Пропущенные 15 лет. Продолжение.
Неожиданно для меня прошлый пост с таким названием вызвал большое оживление и даже попал в топ. А комментариев было немного. Я написала, что коглда мы жили на Войковской, я много готовила, в доме всегда были пироги и пирожки из разного теста с самыми разнообразными начинками, и меня спрашивают в основном об этом. Спрашивают, готовила ли я традиционную селедку под шубой и пекла ли я торт «Наполеон». Я остановлюсь на этой теме подробнее. Теперь, когда у меня строгая диета и мне ничего вкусного нельзя, это для меня сладостные воспоминания, вспоминания об утраченном рае.
Селедку под шубой я не готовила. Я хорошо отношусь к этому блюду, но почему-то оно не входило в мое меню. Купленную в магазине соленую селедку я мариновала. Готовила маринад по своему рецепту и заливала им сложенные в банку куски селедки. Полежав 2-3 дня в маринаде, селедка становилась очень вкусной. Еще я готовила селедочное масло. Тонко смолотые 300 гр. селедки смешивала со 150-200 гр. масла, хорошо растирала и добавляла одно большое антоновское яблоко, натертое на мелкой терке. Селедочное масло я подавала в специальной вазочке из зеленого стекла, и оно всегда пользовалось успехом.
«Наполеон» я пекла редко. В качестве сладкого пирога я предпочитала яблочный пай по рецепту ресторана «Националь». Этот рецепт по просьбе читателей я уже выкладывала в ЖЖ. Еще я пекла бисквит. У меня была высокая форма для торта, разъемная, еще из тареевского дома. В ней можно было испечь торт, вынув из духовки, расстегнуть, разъять форму на три части, и на доске оставался высокий торт. У нас был кулинарный шприц, с помощью которого Игорь рисовал на торте кремами разного цвета различные узоры и делал надписи. Когда Игоря не стало и мне стало все равно, Лена за ненадобностью вынесла на помойку и тареевскую старинную с разъемами форму для торта, и кулинарный шприц. Еще я пекла торт безе и пирожные безе. Пироги и пирожки я пекла из дрожжевого теста, более или менее сдобного, и из слоеного теста. Пекла кулебяку с маком, пирог с капустой, пирог с творогом, пекла пирожки с мясом, с рыбой, с картошкой, с грибами, с яйцами и с луком и т. п.
Свекровь научила меня печь пирожки с начинкой из риса и соленой рыбы, семги или кеты, очень вкусно! Такие пирожки пекли в её родительском доме во время поста. Еще во время поста там пекли пирожки с очень вкусной начинкой из гороха, их я тоже стала печь. Из слоеного теста пирожки получались особенно вкусными. Для них в качестве начинки годилась даже такая сухая рыба, как треска. Еще я пекла цибулячки со свиными шкварками и луком, рецепт цибулячек я тоже выкладывала в ЖЖ. Еще я пекла кексы трех видов, медовую коврижку, самое разнообразное печенье, всего не перечислишь.
Я пекла курник из знаменитой книги знаменитой Елены Молоховец. Эта книга была издана, кажется, в начале 20 века, я о ней слышала и мечтала хотя бы взглянуть на неё. А потом её у нас переиздали, и мне её подарили. Я сразу начала читать этот толстый том, читала весь день и всю ночь напролет как увлекательный роман, не могла оторваться. Но из всей этой большой книги в число блюд, которые я регулярно готовила, вошел только курник. Я пекла его всегда, когда были большие гости.
Возможно, я уже описывала этот пирог, но напишу еще раз. Для курника ставится дрожжевое тесто, такое, как для кулебяки с мясом. Для начинки отваривается целая курица, в курином бульоне варится около стакана риса (не переварить!). В рис, когда он еще горячий, можно добавить масло. Рис смешивается с пятью нарубленными крутыми яйцами. Еще для начинки тушится в сметане грамм 600-700 грибов. Половина теста раскатывается и укладывается на противень, на него кладется половина риса, смешанного с рублеными крутыми яйцами, на рис укладываются куски вареной курицы, на них грибы, тушенные в сметане, сверху вторая половина риса. Пирог накрывается второй половиной теста, и ставится в духовку. Курник - это целый обед и очень вкусный. Я как-то договорилась с Леной, что на мои поминки она испечет курник. Но разговор был давно, возможно, она об этом уже забыла.
Я уже рассказывала, что начала печь пиццу, когда о ней в Москве еще никто слыхом не слыхал. Рецепт дала мне англичанка Глэнис. Она приехала в Россию в качестве гувернантки детей английского посла, а здесь влюбилась в русского студента Игоря К., вышла за него замуж и осталась в Советском Союзе. Игорь был другом нашего соседа и друга Саши Славина, так мы познакомились с Глэнис и подружились. Тогда советские люди боялись общаться с иностранцами, и круг общения у Глэнис был очень узкий, а мы не боялись, и Глэнис с Игорем часто бывали у нас в гостях на Войковской.
Еще я пекла корзиночки из песочного теста в специальных граненых рифленых формочках. Чтобы тесто во время выпечки не оседало, в корзиночку накладывался сухой горох. Из выпеченной корзиночки горох вынимался, и корзиночку можно было наполнить ореховой начинкой, каким-нибудь легким кремом или мороженым со свежей клубникой. Еще я делала хворост по рецепту Розалии Исааковны, мамы Саши Родина. А вот чего я никогда не пекла, как-то не научилась, руки не дошли, это эклеры. По эклерам у нас специалистом была Лера, двоюродная сестра Игоря. Когда она приезжала в гости, она всегда привозила эклеры.
Спрашивали в комментариях - все ли съедалось, не пропадало ли что-нибудь. Как бы много я ни пекла - ничего не пропадало. Я как всякий человек, переживший длительный голод и дистрофию, не могу выбрасывать еду. Когда гости расходились и я видела, что остается много пирогов, я заворачивала их им с собой или на завтра приглашала других гостей или тех же на «черствые именины».
Но вернемся к нашей теме, к 15 пропущенным годам.
Продолжу рассказывать о нашей жизни на Войковской. Конечно, я познакомилась и подружилась с главными Лениными школьными подругами-одноклассницами. Самой главной подругой была Галя, она мне очень нравилась. Галя в свои 13 лет месяцами жила одна. Ее родители были монтажники-высотники и монтировали самые важные объекты далеко от Москвы. В частности они монтировали космодром Байконур и подобные объекты. Иногда в отсутствие родителей Галю навещала ее деревенская бабушка, мать отца, но приезжала бабушка ненадолго, она не могла оставить свое деревенское хозяйство без присмотра. Галя много времени проводила у нас, наш дом стал ее домом.
У меня была приятельница художница, ее звали Светлана Викторовна, мы с ней познакомились в ЦНТБ, она заходила к нам в отдел посмотреть зарубежные журналы по искусству. Муж ее Владимир Вейсберг был замечательным художником. К тому времени, как мы познакомились и подружились со Светланой Викторовной, они с Вейсбергом были уже в разводе, но все картины Вейсберга, написанные им до развода, остались у Светланы Викторовны. Мы с Игорем были у нее в гостях, и она нам эти картины показала, впечатление было огромное. Мы с Игорем рассказали Лене об этих картинах, и когда мы в том же году пришли на ежегодную выставку московских художников на Кузнецком мосту, Лена, войдя в один из залов и оглядев его, сказала: «Вон там, в том дальнем углу, висит ваш Вейсберг». Мы спросили, как она это определила. Она сказала: «Вы говорили, что у него все мерцает и парит. Вот там что-то мерцает и парит». И она оказалась права, это действительно были две картины Вейсберга. Светлана Викторовна была человеком очень одиноким и не очень здоровым и как-то, когда она была у нас в гостях, я ей сказала, что у нас есть две девочки и они охотно сделают для нее все, что ей нужно. Пусть она только скажет, девочки с радостью будут ей помогать. Когда Светлана Викторовна ушла, Игорь спросил у меня: «Почему ты сказала, что у нас две девочки?» И Лена ответила: «Папа, разве ты не знаешь, что у мамы две девочки? Я и Галя».
С Галей мы дружили много лет. Она как и Лена закончила медицинский институт, правда, на год позже Лены (в первый год она не прошла по конкурсу). Она вышла замуж и родила дочь Анечку. Сразу из роддома она принесла девочку к нам, и я полюбила ее как свою внучку, до сих пор ее люблю и дружу с ней. А с Галей мы, к сожалению, разошлись. Аня полюбила человека, который не нравился Гале, и вышла за него замуж. А мне Анин избранник очень понравился несмотря на разницу в возрасте. Мы с ним читали и любили одни книги, смотрели и любили одни фильмы. У нас были одинаковые эстетические взгляды и одинаковые политические убеждения. Я его полюбила так же, как любила Аню, он стал моим другом, и этого мне Галя не простила. А с другой Лениной одноклассницей, Наташей, я дружу и сегодня. Наташа — моя самая главная подруга, я вам о ней рассказывала. Лена тоже поддерживает с ней отношения, но у нее появились более близкие подруги, а для меня Наташа — главная подруга.
Конечно же, на Войковской у нас часто бывал Саша Родин. Он ближе познакомился и подружился с Леной, уже на всю жизнь. Он говорил, что Лена живет удивительно счастливой жизнью. Она приходила домой, и мы у неё спрашивали: «Как погода?» А она всегда отвечала с полным убеждением: «Прекрасно!» Мог идти дождь, снег, снег с дождем, была слякоть, но Лена всегда совершенно искренне говорила, что погода прекрасна. Мы ее прозвали «любительница погоды». А Саша говорил, что ей всякая погода нравится, потому что в любую погоду она чувствует себя счастливой. Саша подружился и с Лениной подругой Галей. Я писала про Сашин рассказ «В летний день», где он описал случай из жизни девочек. Они возвращались из школы домой после экзамена по литературе и перешли Ленинградское шоссе то ли в неположеном месте, то ли вообще на красный цвет. Их остановил милиционер Копылов, он так представился, и хотел оштрафовать, а они объяснили ему, что не заметили, как переходят, потому что только что писали экзаменационное сочинение. Он спросил, какая была тема сочинения. Услышав в ответ «Образ Павла Корчагина», он сказал несколько слов, высказал свое мнение об этом литературном герое и не стал девочек штрафовать. Лене нравились Сашины рассказы, и она умела говорить с ним о его творчестве лучше, чем я, даже когда была школьницей. А когда она стала взрослой, то Саша всерьез обсуждал с ней своё творчество и советовался с ней.
Счастливое течение нашей жизни на Войковской было прервано инфарктом у Игоря.
Продолжение следует.