиль 9 ноября пишет Воронцову, что в предстоящей кампании «…нужно будет следовать идеям маршала Суворова и ни в коем случае не идеям барона Тугута. По правде, я думаю, что будет выгодно попросить у последнего план операций (предстоящей) кампании раньше, чем он узнает план маршала. Если ему предложить план или (предложить) положиться на превосходные знания и таланты этого великого человека, он не преминет, конечно, найти основания заподозрить здесь скрытые виды (когда сами их имеют, их всегда подозревают у других) и он от этого откажется или, что было бы еще хуже, он будет чинить препятствия к осуществлению того, что будет (формально им) принято. Оставив же за ним инициативу, можно будет подчинить его идеи рассмотрению маршала, получить право их оспаривать и здесь и в Петербурге. Можно будет даже сделать в них (те или иные) изменения (неразборчиво) Лорд Минто (английский дипломат, назначенный в Вену. — Л. Ш.) будет следовать советам маршала, в честности которого он может быть так же уверен, как в его гении» (пер. 1242, лл. 633 — 634).
В письме от 28 ноября Гренвиль считает недопустимым держать Суворова в зависимости от австрийского кабинета:
«Я не сомневаюсь в осуществлении плана, в котором успехи маршала Суворова и его армии будут постоянно зависеть от действительного (а не фиктивного) сотрудничества двух австрийских армий, справа и слева от него» (пер. 1242, лл. 641 — 642).
Таковы встретившиеся нам замечания о Суворове, сделанные английскими корреспондентами С. Р. Воронцова. Несмотря на несколько отрывочный и случайный характер этих замечаний, они дают все же достаточно яркую характеристику той высокой оценки, которая была дана в Англии Итальянскому и Швейцарскому походам Суворова.
----------------------------------------------------------
Примечания:
Цит. по книге М. Петрушевского. Генералиссимус князь Суворов, СПБ, 1900 г., стр. 510.
Архив Лен. отделения Ин-та истории. Фонд Воронцовых; перепл. 129. лл. 110 — 112: Донесение имп. Павлу очевидно русского посла в Лондоне С. Р. Воронцова от 26/15 апреля ,1799 г. Копия. Как этот, так и все нижеприводимые документы написаны по-французски и даются нами в переводе.