Георгий Гачев. Плюсы и минусы наивного философствования

...Способность удивляться тому, к чему все социальновоспитанные и учено-образованные привыкли и не находят в сем«ничего особенного». А УДИВЛЕНИЕ, по Аристотелю, — начало познания. И в самом деле: остановиться, задуматься над тем,что вроде так понятно и привычно и общепринято, и вдруг увидеть в этом — вопрос, проблему. Так Кант про себя говорил: «Там, где другие проходят ровно, для него возникают Альпы проблем». Так и Гоголь: какая сила вдохновения нужна и воображения, чтобы взвидеть то, «что ежеминутно перед очами и чего не зрят равнодушные очи...» Эту операцию Виктор Шкловский назвал «ОСТРАНЕНИЕ» — то есть увидеть странным обычное.

Текст воспроизведен по изд.: Философия наивности. Сост. А.С. Мигунов. М.: Изд-во МГУ, 2001, с. 29-35. 22.6.2000. Такую тему я заявил на конференцию «О НАИВНОМ» в МГУ. Что ж? Подходящая мне — для рефлексии — самообдумывания, познания самого себя: я ж как раз доморощенный «хвилософ», наивный. Поглядим-ка сперва в этимологический словарь — уточнить исходный смысл слова: всегда заглубляет. Так и есть: большой подсказ обрету, загляну в Оксфордский словарь: «Naivе... — lat. Nativum - NATIVE. - Characterizid by unsophisticated or unconventional simplicity or artlessness», т.е. «характеризующийся лишенной изощренности и условности простотой или безыскусственностью». Значит: «наивный» — натуральный, природный, не обработанный искусственными условностями цивилизации. Так что если наша культура есть продолжение природы, ее язык (по распространенному мнению философов), ее заявление осебе, то в наивном человеке и его слове — это прямейше, спонтанно, без опосредованных звеньев, как у индивида образованного, т.е. уже на коем наложен образ мира сего, вышколен в модели и правилах понимания и поведения, принятых в данном обществе в данную эпоху и стране. То есть — прямиком через него Природа волеизъявляет и мыслит, говорит человечьим голосом. Так что имеет смысл прислушиваться к слову такового существа, как души простой, ибо она — той же субстанции, что и Бог, Абсолют, и можно подслушать Глас Божий через него — младенца, кто еще невинный, полуангел («устами младенца глаголет истина»), или юродивого — блаженного, недаром кто «правду-матку режет», не обинуясь и царю; и «глас народа=глас Божий». «На-РОД» же — сын ПриРОДы, Матери(и). Итак: в слове наивного — Логос двух ипостасей Абсолюта: Матери(и) Природы и Бога-Духа. Таковой по Вертикали Бытия прямо ориентирован, наименее перекошен Горизонталью-плоскостью-площади Цивилизации, Города. (Хоть и тоже слог «род» есть в сем слове, как и в «при-роде», но «город»=юрод природы, выродок из нее... Ну и слава Богу: тем новый принцип выражает, добывает, в дополнительности и обогащение Бытия. И «выродок» — тоже ведь чадо, родной, родимый!..) Это все важно — для уяснения: почему наивный мыслитель чувствует за собой право — так напрямую, что думает, «как Бог на душу положит», без задержек рефлексии, без удержа правил воспитания, высказывать. Правомочие Вертикали Бытия за собой чует — прямой ПРАВ-ды и СТояка И-СТ-ины=«естины». Антипод этому — РЕ-ФЛЕКСИЯ. Она — «отражение», «поворот, возврат назад» импульса воли, порыва и думы из тебя, преломление о преграду-стену-зеркало, в роли чего выступает уже Логос Социума, Цивилизации, плрщадь-плоскость-Горизонт Культуры. Спонтанный луч души и духа в сем получает удар, перекос. Как у рефлексирующего в иронической усмешке перекошен рот в «хе-хе» и «хи-хи» в ответ на наивную идею — чужую, да и свою... Мол, «эх ты, невежда! Куда со своим свиным рылом — да в калашный ряд Культуры, Науки, Философии?! Ты изучил ли, что умные и ученые люди до тебя мыслили-писали по данному вопросу?.. Вот и будешь изобретать изобретенные велосипеды и открывать открытые Америки!..» И он прав, конечно. И опадает порыв в наивном, подрывается вера в себя, приглушается искра Божия, уныние и паралич могут наступить. Итак, две правоты встречаются: Наивность и Рефлексия. И все творчество в Культуре — в из борении, диалоге, взаимнодополнительных энергий-воль. Точнее, если по шопенгауэровой паре их расположить, то Наивность=Воля, а Рефлексия= Представление, что как раз гасит Волю, как вода-остуда огонь и жар вдохновения, в том числе... Я даже такую формулу творчества вывел — по аналогии с формулой силы тока в физике. Как там сила тока J=V/R, т.е. сила тока прямо пропорциональна напряжению и обратно пропорциональная сопротивлению, так и Так что Образованность, Ученость выступают в роли Сопротивления. И при прочих равных условиях автору-эрудиту, ТомасуМанну или Сергею Аверинцеву, требуется гораздо большая силатворчества, чтобы одолеть сопротивление своих знаний, чемписателю «из народа» иль «от станка». Ведь только рванется умнечто помыслить, как память тут же осадит, напомнив: что воттот-то и тогда-то подобное уж во-и-со-образили и высказали... Об этой проблеме еще Гераклит так глаголил: «Многозанание не научает уму. Иначе Пифагор и Ксенофан были бы умными...»(Так примерно, по памяти привожу мысль его.) Но все же — Пифагор! Ксенофан! Кто сотворили великое и прекрасное. Значит: Умом-Гением осилили остуду своего же многознания. Правда, тогда, в античности, на первых порах цивилизации, Знание питало Знание, так что для тех времен формулу творчества надо переписать, чтобы в ней умножались друг на друга Вдохновение (Гений) и Эрудиция... 30 Это в Новое время стал так обилен поток знаний, а ныне — и уж потоп информации, что уже Бердяев в начале века заявилмеланхолически, что прежние мыслители могли говорить ЧТО, амы, нынешние, — О ЧЕМ, т.е. вторично, по поводу того, чтоуже высказали первомыслители. И потому: оборону надо занимать против сих данайцев учености и информации, если намереваешься нечто понять и сотворить. Как еще Декарт полагал, чточем читать-изучать то, что по данному вопросу написано ужедругими, лучше, экономнее — самому сосредоточиться и до всегододумываться. Итак, дав волю своей наивности, офицер шевальеДе Карт, 23 лет отроду, в ночи 10 ноября 1619 года имел озарение естественным светом разума — и породил свое cogito ergo sum=«мыслю — следовательно, существую», что залегло краеугольным камнем в философию Нового времени. Но ведь — в наивности же! Поверил себе — и отбросить посмел все построения аристотелизма и хитросплетения схоластики=«школы». Но так и каждый творец, мыслитель, художник, поэт... в какой-то прекрасный час забывает все, чему его учили, отдается наитию спонтанному как откровению — и открывает, и сотворяет доселе небывшее, незнаемое. 24.6.2000. Наивный думает и поступает — как у Толстого в «Войне и мире» народ в Отечественной войне: «И не спрашивая, как в подобных случаях поступали другие, берет первую попавшуюся дубину и гвоздит ею...» Не соблюдая правил этикета чопорных. Как и человек естественный — Кандид, Простодушный (у Вольтера), и вообще анфан террибль, enfant terrible, варианты коего — и Пьер Безухов, и Левин у того же Толстого.Таковой как-то странно для окружающих — не понимает того,что все понимают. Но он-то сам удивляется: как все не видят и не понимают того, что так очевидно и просто: например, что король-то — голый! Итак, способность удивляться тому, к чему все социальновоспитанные и учено-образованные привыкли и не находят в сем«ничего особенного». А УДИВЛЕНИЕ, по Аристотелю, — начало познания. И в самом деле: остановиться, задуматься над тем,что вроде так понятно и привычно и общепринято, и вдруг увидеть в этом — вопрос, проблему. Так Кант про себя говорил: «Там, где другие проходят ровно, для него возникают Альпы проблем». Так и Гоголь: какая сила вдохновения нужна и воображения, чтобы взвидеть то, «что ежеминутно перед очами и чего не зрят равнодушные очи...». Эту операцию Виктор Шкловский назвал «ОСТРАНЕНИЕ» — то есть увидеть странным обычное. Да и в среде физиков-теоретиков высоко ценится способность задать глупый вопрос. С него часто начинается открытие новых путей и понятий. Ну да: У-ДИВ-ление - это взвидеть ДИВО, ДИЯ, ДЕОС= Бога, Дивное, Божественное. Чудное и чудное. И видящий такое — ЧудАк, ну или «чУдик», как герои Шукшина, тоже наивные — «дярЁвня!» в городе среди цивилизованных — роботов-автоматов, так завоспитанных и образованных, что утратили корни в природе и естественный свет разума... И в философии — уже как ни умны сии «совопросники мира сего», а в основе каждого построения лежит некое первичное взвидение, озарение, из коего строится затем философский миф, своя Вселенная, и населяется своими затем категориями. Как же не видите вы, что все есть вода? — сказал Фалес. Что все есть огонь? — сказал Гераклит. Что все есть атомы и пустота? — сказал Демокрит. Что есть только Бытие, а Небытия нету? — сказал Парменид. Что все есть Идея? — сказал Платон. Или позднее: как тот же Декарт вывел свой тезис: раз я мыслю — следовательно, я существую? Даже если я сомневаюсь в своем существовании, я не могу сомневаться в том, что я существую в то время, когда сомневаюсь. Или в наше время — помню, как Мераб Мамардашвили наивно удивлялся: как это все может существовать: порядок в мире, бытии, логика в мышлении, красоте, когда всего этого не должно было бы быть, а на их месте — хаос и небытие, энтропия? И, значит, какое усилие нужно для удержания Космоса и себя в нем! Итак, «на всякого мудреца довольно простоты», и как раз простота делает его мудрым. Ибо и Бог — прост, такова и его субстанция, и души. И философ, и поэт, и физик (Эйнштейн) в корне — дитя. А там уж — потом, на основе простого узрения — мудрствуй себе и лукаво плети свои категории (Кант) или формулы (Эйнштейн) — забавляйся сими игрищами... Чем бы дитя ни тешилось — Человечество, — лишь бы занято было, не плакало, увлекалось. И тут вопрос возникает: а может ли Зло быть наивным? Злодей? Ведь пока по всему размышлению выходит, что наивный — хороший человек, Божий, а «умник» в этом смысле подозрителен. Как и по Христу: утаил Бог Истину от мудрых и ученых, а доверил детям и простым — рыбакам и бедным... Но вот пример: Отелло и Яго — это пара. Отелло — наивен, «Отелло не ревнив, — толковал его Пушкин, — он доверчив». А Яго, конечно, умнее, знает мир и человека и рычаги воздействия. И в итоге наивный и добрый Отелло совершает преступление, поступает как злодей-убийца. Потому что наивный= дурак! И наивность его — уже вина. И в самом деле, наивняк — слепец, нарциссичен, субъективен: монологичен, слышит лишь себя, не понимает других людей, общежития правил, где живет, невоспитан, невежлив, а и попросту — хам! Как хваленый «анфан террибль», кто «правду-матку режет», судит, обличает. А ведь и другие люди — не без душ в них, а и социум со своими правилами и этикетами — не без ума содеян и смысла сверхличного... Так что наивняк, как голос Натуры прямой, может вступать в конфликт с Культурой. И Натура=Дура тут — такою оборачивается. Недаром в Бытии наряду с Естественным есть еще и Сверхъестественное — в двух вариантах: и как Божественное, Духовное, и как искусственное, творимое искусством, трудом-разумом человечества. В этом смысле интересна реплика Бахтина о Достоевском, что вспоминает С. Бочаров; «Еще одна тема звучала настойчиво — о НЕНАИВНОСТИ Достоевского. Он — самый ненаивный. Перед Достоевским наивными кажутся все: Гоголь в «Выбранных местах» наивен очень, Толстой любовался многим, Достоевский ничем не любовался и только искал...» А Достоевский разве не бывает наивен в статьях «Дневника писателя?» — спрашивал я. — «М-да, но если и наивен, то цинически наивен, — отвечал он. — Кажется, и такое все-таки склонен был больше ценить в писателе и мыслителе, чем простую наивность»1. Тут уже ценность, так сказать, «ВТОРОродства» Культуры перед первородством Натуры проступает. И главное в этом — способность слышать чужое «я», слово, голос ближнего, но и дальнего, а не только себя, свое «я» и прямик своего сообщения с Богом и Природой. Способность на диалог, внимать разумность объективной действительности, в том числе и хитросплетения цивилизации и сложности культуры. «Святая простота» перед лицом этого оказывается оскорбительной, urbi et orbi — городу имиру. То есть тому, что именуют «второй природой». И на этом yровне — гений другого типа становится «персона грата», а.именно: лицемер и лицедей, площадной фигляр, актер и циник,способный понимать и примеривать разные личины и роли,менять принципы и убеждения-идеологии, как маски, и правилаигры и идти на компромисс. Да и «ханжество» в таком многослойном истеблишменте, как Англия, как социальная воспитанность и смирение своего понятия (в том числе о данном человеке,пусть и гаде) перед разумом Целого — достойное качество. 25.6.2000. Вчера, сойдя с электрички на пути в деревню, столкнулся с Эрихом Соловьевым, философом, и шли лесом вместе. Я рассказал о своей теме — наивном философствованиии что у каждого философа в начале — наивное удивление чему-то, по формуле: «Как же вы не видите, что все — так...? Ведь это так очевидно!..» И спросил его, как друга Мераба Мамардашвили, так ли я понимаю исходный пункт, наивное удивление того: «Всего этого мира как космоса, общества как порядка и строя, красоты, ума — не должно было бы быть! И если есть, то лишь — нашим, твоим непрерывным усилием надо удерживать это состояние бытия! Иначе — рухнет...» Да, примерно так, подтвердил Э. Соловьев. Именно: нужна изощренная работа ума, рефлексия и воля, чтобы удерживать себя, находиться в этой наивности чистой и простодушной... Еще поставил я вопрос: «А может ли ЗЛО быть наивно?» Что Добро наивно в сем мире — это очевидно: кругом подстерегает столько опасностей, форм развитого зла, а Наивняк-дурак навстречу сему миру, что во зле лежит, идет с открытой простой душой, неосторожно — и простак попадает впросак. Еще и думает наивно, что мир к нему — с добром, и люди его любят, что он — любим! Но ведь когда кем-чем-то обиженный вытаскивает нож-пистолет и не мудрствуя убивает человека как вещь-помеху, он тоже наивно-глупо рассуждает. Как и Каин, первоубийца, кто убил брата, как подручную вещь и ближайшую причину его обиды, тогда как причина — БОГ, кто почему-то не принял его жертвы... Так что субстанция ЗЛА — глупость, незнание: так с Сократа — рационалистическая теория нравственности... И — имеет смысл и ныне, при наличии и других объяснений. Однако, приведя себе на ум Каина и Авеля — и какие после того следствия и для самого Каина (неприкаянность, и «каинова печать», и скитальчество, движение...) — напал на следующую наивную мысль: что все движение во человечестве, сама История происходит, совершается именно толчками таких наивных поступков, исходящих из наивных разумений, когда часть принимается за Целое — и человек тянется во Эросе Любви или Вражды к ближайшему предмету, цели, человеку (излить душу в прекрасное стихотворение, посадить огурцы, отомстить обидчику...), невзирая, наивно не соображая, что Первопричина-то не там и ничего от этого в целом мира не изменится... То есть двигатель тут — ошибка: «часть — за целое», есть такая в логике pars pro toto. Или «синекдоха» — такая метафора,в образном мышлении например: «Все флаги в гости будут к нам» —флаг тут за корабли и даже страны выступает-представительствует... И вот краткосрочный смертный человек берется исправлять Целое — в «безумстве храбрых», что «вот — мудрость жизни!»,или, обуянный вдохновением воплотить идею, создает шедеврмысли или искусства. А ненаивный кто, всепонимающий — и не сдвинется, как рефлектирующий Гамлет, кто понимает, что, убив дядю, мировое Зло не убьет. Так что каждое существо — тутовый червь-шелкопряд или поэт-гений — тянет в наивности, что это дело имеет со-смысл сЦелым, свою нить, — и в итоге создается множественная пестраяткань бытия. Ненаивен лишь Абсолют, Бог, Целое Единое, Бытие — ровное в себе пребывание, без достаточных оснований двигатьсяв ту, а не иную сторону. Теперь — из собственного опыта мышления и творчества. Тут —очарования и разочарования. Чтобы развить какую мысль, сделать что — надо этим очароваться, увлечься, всем существомизлиться в данную точку, частицу Бытия, т.е. своим целым — вэту часть в риске: «пан или пропал!» Так что в акте творчества —обратное синекдохе: там часть — за целое, а тут целое — за часть:все мое существо и жизнь полагаются, в любви например, чтобстяжать ЭТУ женщину, или жизнь — за идею («коммунизма»), или душу положить за други своя... Потом же — по совершении — наступает разочарование: видишь ничтожную малость сделанного, «шедевра», как ты мнил... И тоска, и уныние, и мысль: «То, что тебя спасает, тои погубляет», — такое уразумение, итожа жизнь и дело свое,наступает. Примечание 1. Бочаров С.Г. Сюжеты русской литературы. М., 1999. С. 474. Читайте на сайте: Заражение светом. К 90-летию Георгия Гачева