Новинки патриотического кино: "Союз Спасения"
Образ Николая I, человека долга, решительного и справедливого монарха, – одна из удач фильма, это отмечают, кажется, абсолютно все рецензенты. Так одного из славнейших русских императоров, несправедливо оболганного «прогрессивной общественностью», ещё никто не показывал. Хотя до идеально точного попадания всё равно далеко: в рамках заданного актёру сценария его Николай слишком высокомерен, заботится исключительно о том, чтобы показать свою силу, без которой нельзя удержать государство. Реальный Николай Павлович был человеком глубочайшей веры и смирения.
За весь день 14 декабря никто так и не решился поднять на царя руку. Николая хранила чудесная сила, призвавшая его на великое дело переустройства России из империи, тяготеющей к космополитизму, в империю национальную русскую, основанную на принципах православия, самодержавия и народности. В полной мере передать это «чудо 14 декабря», случившееся с Николаем I, в фильме так и не удалось – он предстаёт так, как обычно рисуется в сознании наших либералов «крепкий государственник», решительный и безжалостный диктатор, правящий железным кулаком, как только и можно править «в этой стране».
«Союз Спасения» великолепен по картинке и достаточно жив по организации действия. Невозможно не любоваться панорамой старого Петербурга, особенно трогательно выглядят вырезаемые из Невы кубы льда. Отлично нарисован недостроенный Исаакиевский собор.
К концу царствования Александра Благословенного страна зашла в тяжёлый внутриполитический кризис – большинство не понимало мистических идей императора, его консервативной внешней политики «Священного союза», отказа от поддержки греческого восстания, затеи с военными поселениями, идеологом которой, не забудем, был либерал Сперанский, а ненавидимый публикой Аракчеев – только исполнителем. Либеральные мотивы протеста сочетались с национальными – многие считали, что Государь слишком благоволит полякам, которым дал конституцию, и не уважает победителей Наполеона русских (лицемерие этих националистических деклараций декабристов было доказано тем, что Пестель и его соратники по южному обществу сговаривались с польскими сепаратистами, а «Конституция» северянина Никиты Муравьёва предполагала роспуск России на 15 полусуверенных держав). Ненависть и либеральное разочарование привели к созданию по всей стране густой сети тайных обществ, неразрывно переплетённых с масонскими ложами. Общества действовали практически безнаказанно, так как Государь не карал заговорщиков даже тогда, когда они становились ему известны.
Этот кризис сочетался с кризисом династическим. Официальный наследник бездетного императора цесаревич Константин Павлович был женат морганатическим браком на польке и при этом сам категорически не хотел престола: в его памяти жили события 12 марта 1801 года. Александр Павлович принял решение о передаче престола брату Николаю, Константин написал отречение, однако эти документы хранились в тайне, для народа наследником по-прежнему был цесаревич Константин.
А движение «константиновцев», возглавленное военным губернатором Санкт-Петербурга графом Милорадовичем, было чрезвычайно напористым. Константиновцы ценили в цесаревиче боевого генерала, соратника ещё Суворова, считали Николая сухим педантом, были уверены в том, что при Константине им будет больше воли. Не смущала их даже полузаконная жена-полька княгиня Лович. «Константиновцы» превалировали и среди либеральной бюрократии, они рассчитывали, что не слишком рвущийся царствовать император либо даст конституцию, либо уступит власть либеральным сановникам. Декабристы намеревались в случае воцарения Константина законспирировать своё общество и делать карьеру в гвардии, обеспечивая себе прочные позиции для будущего переворота.
В день восстания Трубецкой мечется вокруг Николая и пытается предложить ему себя в переговорщики со словами «меня они знают», последовательно выступает за «диалог власти и общества». Рылеев, напротив, стоит на Сенатской, а потом бегает к Трубецкому и пытается заставить его криками и оскорблениями приступить к исполнению должности диктатора. Всё это, возможно, отражает какие-то тайные течения внутри «болотной» оппозиции в 2011-2012 годах, каковая и вдохновила К. Эрнста и А. Кравчука на фильм о декабристах, но к историческим фактам не имеет никакого касательства.
Игравшие декабристами либерально-чиновные силы добивались того, чтобы Николай Павлович сам отказался от принятия трона, а устойчивый отказ Константина открывал окно возможностей для временного правительства. Будущего императора запугивали – незадолго до восстания к нему пришёл одноквартирец начальника штаба восставших Оболенского Яков Ростовцев и предупредил о готовящемся заговоре (ещё один пропущенный в фильме сюжет). Хотя позднее о Ростовцеве был создан миф как о благородном спасителе монархии, внимательное изучение этого предупреждения показывает, что его целью было скорее психологическое давление на Николая, побуждение отказаться от переприсяги.
Твёрдость Николая Павловича спутала все планы заговорщиков. Стало очевидно, что будущий император намерен сражаться за престол до смерти. А идея военного переворота означала для Николая именно смерть.
Значительная часть даже присягнувших Николаю полков, офицеров и даже генералов была крайне ненадёжной, продолжавшей симпатизировать Константину. Существовало и опасение, что с наступлением темноты присягнувшие перейдут к мятежникам. Тогда-то император и решился уже в сумерках на крайнее средство – применение артиллерии, которая решила судьбу мятежа несколькими картечными выстрелами.
Подавление восстания показано в «Союзе Спасения» очень ярко. Убедительны и мрачные тона бессмысленного мятежа черниговцев – нападение на подполковника Гебеля, получившего 14 штыковых ран (удивительно, что выжившего), мародёрский поход по окрестностям Василькова, сожжение корчмы (в числе ограбленных бунтовщиками-черниговцами был шинкарь Иосиф Бродский). Воображением сценаристов создан яркий образ «протобольшевика» – это разжалованный майор Баранов (Игорь Петренко), который, пользуясь восстанием «идеалиста» Муравьёва-Апостола, начинает превращать восстание конституционалистов в бандитский рейд, служащий не общим, а его личным интересам и абсолютно безжалостный. От идеалистов революция переходит к циничным экстремистам, именно поэтому её надо давить в зародыше – такова мораль фильма.
Об идеологии «Союза Спасения» надо поговорить отдельно. Антон Долин назвал фильм «монархическим блокбастером». Это, конечно, совершенный абсурд. Ничего особенно монархического в этом фильме нет, тем более нет ничего по-настоящему ценностно консервативного. Перед нами манифест либеральных лоялистов на случай трансфера власти (который, если верить политическому календарю, предстоит нам как раз через 200 лет после показанных событий). Мол, не нужно бунтовать, выходить на площадь, устраивать революции и заговоры. Нужно спокойно работать с любым престолонаследником и проводить свою повестку, оставшись на местах. И тогда белокурый мальчик станет Александром II, проведёт либеральные реформы и едва не дарует России Конституцию (однако дело будет сорвано террористами-заговорщиками).
Проводником именно этой «сислибской» идеологии сделан в фильме сенатор Мордвинов. Вопреки исторической истине, он показан не одним из закулисных кукловодов мятежа, надеявшимся использовать восставших для давления на нового царя и рассчитывавшим если не на радикальный переворот, то на компромисс, который приведёт либералов к власти под защитой гвардейских штыков. Мордвинов изображён в ленте… сторонником мирного воцарения Николая, переживающим, что «там русские стреляют в русских», упрекающим Рылеева за экстремизм и обещающим «позаботиться о его семье». Не на Болотной площади должна проводиться либеральная повестка, будто говорят создатели фильма площадным бунтарям и 2012-го, и 2019 года, а в тиши кабинетов.
Тема милости Николая I к заговорщикам вообще не раскрыта. Создаётся впечатление, что пятеро повешенных – это ужасно много и жёстоко. В то время как мятежников в гораздо более либеральных странах уничтожали десятками, а казнённых по приговору суда должно было быть 36. Государь смягчил наказание для всех виновных в военном мятеже в столице (они ведь не нарушили присягу и формально, пусть и лживо, выступали за Константина), даже для всех, умышлявших цареубийство, – Якушкина, Лунина и прочих.
Но ещё большим обманом «Союза Спасения» является поддержание представления о декабристах как о людях, «хотевших блага для России». Мол, как говорит в начале фильма Муравьёв-Апостол императору Николаю I, «и у нас, и у вас цели правые, а методы – преступные». Мол, никакой разницы. Тем самым новая лента поддерживает идею неизбежности и безальтернативности либерального прогресса как цели исторического развития. Вопрос, мол, только в средствах и методах, надо постепенно, а не вдруг и радикально, но всё равно от радищевских и рылеевских од дорога одна – к фильмам о трансгендерах и антисемейным законам. Просто власть всё то же самое сделает спокойней и эффективней, чем революционеры.
На самом же деле проблема декабристов была проблемой не столько методов, сколько ценностей. Заговорщики хотели установить либеральное равенство в стране, где народ был не просвещён, где существовал катастрофический разрыв между тёмными, но православными по вере массами и говорившей на «смеси французского с нижегородским» элитой, не бывавшей по многу лет у исповеди и причастия (как тот же Муравьёв, на что указано и в фильме). В России не было единой нации, единого цивилизационного и культурного стандарта, и в этих условиях декабристский либеральный эксперимент привёл бы только к расколу и деградации общества – распаду государства, сепаратизму, сотням пугачёвщин, уничтожению гражданского пространства, в котором только и возможно равенство.
Подвигом Императора Николая Павловича было создание в России государства и нации. Хороши были или плохи николаевские столоначальники во главе с гоголевским Городничим, они выстроили систему публичной власти современного уровня, альтернативную отношениям «помещик-крепостные», а без такой системы об освобождении крестьян говорить не приходилось. Образовательными реформами графа Уварова создан был слой носителей ясного национального сознания и идентичности, обладающих исторической памятью на всю тысячелетнюю глубину русской истории, осознающих цивилизационную уникальность России. Именно за николаевское царствование сформировалась та великая русская культура, которая стала якорем идентичности русских даже в катастрофическом ХХ веке. Петровские европеизаторские реформы ликвидировали старую самобытную Россию, создавшаяся великолепная военная империя была, однако, в культурном смысле полуфабрикатом. Именно в эпоху Николая I и по воле самодержца вместо полуфабриката появился полноценный продукт, имевший право называться русской нацией в координатах нового времени. Победа декабристов же стала бы абортом этой нации, которая была бы размётана в революционных бурях.
Чтобы русским как нации и самобытной цивилизации жить, должны быть побеждены не столько методы, сколько цели декабристов, ведшие к тому же цивилизационному кризису, который мы наблюдаем у современного Запада. И если вольно фильм «Союз Спасения» стремится убедить нас в том, что только методы заговорщиков были преступные, а цели – правые, то его эстетика убеждает в обратном. В фильме присутствует та неотразимая красота русской империи, которой так не хватает сегодня на наших экранах. Эстетика этой ленты значительней её идеологии.
Любимый аноном Егорка
По следам наших публикаций https://potsreotizm-new.livejournal.com/5570913.html
Либеральная рецензия: «Союз спасения» — монархический блокбастер о восстании декабристов, который осуждает и не жалеет бунтующих интеллигентов