Прогулка по Москве 1942 года
Продолжаю серию публикаций о том, как жила Москва в годы Великой Отечественной войны. Про самый тяжелый, 1941 год, читайте в этом посте, а сегодня – 1942-й.
В 1942 году Москва постепенно возвращалась к мирной жизни. К апрелю враг был отброшен на 100-250 километров от города, авианалёты не несли прежних разрушений, а воздушные тревоги стали необязательной частью ежедневного расписания. Главной трудностью для жителей столицы был голод и дефицит ряда жизненно необходимых товаров, таких как мыло. С голодом москвичи боролись при помощи огородничества – наполовину добровольного, наполовину насаждаемого сверху.
Весной 42-го верующие москвичи отпраздновали Пасху под надзором НКВД, к июлю со стадиона "Динамо" исчезли ели, и он снова стал принимать спортивные соревнования. В городе появились американские военные и американские же автомобили. Москвичи решили "готовить сани летом" и ездили в Подмосковье участвовать в массовой заготовке дров...
Дозоры Московского неба
29 марта 1942 года на территорию Кремля упала последняя бомба. 15 апреля кремлёвцы разобрали маскировку Мавзолея, у его дверей опять появился пост № 1. Тем не менее, налёты продолжались до августа 1943 года, а опасность бомбардировок сохранялась до конца 1944 года.
Наблюдательницы московских ПВО на крыше здания.
Оборона Москвы. Пулемётная установка на крыше гостиницы "Москва".
На ул. 1905 года.
В самом начале 1942 года второй раз от бомбардировки пострадал Московский зоопарк.
Из воспоминаний зоотехника Канцера:
В ночь с 3 на 4 января 1942 г. я был ответственным дежурным по Зоопарку. Часов в десять вечера противник неожиданно начал бомбить нашу территорию. Не помню, была тревога или нет – я находился в это время в управлении, как вдруг услышал взрывы фугасных бомб, правда, небольших. Одновременно было сброшено много зажигательных бомб. Когда я вышел из помещения, то увидел такую картину: весь львятник и обезьянник в дыму и огне. Оказалось, что на них сброшены зажигательные бомбы. Огонь начал охватывать стропила, но разгорался медленно, и мы быстро потушили его. Зажигалки пробили крышу и попали в помещение, где находилась человекообразная обезьяна по кличке Парис. Обезьяна была чрезвычайно напугана, рвала дверь, бросалась на решетку. Ночной огонь, блеск возбуждающе действовали на животных. Впечатление было такое, что обезьянник горит изнутри.
Наш работник Комарова Липа, пожарник, влезла на крышу и затушила эти зажигалки. Мы открыли помещение, проветрили его так, чтобы там не было дыма, и все обошлось благополучно... Не успели мы затушить львятник и обезьянник, как ко мне прибежал связной и сказал, что горит слоновник. В слоновнике у нас находятся наиболее ценные животные: слоны, бегемоты, жирафы... Там все стекла оказались выбитыми взрывной волной, из помещения валил пар, который служащие приняли за дым, и решили, что слоновник горит. Пожара не осталось, но, поскольку в этот день был сильный мороз, примерно 30 градусов, и там оставались ценные теплолюбивые животные, необходимо было немедленно забить окна. Буквально за какие-нибудь 20 мин. пробоины были заделаны.
Тверской бульвар.
Патруль.
Из воспоминаний советского учёного-конструктора Бориса Чертока:
Летом 1942 года Москва жила по законам прифронтового города. Строго соблюдался комендантский час, улицы патрулировались красноармейцами, на ветровых стеклах автомашин были наклеены пропуска, окна домов перекрещивались крестообразными бумажными полосами, затемнение было обязательным. Вечером над городом всплывали сотни привязанных аэростатов воздушного заграждения. В магазинах и столовых все продукты отпускались строго по талонам из карточек. Было далеко не сытно, но никто из десятков людей, с которыми я встречался, не голодал.
Основным видом уголовных преступлений были карманные кражи продуктовых карточек. Это делали голодные подростки. Но ни о каких вооруженных нападениях с целью овладеть карточками ни разу не приходилось слышать. Порядок, введенный постановлением об осадном положении 20 ноября 1941 года, сделал свое дело. Немцев отогнали от Москвы всего на 150-200 км. Воздушные тревоги с наступлением темноты объявлялись часто, но никаких признаков паники не было. Метро и наземный транспорт давали сбои только во время воздушных тревог.
В ночь с 4 на 5 апреля 1942 года Москва отмечала Пасху. Это стало возможным в том числе благодаря приказу коменданта Москвы, который разрешил передвигаться по городу ночью.
К сожалению, нормальных фотографий пасхальных богослужений 1942-го года не осталось, но на этой видно, как переполнен был Богоявленский собор.
Из воспоминаний профессора Г.Георгиевского:
В 1942г. Православная Церковь праздновала самую раннюю Пасху. Вопрос о полуночных службах остро стоял во всех православных приходах Москвы. Если службы под пятницу и субботу Страстной недели допускали некоторый компромисс при установлении времени их совершения, то пасхальная служба, в самую полночь Светлого Воскресения, потеряла бы все свое очарование при изменении времени ее совершения и могла вовлечь богомольцев в невольное правонарушение при невозможности всем желающим вместиться в стенах храма.
Православные москвичи, живущие в осадных условиях, остро переживали неуверенность в традиционной торжественности полуночной службы. Вдруг в 6 часов утра в субботу 4 апреля утреннее радио неожиданно для всех началось сообщением распоряжения коменданта Москвы, разрешающего свободное движение в Москве в ночь на пятое апреля
Восторгам православных москвичей, удовлетворенных в самых заветных своих ожиданиях, не было конца.
Из сводки НКВД о реакции москвичей на приказ коменданта:
«Боже мой, наш Сталин разрешил нам ходить всю ночь под Пасху. Дай ему Бог здоровья. Это ведь нужно же все помнить, даже о нас, грешных» (Ревина М. И.. проживает по Покровской улице, д. N 2/1).
«Вы слышали, т. Сталин разрешил хождение по Москве в пасхальную ночь всем беспрепятственно. Подумайте только, как т. Сталин заботится и думает о нас. Дай Бог ему здоровья».
Тверская. Грузовик на троллейбусной тяге привёз дрова))
Улица Горького у Белорусского вокзала. Заготовка дров на зиму.
Дрова на Тверской.
Наученные горьким опытом зимы 41-го, к следующей зиме москвичи стали готовиться заранее. Летом многие жители столицы работали на лесозаготовках в Подмосковье, а в конце августа – начале сентября гнали топливо в Москву на баржах и плотах.
Тем не менее, на обычных москвичей дров снова не хватило. Например, в ноябре 42-го предприятие "Мосочиствод" выдавало служащим брикеты из канализационных осадков, чтобы заменить дрова.
Пушкинская площадь. Соревнования по штыковому бою.
К лету военные соревнования сменились мирными. На стадионе "Динамо" 5 июля состоялись традиционные соревнования по легкой атлетике: бег на 100 метров, прыжки в длину с разбега, метание диска и эстафеты – 5 по 1000 метров у мужчин и 5 по 500 метров у женщин.
Женщины с детьми в бомбоубежище на станции московского метро «Маяковская».
Кстати, 8 марта 1942-го года отправился в путь первый поезд Московского метрополитена, укомплектованный женщинами-машинистами.
Раздача молока.
Из немецкого секретного бюллетеня, составленного по донесениям агентов:
Жизнь в Москве в своем внешнем проявлении не очень отличается от довоенной. Работают все виды транспорта, за исключением автобусов и такси. Школы, за некоторым исключением, закрыты. Театры и кино открыты. Из газет печатаются "Правда" и "Известия". Другие газеты не выходят. Электричество включается для населения лишь на некоторое время. Хотя вследствие эвакуации многие квартиры освободились, по-прежнему ощущается дефицит жилья, так как многие дома непригодны для проживания из-за бомбежек и ущерба, причиненного морозами.
С 20.1.42 г. в Москве установлены следующие продовольственные нормы: для рабочих 600 г. хлеба ежедневно, и ежемесячно – 400 г. мяса, 200 г. круп, 400 г. сливочного масла, 400 г. растительного масла, 200 г. сахара и 100 г. конфет. Служащие и иждивенцы получают меньший паек. На базаре продаются в незначительных количествах фрукты и соленья. У прилавков рынков, где продаются продукты и товары повседневного спроса, всегда большое скопление людей.
Молодых людей в Москве можно встретить очень редко, так как уже перед Рождеством прошла большая мобилизация в армию. Многие профессии стали женскими. Не только общественный транспорт обслуживается женским персоналом, но и тяжелый и самый тяжелый мужской труд нередко выполняют женщины.
Из агентурной сводки:
Во всех очередях стоят женщины, мужчины встречаются редко. Количество людей в очередях и степень их нервозности зависит от того, какой товар отпускают. Большие очереди за керосином, и ведут себя люди в этой очереди очень нервозно. Много людей стоят за мылом, но здесь многие стоят только потому, что боятся: "а вдруг после не будет мыла". Стоят в очереди и за неизвестным продуктом – что привезут.
Из дневника врача "Скорой помощи" А. Г. Дрейцера:
Врач Н. вызван к девушке 16 лет. Ей приснился вкусный обед, и во сне она вывихнула себе челюсть.
Несмотря на то, что враг от Москвы отступил, на многих улицах сохраняются укрепления и баррикады. На Красной Пресне.
Большая Калужская улица у Октябрьской площади.
Из дневника врача "Скорой помощи" А. Г. Дрейцера (февраль 42-го):
Масса возвращающихся из эвакуации. Затруднена прописка, но это никого не удерживает. Исчезла водка. Даже вытрезвители закрылись, остался лишь один на весь город. Много снега. Буксуют шины. В домах ящики с песком стоят для тушения зажигалок. Песок спасает теперь буксующие машины.
Бронетанковый ремзавод № 82. Он был организован в годы войны на территории завода "Подъемник". Здесь ремонтировали в том числе и трофейные танки, которые поступали на вооружение одного из советских танковых подразделений.
Трофейный самолет Хеншель 126 на выставке в Москве.
Музей им. Пушкина во время войны. 12 июля здесь открылась выставка работ московских художников в дни ВОВ.
Точильщик. Никольская улица.
Из дневника журналиста Н. Вержбицкого:
Открылся филиал оперетки, летний сад "Эрмитаж" и Измайловский парк культуры и отдыха. Вчера проходил по улицам Семеновской заставы, поразила чистота на мостовых, тротуарах и во дворах... Раненые дома подлечивают, гримируются... На улицах часто можно увидеть могучие американские пятитонки "додж" и "форд". Они красивее и благоустроеннее наших.
Тот же Вержбицкий писал о том, как москвичи спасались от голода огородничеством и как в столице появлялись урны для мусора:
Вся Москва взялась за лопаты и грабли. Копают грядки как попало и где попало. Видел три жалкие грядки у самого тротуара в Газетном переулке, у окон подвала, не огороженных... Вчера видел на улице первого американского офицера с каким-то черным лоскутком на спине из-под ворота. Все больше и больше появляется американских авто. В нашем переулке перемостили то место, где была воронка от бомбы. На наш забор повесили три зеленые урны для мусора. Этого не бывало ни в какие времена... Плетеные сумки называют "авоськами". "Авось удастся сегодня что-нибудь положить в нее!" – говорят хозяйки, отправляясь в продмаг. Метро подорожало на 10 копеек.
Окна ТАСС.
Посты по теме:
Прогулка по Москве 1941 года
---------------------------------------------
Советую подписаться на мои странички в:
Фэйсбук
ВКонтактик
Основной Твиттер Спам Твиттер 
Одноклассники___________________________
Блог обновляется очень часто, поэтому пропустить что-нибудь интересное не так уж и сложно. Специально для таких случаев у меня есть email-рассылка. Это красиво оформленная подборка самых важных постов за прошедшую неделю для тех, кто заходит сюда нечасто. Одно письмо каждые семь дней - обещаю, что никакого спама вы от меня не получите. Если надоест, вы от нее легко отпишетесь. А если вдруг закроют ЖЖ и запретят соцсети, у нас с вами будет рассылка, это как тайный клуб:
Реклама в этом блоге
Чем я занимаюсь
За что я баню
Хотите дать совет? Вам сюда!
Я в других социальных сетях