Великие полководцы вскормили Гитлера
Битва титанов
Первые битвы начавшейся летом 1914 года войны застали стратегов обеих сражающихся сторон врасплох. Массовое применение новых видов оружия (скорострельных пушек и пулеметов, а позже танков, авиации, отравляющих газов) покончило с той войной, которую они знали и к которой готовились. Эффектные кавалерийские атаки и марши пеших колонн захлебнулись в крови, солдаты переоделись в хаки и зарылись в землю, лопата им стала нужнее штыка. В этих условиях руководители армий Антанты и Центрального блока с их устаревшим опытом колониальных войн быстро сошли со сцены. Их сменили новые лидеры, которых ждали не только чины и почести, но и громадное напряжение сил, особенно тяжелое для немолодых людей, какими они к тому времени были.
66-летний Пауль фон Гинденбург происходил из знатного прусского рода. Уже в юности он заявил родителям, что станет военным и считает честью умереть за отечество. Поучаствовав в войнах с Австрией и Францией, он дослужился до генерала, но в 1911 году вышел в отставку, чтобы доживать век в родовом поместье за охотой и рюмкой ликера. С началом войны его вернули в строй и поручили командование 8-й армией, защищавшей от русских Восточную Пруссию. Его начальником штаба стал 49-летний Эрих Людендорф, который участвовал в разработке генералом Альфредом фон Шлиффеном плана победы Германии в войне. В конце августа 1914 года армия Гинденбурга разгромила 2-ю русскую армию при Танненберге, а потом оттеснила 1-ю армию, наступавшую на Кёнигсберг. За эти победы Гинденбург получил чин фельдмаршала и был в ноябре назначен командующим войсками на Восточном фронте, а Людендорф стал его заместителем.
Они отлично дополняли друг друга: тугодум Гинденбург отличался методичностью и железным упорством, а нервный, вспыльчивый Людендорф был блестящим стратегом, мгновенно менявшим планы операций в зависимости от обстоятельств. Оба, как полагалось полководцам новой войны, не водили армии в атаку, руководя ими из безопасного места. Гинденбург говорил, что фронт можно охватить взглядом только издалека. Он с уважением относился к своим русским противникам, зато презирал союзников-австрийцев, называя их «разноплеменным сбродом». С его точки зрения, именно по вине австрийцев дважды проваливался разработанный Людендорфом план разгрома России: в 1915 и 1916 годах войска Франца Иосифа терпели грандиозные поражения и немцам приходилось спешить к ним на помощь. В августе 1916-го Гинденбург возглавил Генштаб, снова сделав своим заместителем верного Людендорфа. Тогда его слава достигла зенита: газеты писали о нем не реже, чем о кайзере Вильгельме II, а в разных городах появились деревянные статуи фельдмаршала, в которые мог вбить гвоздь каждый, кто пожертвовал деньги на помощь армии.
На Западном фронте Гинденбургу с Людендорфом пришлось столкнуться в «битве титанов» со знаменитыми французскими полководцами. Главный из них – Фердинанд Фош – родился в 1851 году в семье чиновника с немецкими корнями. Во время Франко-прусской войны был мобилизован, но на фронт не попал – и вообще до Первой мировой не участвовал в войнах. Остался в армии, окончил Академию Генштаба, стал виднейшим специалистом по военной истории и стратегии. Мировую войну встретил командиром 20-го корпуса в Лотарингии. Уже через месяц возглавил 9-ю армию, удержавшую фронт в битве на Марне. В следующем году командовал наступлением на Сомме, но из-за громадных потерь был впоследствии отправлен на второстепенный итальянский фронт. У французской армии появились новые герои, и прежде всего Анри Филипп Петен – родившийся в 1856 году сын крестьянина, сделавший успешную карьеру в армии. Он сумел отразить мощное наступление немцев под Верденом, после чего стал командующим группой армий, а потом и начальником Генштаба. Когда в апреле 1917-го провалилось наступление Антанты на реке Эне, планировавший его главнокомандующий Робер Нивель был отставлен и Петен занял его место, уступив свое Фошу.
Два полководца придерживались похожей тактики: они воевали осторожно, добиваясь превосходства в людях и технике, делая упор на огневую мощь артиллерии (в историю вошла фраза Петена «Победу делают пушки»). Но друг друга не любили: Петен считал Фоша позером и зазнайкой, а тот свысока смотрел на своего простоватого начальника с его седыми усами, трубкой и народными словечками. К тому же Фош был примерным семьянином (его сын и зять погибли на фронте), а Петен менял одну содержанку за другой. В армии Петеном восхищались (Шарль де Голль, его будущий враг, говорил, что тот научил его воевать), однако признавали превосходство Фоша как стратега. Когда немцы весной 1918 года в последнем отчаянном натиске рванулись к Парижу, именно Фошу доверили командование союзными войсками, сумевшими остановить врага. Эта победа в сочетании со вступлением в войну США сделала положение Германии критическим.
С мечтой о реванше
В марте 1918-го революционная Россия вышла из войны, подписав Брестский мир. Но и другим сражающимся странам, уже смертельно уставшим от войны, угрожала революция. Когда по французским воинским частям прокатились волнения с требованием мира, главнокомандующий Петен призвал беспощадно расстреливать бунтовщиков. Германская армия сохраняла дисциплину – и в штабах Антанты составлялись планы кампаний на 1919 и даже 1920 год. Однако в правительстве Германии настроения были другими: там знали, что ресурсы страны исчерпаны и скоро солдатам будет просто нечем воевать. В октябре 1918-го новый рейхсканцлер Макс Баденский вызвал к себе Гинденбурга и предложил выбор: отставка или согласие на перемирие. Фельдмаршал выбрал второе, приняв и другое предложение – увольнение генерала Людендорфа, главного сторонника продолжения войны. Узнав об этом, его старый соратник отказался встречаться с «предателем» и вскоре отбыл в Швецию, чтобы не видеть позора поражения.
Гинденбург сделал все, чтобы убедить кайзера Вильгельма II заключить перемирие. Но в Компьенский лес, где оно было подписано 11 ноября 1918 года, не поехал, послав вместо себя генерала Детлефа фон Винтерфельдта. В том же ноябре Германия была объявлена республикой, и в следующем году престарелый фельдмаршал вновь, как когда-то, ушел в отставку и удалился в свое ганноверское поместье. Когда его вызвали в рейхстаг в ходе поиска виновников проигрыша в войне, он решительно заявил, что армия под его руководством сражалась героически, а поражение стало результатом «удара в спину» со стороны политиков и финансистов. «Прежде всего евреев», – добавлял Людендорф, который в 1920 году вернулся в страну и вскоре примкнул к карликовой национал-социалистической партии Адольфа Гитлера. Три года спустя он вместе с будущим фюрером участвовал в «Пивном путче» и стоял перед шеренгой полицейских, восклицая: «Неужели вы станете стрелять в героя?» Стрелять не стали, суд его оправдал, а в 1924-м генерал был избран депутатом рейхстага от партии нацистов.
Весной 1925 года Людендорф участвовал в первых в истории Германии президентских выборах, но получил всего 1% голосов. Победителем стал самовыдвиженец Гинденбург, в 77 лет неожиданно пошедший в политику. В предвыборных речах он говорил, что не может спокойно смотреть на унижение родной страны, раздираемой межпартийной борьбой. После его избрания Людендорф в очередной раз осудил бывшего начальника, но и с Гитлером вскоре разошелся, обвинив его в «дешевом популизме». Под влиянием новой жены Матильды фон Кемниц генерал стал убежденным оккультистом и противником христианства. Ходили слухи, что после назначения Гитлера рейхсканцлером он отправил Гинденбургу письмо с предсказанием, что Гитлер столкнет Германию в пропасть, но на самом деле такого письма не было. Когда через несколько лет фюрер навестил своего старого соратника, они общались вполне дружески, но от предложенного ему звания фельдмаршала Людендорф отказался, заявив: «Фельдмаршалами не рождаются, а становятся». Он умер от рака в 1937 году в баварском Тутцинге.
А вот Гинденбург и правда сыграл ключевую роль в приходе нацистов к власти. Впрочем, без особого желания: Гитлера он терпеть не мог, называя его не иначе как «богемским ефрейтором» (тот не оставался в долгу, говоря о «старом дураке» и «трухлявом патриархе»). Но тут проявил себя сын Гинденбурга Оскар, главный советник отца. По слухам, эти двое выкупили за государственный счет родовое имение Нойдек, проданное за долги, и нацисты, шантажируя их судом, добились поддержки президентом своего лидера. С другой стороны, фельдмаршал и без этого был готов к такой поддержке, поскольку видел в Гитлере главную надежду на реванш и возрождение величия Германии. После получения Гитлером должности рейхсканцлера в январе 1933 года он писал дочери: «Возрождение патриотизма будет благотворным для нас». Гинденбург поддержал запрет Коммунистической и Социал-демократической партий Германии, которые считал виновниками поражения в войне, но выступил против преследований евреев, публично заявив, что многие из них храбро сражались на фронте.
Президента особенно беспокоили бесчинства штурмовых отрядов, в которых он видел разгул ненавистного ему плебса. В июне 1934-го Гинденбург пригрозил Гитлеру отправить его в отставку с помощью армии, если СА не будет усмирено. Он не знал, что Гитлер и сам решил «разобраться» с прежними соратниками, и требование фельдмаршала только помогло ему. Очень скоро состоялась расправа, вошедшая в историю как «Ночь длинных ножей», после которой Гитлер публично поблагодарил президента за поддержку. В то время 86-летний фельдмаршал уже был болен раком легких, от которого скончался 2 августа 1934 года. На следующий день Гитлер, сразу же присвоивший себе полномочия президента, выступил с прочувствованной речью, указав на «великие заслуги» покойного перед германским народом. Он велел похоронить Гинденбурга в Танненберге, где в память о победе над русскими войсками был возведен помпезный мемориал. В годы Второй мировой войны перед наступлением Красной армии Оскар фон Гинденбург успел вывезти прах отца на Запад и перезахоронить в церкви Святой Елизаветы в Марбурге.
«Пленники демократии»
Пока по одну сторону границы отставные военачальники задумывали реванш Германии, по другую их бывшие противники всячески старались помешать этому реваншу. Готовясь к подписанию Компьенского перемирия, маршал Фош настоял на включении в договор пункта о выводе германских войск с левого берега Рейна. По его замыслу, эта область должна была стать буфером, оккупированным французскими войсками, что защитило бы его страну от новой агрессии. Кроме того, он предлагал вообще запретить Германии иметь вооруженные силы, но союзники-победители сочли это чрезмерным. Американский президент Вудро Вильсон заявил, что «не следует слишком сильно унижать немцев», а англичане боялись, что без армии Германия не сможет противостоять большевистской угрозе. В итоге по Версальскому договору численность армии ограничили 100 тыс. человек, а Рейнская область была объявлена демилитаризованной на 15 лет. Узнав об этом, Фош мрачно заметил: «Это не мир, а 20-летнее перемирие!» И оказался прав: новая война началась в 1939 году.
В ноябре 1918-го Петен, как несколькими месяцами ранее Фош, получил звание маршала (еще до них маршалом стал старик Жозеф Жоффр, спасший Париж осенью 1914 года). Покинув пост начальника Генштаба, Фош стал председателем Высшего военного совета. Пользуясь своим влиянием, он настоял на отправке французских войск в Россию для борьбы с большевиками, а также на помощь воевавшей с ними Польше. После победы Юзефа Пилсудского Фош стал не только французским, но еще и польским маршалом. В его честь называли улицы, его как героя встречали во многих странах, включая США. В конце жизни он вернулся к изучению военной истории, избегая политики, тем более что она его не радовала. Франция, как и другие страны Европы, желала поскорее забыть об ужасах войны. Армию сокращали, ветеранов задвигали на второй план. Наконец, парламент исправно урезал военные расходы. Попытки военных добиться перевооружения армии отвергались политиками, считавшими, что мир наступил всерьез и надолго.
Фош был уверен, что будущее за танками и самолетами, и требовал их ускоренного строительства. Но большинство в Высшем военном совете, зацикленное на опыте Первой мировой, настаивало на другом – возведении мощных укреплений, за которыми в случае войны можно было бы отсидеться. Эти укрепления, названные «линией Мажино» в честь военного министра, были построены, но немцы впоследствии благополучно обошли их с флангов, как и предсказывал Фош. Не поддержали его тогда и еще в одном вопросе: он считал оборону страны невозможной без союза с Англией и США, однако большинство в совете видело в этих странах соперников Франции, готовых отнять у нее колонии. Более того, некоторые военные говорили о союзе с Гитлером, выступавшим, как и они, против демократов, евреев и масонов. В 1930-е годы бывший помощник Фоша полковник Франсуа де ля Рок стал лидером организации «Огненные кресты», призывавшей к фашистскому перевороту. Сам маршал, верный сторонник правового государства, конечно, не поддержал бы этих действий, но он скончался в марте 1929 года и был похоронен в Доме инвалидов рядом с Наполеоном.
Что касается Петена, то он, именуя себя «пленником демократии», открыто заявлял, что тогдашние политики, особенно левые, создавали в стране хаос. Мировой кризис 1930-х годов привел к новому сокращению армии, урезанию военных расходов и ветеранских пенсий, что стало одной из причин мятежа фашистов де ля Рока. После его подавления Петена назначили министром обороны, и он тут же добился восстановления ассигнований на армию, что еще больше подняло его авторитет. В 1935 году на выборах в парламент правые выступали под лозунгом: «Нам нужен Петен!» Правда, победу одержали социалисты, но и их лидер Леон Блюм утверждал: «Петен – самый вменяемый из наших командиров». Популярности маршалу прибавляло то, что в условиях ускоренного вооружения Германии он требовал, как и покойный Фош, строительства новых танков и самолетов. Правительство во главе с Эдуардом Даладье отвергало эти дорогостоящие меры, выступая за «умиротворение» Германии. Надоедливого маршала весной 1939-го отправили послом к испанскому диктатору Франсиско Франко. Осенью, когда началась война, Петен покинул Мадрид, чтобы предложить родине свои услуги. «Вы приносите себя в жертву», – предупредил его Франко перед отъездом.
Союзник Гитлера
В Париже Петен застал полное спокойствие. Многие надеялись, что вслед за Польшей Гитлер вторгнется в СССР, а Франции предложит почетный мир. «Странная война» на границе ограничивалась вялыми перестрелками. Маршал, которому исполнилось уже 83 года, был готов поверить, что все обойдется, но в мае 1940-го немцы стремительно двинулись через Бельгию, в обход «линии Мажино». Их танковые клинья охватили стоявшие на севере Франции английские части, и те едва успели эвакуироваться из Дюнкерка. Новый премьер Поль Рейно предложил Петену пост министра обороны, но скоро им вместе со всем правительством пришлось бежать из Парижа, которому угрожало взятие. В городке Бриар Петен и другие военачальники встретились с прилетевшим из Англии премьером Уинстоном Черчиллем. Тот заметил, что в 1914-м французы клялись защищать столицу до последней капли крови, а теперь собирались сдать ее. Маршал ответил: «Тогда у нас в резерве было 60 дивизий, а сейчас ни одной. Да и ваших дивизий что-то не видно».
Черчилль вернулся ни с чем, а правительство Франции перебралось в Бордо, где 15 июня 1940 года проголосовало за мир. В тот же день Петен занял пост премьера, а 22 июня французские представители подписали перемирие в том же вагоне в Компьенском лесу, где когда-то Антанта приняла капитуляцию Германии. Перед этим солдаты вермахта сровняли с землей устроенный там в честь победы в Первой мировой войне мемориал, пощадив по приказу Гитлера только памятник маршалу Фошу. По условиям перемирия север страны с Парижем доставался немцам, а правительство Петена переезжало на юг, в курортный городок Виши. В октябре премьер встретился с Гитлером в Монтуаре, пообещав ему поддержку в «освобождении Европы от большевизма». После этого он по радио призвал французов к сотрудничеству (collaboration) с оккупантами (откуда и произошел термин «коллаборационизм»). В рамках этого «сотрудничества» жандармы Виши отлавливали коммунистов и евреев, французских рабочих вывозили в Германию, а бывших военных усиленно вербовали для борьбы с СССР.
В отведенных ему рамках Петен пытался воссоздать в Виши милую ему консервативную утопию. Девиз государства «Свобода, равенство, братство» был заменен другим – «Труд, семья, отечество». Отвергая «фальшивую идею всеобщего равенства», маршал ввел цензуру, запретил политические партии, сосредоточил в своих руках всю власть. Все госслужащие были обязаны посещать церковь, где молились за победу «великой Германии». После того как англичане захватили в портах Северной Африки французские военные корабли, правительство Петена попыталось объявить Англии войну, но получило нагоняй от немцев: такие вопросы, как война и мир, находились в их компетенции. Постепенно недовольство Гитлера режимом Виши нарастало. Французские марионетки не могли справиться даже с плохо вооруженными партизанами, и можно было ожидать, что в случае высадки на континенте союзников по антигитлеровской коалиции они сдадутся так же быстро, как в свое время немцам. В итоге в ноябре 1942 года режим Петена был ликвидирован, хотя маршал остался в своем особняке под охраной опереточных жандармов. В сентябре 1944-го, уже после освобождения Парижа, его с ближайшими соратниками вывезли в немецкий замок Зигмаринген. Перед концом войны 89-летний экс-диктатор был по его просьбе доставлен на французскую границу, где его по приказу председателя временного правительства де Голля взяли под охрану, чтобы спасти от немедленной расправы.
В июле 1945 года в Париже начался процесс над Петеном. Маршал держался стойко, утверждая, что принял на себя власть исключительно ради блага Франции, что он в меру сил защищал французов от оккупантов и даже был сторонником Сопротивления. Несмотря на это, его приговорили к смертной казни, которую де Голль заменил пожизненным заключением. Последние годы маршал (звания его, как ни странно, не лишили) провел в крепости на острове Йё у берегов Бретани. Под конец страдал слабоумием, не узнавая даже своей жены, пережившей его на 11 лет. 95-летний Петен умер в июле 1951 года и был похоронен в той же крепости.
Смерть последнего из полководцев Первой мировой подвела черту под этой войной, которую во многих странах до сих пор считают главной трагедией ХХ века. Сражаясь друг с другом, ее маршалы и генералы исповедовали общие ценности и идеалы, но этого оказалось мало, чтобы противостоять кровавым соблазнам новой эпохи и новых войн.
https://историк.рф/journal/%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D0%B4%D1%86%D1%8B-%D0%BF%D0%BE%D0%B1%D0%B5%D0%B4-%D0%B8-%D0%BF%D0%BE%D1%80%D0%B0%D0%B6%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B9/