Цена заложника
Любой разговор об отмене моратория на расстрел в нашей стране с особенным волнением встречают журналисты, правозащитники и оппозиционеры. Знаете, почему? Да просто всем в России, кто способен хоть как-то соображать, очевидно, что в нашей новой реальности смертная казнь станет высшей мерой не социальной защиты, но политического давления. Особенно страшно об этом говорить, после того, как по «московскому делу» арестовали новых обвиняемых.
Совершенно не сомневаюсь, что именно этой самой меры нашей власти и не хватает. Она боится сама, собственным, как говорится, ртом ставить этот вопрос в повестку, но регулярно зондирует почву. Ей важно знать мнение народа. Причем не хтонической толпы, которая кричит после каждого замученного ребенка «убей!», — она переживает о позиции так называемой просвещенной группы и запада, перед которым ей ой как не хочется выглядеть людоедом. В опросе о смертной казни, проведенном Госдумой, приняло участие 55 тысяч пользователей в «ВКонтакте». Из них 46 тысяч поддержали идею. И вот уже пошли заголовки про неких россиян, которые якобы требуют вернуть расстрелы.
Это щуп. Нас в очередной раз прощупывают.
И мы в очередной раз не сдаемся, хотя и в прогрессивной среде появляются оригиналы из племени «все не так однозначно».
Да однозначно все в нашей стране со смертной казнью! И ладно бы дело ограничивалось лишь судебными ошибками. И даже черт бы с ней, с премиальностью следствия, когда суд послушно одобряет любые обвинения следователей, которые очень хотят сбыть наконец с рук «висяк» и отправиться в Крым, пока там тепло! Ну да, судебная система несовершенна. Да, будут еще жертвы…
Но мы же все понимаем, что дело не в этом. Знаете, о чем думает сегодня в России любой более или менее значимый независимый журналист, оппозиционный активист или правозащитник, когда слышит рассуждения про смертную казнь? Это не принято проговаривать вслух, но я скажу: все они сразу представляют, как у них берут в семье заложника.
Сегодня у какого-нибудь условного Навального взятие заложника ограничивается мошеннической статьей для брата.
В глубинке же, у «бузотера», который три года борется с застройкой сквера, заложнику подбрасывают героин. А теперь представьте, что будет, если вернуть смертную казнь.
Достаточно у одного какого-нибудь политика или журналиста взять по очевидно подложному обвинению в подрасстрельном преступлении заложника, чтобы все сразу поняли правила игры. Не надо стрелять оппозицию пачками — не звери ж они, в конце концов, там… в Кремле. Одного хватит приговорить, чтобы за себя и свои семьи боялся каждый. Абсолютно каждый, кто хоть как-то переступает интересы власти, силовиков или приближенных к ним бизнесменов. В стране, где у одного неугодного приговорят к расстрелу отца или брата, неугодных не будет — мы это уже переживали и знаем. Не будет никаких даже псевдонезависимых СМИ. Не будет журналистских расследований. И уличных протестов не будет. И бизнеса успешного тоже не будет.
Кстати, зря переживают только «политические». Сегодня значительная часть неправосудных приговоров выносится в России по заказным делам. Чем закончилась попытка посадить под заказ журналиста Ивана Голунова, мы знаем. И спецзон для журналистов и политических заключенных в России пока нет. И вообще пока, вроде бы, не сидит ни один журналист. А вот депутатов, министров, владельцев привлекательных компаний, силовиков сидит по заказным делам тьма: не захотели подарить бизнес, не сдали вовремя мандат, не освободили в отделе хлебную должность — и все… Дальше, как пела великая Дина Верни: «…влип в исторью глупую и как-то опергруппою я взят был на бану у ресторана…». Наркотики, мошенничество, педофилия — самые распространенные «заказные» статьи. Откупаются от них всем тем, что только есть. Грамм героина или ст. 159.3 УК РФ стоят миллиарды.
Представьте, за сколько люди станут выкупать себя и семью от расстрела. О тех, кто выкуп не собрал, писать, между прочим, будет некому — на эшафот лезть дураков нет.
журналист