Пожилые японки специально садятся в тюрьмы
Всякое стареющее общество сталкивается со своими проблемами. Однако Японии, с ее самым старым населением в мире (27,3 % граждан этой страны старше 65 лет, примерно в два раза выше этой доли в Америке), пришлось иметь дело с неожиданным вызовом — старческой преступностью. Уровень количества исков и арестов в отношении пожилых людей, в особенности женщин, выше, чем во всех других демографических группах.
Дина Мингалиева
Каждая пятая из заключенных японок — пенсионного возраста. Обычно это преступления незначительной тяжести: 9 из 10 пожилых женщин осуждены за магазинные кражи.
Почему столь многие в остальных отношениях законопослушные пенсионерки прибегают к мелкому воровству?
Некогда забота и уход о японских стариках ложились на плечи семей и местных сообществ, однако ситуация меняется. С 1980 по 2015 год число живущих в одиночестве пенсионеров выросло более чем в шесть раз — почти до 6 миллионов. Проведенный в 2017-м правительством опрос обнаружил, что более половины пойманных на краже пожилых людей живут одни; 40 % либо не имеют семьи, либо редко общаются с родными. Часто эти люди говорят, что, когда им нужна помощь, обратиться не к кому.
Даже женщины, которым есть куда пойти, говорят, что чувствуют себя невидимками. «У них может быть дом. Может быть семья. Но это не значит, что это место, где они ощущают себя как дома, — рассказывает Юми Муранака, начальница женской тюрьмы в Ивакуни. — Они чувствуют, что их не понимают. Что к ним относятся исключительно как к человеку, который отвечает за домашние дела».
Кроме того, пожилые женщины часто уязвимы в экономическом смысле: почти половина женщин возраста 65 и старше, которые живут одни, также живут в бедности — относительно остального населения (мужчин таких, для сравнения, 29 %).
«Муж мой умер в прошлом году, — рассказывает одна заключенная. — Детей у нас не было, потому я осталась совсем одна. Вышла в супермаркет за овощами и увидела пакет говядины. Мне захотелось мяса, но я подумала, что будет накладно. И просто взяла его».
Ни правительство, ни частный сектор не создали эффективных программ реабилитации для пожилых людей, а стоимость содержания их в заключении стремительно растет. Из-за издержек, связанных с уходом за стариками, стоимость медицинского обслуживания в исправительных учреждениях в 2015 году достигла 6 млрд йен (более 50 млн долларов) — это на 80 % больше, чем десять лет назад. В дневное время помогать пожилым заключенным с ванной и туалетом приходят специальные работники, а вот ночью эту задачу выполняют охранники.
В некоторых колониях работа тюремного охранника начала походить на работу сотрудника дома для престарелых. Сатоми Кезука, охранник-старожил женской тюрьмы префектуры Тотиги, говорит, что теперь в ее обязанности входит и улаживание вопросов, возникающих в связи с недержанием у заключенных пенсионного возраста. «Они стыдятся и прячут нижнее белье, — рассказывает она. — Я велю приносить его мне, чтобы отправить на стирку». Более трети охранников женских тюрем уходят с этой работы в течение первых трех лет.
В 2016 году парламент Японии принял закон, направленный на то, чтобы пожилые рецидивисты получали поддержку от систем соцобеспечения и социальной помощи.
С тех пор прокуратура и тюрьмы сотрудничают с правительственными ведомствами с целью предоставить пожилым правонарушителям поддержку, в которой они нуждаются. Однако проблемы, которые вынудили этих женщин искать относительный покой и утешение в тюрьме, лежат вне пределов досягаемости системы.
Госпожа Ф., 89 лет
Воровала рис, клубнику, лекарство от простуды.
Второй срок, приговорена к полутора годам.
Есть дочь и внук.
«Я жила одна на пособие. До этого жила с семьей дочери и тратила все свои сбережения на обслуживание агрессивного и жестокого зятя».
Госпожа А., 67 лет
Первый срок, приговорена к двум годам и трем месяцам.
Есть муж, два сына и три внука.
«Я воровала более 20 раз, всегда одежду — недорогую, чаще всего на уличных распродажах. Не то чтобы я нуждалась в деньгах. На первой краже меня не поймали. Я поняла, что могу получить то, что хочу, не платя за это, и это мне пришлось по душе, было забавно и волнующе.
Муж меня поддерживает. Регулярно пишет письма. Сыновья сердиты, и внуки не в курсе, что я здесь. Думают, что в больнице».
Госпожа Т., 80 лет
Крала икру трески, рассаду, сковородку.
Четвертый срок, приговорена к двум с половиной годам.
Есть муж, сын и дочь.
«Когда я была молода, я не думала о воровстве. Думала только о том, что нужно трудиться. Я 20 лет работала на каучуковой фабрике, а потом санитаркой в больнице. Денег всегда не хватало, но мы все равно сумели отправить сына в колледж.
Шесть лет назад у мужа случился инсульт, и с тех пор он прикован к постели. Также у него слабоумие, бред и паранойя. В силу моего возраста заботиться о нем было тяжело физически и эмоционально. Но я не могла об этом ни с кем поговорить, потому что стыдилась.
В первый раз я попала в тюрьму в возрасте 70 лет. Когда я воровала, у меня в кошельке были деньги. А затем я задумалась о своей жизни. Я не хотела возвращаться домой, а больше мне идти было некуда. Единственным выходом было просить помощи в тюрьме.
Здесь моя жизнь гораздо легче. Я могу быть сама собой и свободно дышать, хоть и временно. Сын мне твердит, что я больна и меня нужно положить в психбольницу. Но я себя больной не считаю. Я думаю, до воровства меня довело мое чувство тревоги».
Госпожа Н., 80 лет
Украла книжку в мягком переплете, фрикадельки, веер.
Третий срок, приговорена к трем годам и двум месяцам.
Есть муж, два сына и шестеро внуков.
«Я каждый день была одна, и мне было очень одиноко. Муж давал много денег, и люди всегда говорили, как мне повезло, но мне не деньги нужны были. Они меня счастливой совсем не делали.
Впервые я совершила кражу порядка 13 лет назад. Я зашла в книжный в центре города и своровала роман в мягкой обложке. Меня поймали и отвезли в участок, где меня допрашивал очень приятный офицер. Он был так мил. Слушал все, что я говорила. Я ощутила, что меня слушают в первый раз за всю мою жизнь. Под конец он мягко похлопал меня по плечу и сказал: „Я понимаю, что вам одиноко, но больше так не поступайте“.
Вы представить себе не можете, как мне нравится работать на тюремной фабрике. На днях меня похвалили за эффективность и старательность, и я осознала, как мне по душе трудиться. Жалею, что никогда не работала. Моя жизнь могла сложиться иначе.
Жить в тюрьме мне нравится больше. Вокруг всегда есть люди, и я не чувствую одиночества. Когда я вышла из заключения во второй раз, я обещала себе, что никогда назад не вернусь. Но пока я была там, я не могла не тосковать по жизни в тюрьме».
Госпожа К., 74 года
Воровала кока-колу, апельсиновый сок.
Третий срок, приговор неизвестен.
Есть муж и дочь.
«Я жила на пособие, это было тяжело. После освобождения мне придется жить на тысячу йен (9 долларов) в день. Мне не к чему стремиться на воле».
Госпожа О., 78 лет
Воровала энергетические напитки, кофе, чай, рисовый шарик, манго.
Третий срок, приговорена к году и пяти месяцам.
Есть дочь и внук.
«Тюрьма для меня — это оазис, место для расслабления и отдыха. Здесь я не свободна, но и беспокоиться мне тут не о чем. Есть с кем пообщаться. Трижды в день нас сытно кормят.
Дочь навещает раз в месяц. Говорит: „Я тебе не сочувствую. Ты жалкая“. Думаю, она права».
Дина Мингалиева
Источник