Святая Углеводородица
Пришла беда, откуда не ждали. Пока мы побеждали коронавирус, как некогда печенегов и половцев, вносили в Основной закон бога (не пояснив, какого, что в многоконфессиональной и во многом безбожной стране было бы полезно), героически боролись с радугой на мороженке, угроза нависла над основой основ нашего бытия. Над главной нашей духовной и материальной скрепой. Над матушкой-Нефтью и братом ее Газом.
Нет, нефть и газ, эти два наших главных союзника, не считая армии и флота, пока, к счастью, в стране пока не кончились.
А вот с рынками сбыта этих товаров, похоже, грядут крайне серьезные проблемы, которые с неизбежностью потребуют от России создания принципиально новой экономической модели своего существования.
На днях еврокомиссар по энергетике Кадри Симсон заявила, что Евросоюз — крупнейший потребитель российских углеводородов — намерен полностью отказаться от использования ископаемых источников топлива, в том числе от нефти и газа, к 2050 году. «Цель ЕС — в том, что к 2050 году стать климатически нейтральным», — сказала Симсон на брифинге 8 июля, причем не просто так, а отвечая на вопросы о судьбе газопровода «Северный поток - 2».
Миловидная эстонка Кадри Симсон так обозначила траекторию энергетического пути ЕС на ближайшие 30 лет: прекратить использование нефти и природного газа, заменив его «декарбонизированными газами» и прежде всего водородом.
Это не просто слова. Еврокомиссия уже одобрила две стратегии, направленные на достижение «климатической нейтральности». Согласно первой будет создан единый энергорынок и диверсификация поставщиков (то есть, Россия не будет доминировать на нем, как сейчас). По второй сам Евросоюз начнет массовое производство чистого водорода в энергетических целях.
Чтобы понять «масштабы бедствия» для России, посмотрим, как обстоит дело с нашими доходами от нефти и газа и долей в них ЕС (при идущей уже более шести лет взаимной войне санкций) сейчас.
Итак, за 2019 год Россия заработала 419 млрд долларов экспортных доходов. 60% этой суммы нашей стране обеспечили три товара: сырая нефть (121,4 млрд долларов), нефтепродукты (66,9 млрд долларов) и природный газ (19 млрд долларов). Половина всех этих нефтегазовых поступлений пришла из Европы: доля российской нефти в потреблении там достигает 30%, а газа — 40%. Совокупная доля доходов российского бюджета от продажи нефти и газа, от налогов и других платежей нефтяных и газовых компаний никак не меньше 50%.
Короче говоря, как минимум каждый второй рубль зарплаты каждого россиянина цвета нефти с запахом газа.
Конечно, вы можете сказать, что до 2050 года остается еще целых 30 лет. Что мы просто не доживем до реализации «угрозы» ЕС (хотя наши дети и внуки – доживут). Что обещать избавиться от нефти и газа — не значит сделать. Но и перевести российскую экономику, десятилетиями живущую на доходах от нефти и газа, на конвертацию полученной от экспорта углеводородного сырья твердой валюты в зарубежные технологии, шмотки и еду, на какую-то принципиально иную основу — дело не одного года. Как раз уже почти за те же 30 постсоветских лет сделать это у России не получилось.
На самом деле большая проблема есть уже прямо сейчас. Из-за обрушения мировых цен на углеводороды (привет пандемии!), резкого сокращения спроса на газ в Европе и сделки ОПЕК+ по ограничению добычи нефти идет затяжное шоковое сокращение притока иностранной валюты в Россию. Экспортные доходы российской экономики по итогам апреля-июня упали шестой квартал подряд и стали минимальными за 15 лет – таковы свежие данные Банка России по платежному балансу страны.
Главный исторический процесс, внутри которого продолжают жить россияне – это продолжающийся распад СССР и становление постсоветской российской государственности. И знаете что главное из «советского» осталось в нашей жизни? Экономическая модель.
Разумеется, у нас до сих пор много советских домов, советских труб, советских памятников, советских дорог. Нами до сих пор правят члены КПСС. Но прежде всего у нас до сих пор советская структура экономики, в центре которой добыча нефти и газа и продажа углеводородов на экспорт, чтобы купить то, чего мы до сих пор не производим у себя или производим, но сильно худшего качества.
Датой рождения той экономики, в которой мы в значительной мере продолжаем жить и сейчас, можно считать 29 мая 1965 года. В этот день из скважины Р-1, которую пробурила бригада мастера Григория Норкина на крупнейшем до сих пор в России нефтяном месторождении Самотлор в Нижневартовском районе Ханты-Мансийского автономного округа, забил первый нефтяной фонтан.
С 1969 года— шестой десяток лет!—это месторождение является одним из главных кормильцев россиян, даже после распада СССР.
Десятилетиями мы повторяем сакраментальную фразу «у нас нет времени на раскачку». И продолжаем потихоньку доедать советский экономический потенциал.
Какой новый научный, промышленный, потребительский бренд создала и вывела Россия на мировой рынок за 30 постсоветских лет? Чем отметилась в выдающихся технологических и информационных прорывах с начала века, в создании главных гаджетов и технологий человечества?
Разве что мессенджером Telegram Павла Дурова, который Россия, к счастью, наконец перестала запрещать у себя после двух с лишним лет безуспешных попыток.
Вместо «собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов» мы пока родили только фискальную систему «Платон» для водителей грузовиков. Своих быстрых разумом смартфонов тоже пока как-то не создали.
Наше «современное оружие», все эти ракеты с непредсказуемой траекторией полета, весь этот гиперзвук, конечно, может тешить самолюбие живущих от зарплаты до зарплаты или вовсе безработных сидельцев на продавленных диванах в глуши. Но это оружие не только не намажешь на хлеб, его даже и применить-то нельзя, только пугать врагов: иначе практически моментально погибнут все, и мы с вами в том числе.
Торговлей оружием, как ее ни наращивай, тоже сыт не будешь. На зарплату доходов от экспорта вооружений даже бюджетникам не хватит.
Да, в России много других природных богатств, кроме нефти и газа. Главным из них, исходя из того, как мы можем представить себе развитие мира в посткоронавирусную эпоху, могут стать запасы питьевой воды.
Но в любом случае совершенно очевидно, что век нефти и газа, в который выросли все основные поколения живущих сейчас в России людей, заканчивается. Независимо от того, получится у ЕС отказаться от углеводородов или нет.
Создание полноценной конкурентоспособной экономики, не основанной на экспорте углеводородных энергоносителей становится если не национальной идеологией, то одной из важнейших задач России, если она хочет успешно завершить постсоветский транзит и не превратиться в сырьевой придаток того же Китая. Пока Россия сражается с мифическими в значительной степени угрозами западного мира, мы игнорируем очевидно самую главную угрозу своему суверенитету и безопасности – Китай, которому, в отличие от ЕС, никакими переговорами выгодную нам цену на нефть или газ не навяжешь и человеческие ресурсы которого в десять раз превосходят российские.
На волне битвы санкций пять лет назад в российском политическом лексиконе появилось, но затем постепенно сошло на нет слово «импортозамещение».
Как шутила по этому поводу команда КВН «Сибирские сказители», «ну, пока только слово придумали». Между тем надо говорить (и не просто говорить — делать!) не столько об импортозамещении, сколько о приоритетных отраслях и бизнесах новой постнефтегазовой российской экономики.
Постепенное расставание с нефтью и газом как с критически важными источниками дохода и самого существования России должно стать одной из ключевых задач развития страны. Энергетическая, медицинская и продовольственная безопасность в современном мире едва ли не важнее, чем безопасность военная.
Мы видим, как крошечный вирус до сих пор не ясного происхождения в считанные месяцы нанес миру ущерб, сопоставимый с полноценной горячей мировой войной.
Так что к намерению Евросоюза полностью отказаться от нефти и газа к 2050 году нам надо отнестись с предельной серьезностью. В мире нет ничего вечного и постоянного. Нефтегазовый век тоже с неизбежностью закончится. Гибкость реакций, готовность к изменениям — одна из самых главных доблестей в современном мире. Россия неоднократно в своей истории платила глобальными потрясениями и разрушением основ за категорическую неготовность и нежелание ничего менять, за подмену всем нам важной и приятной стабильности болотным застоем, цементированием всей живой жизни.
Нефтяные вышки и газопроводы не смогу бесконечно и почти единолично кормить миллионы россиян. Нам надо подключать интеллектуальные, политические и экономические ресурсы, чтобы начать формировать новую российскую экономику. Эффективно вкладывая в ее создание те доходы, которые пока еще приносит нам торговля нефтью и газом, как когда-то приносила торговля льном и пенькой. Если мы не создадим эту новую экономику без нынешней степени зависимости от нефтедолларов, нас во вполне обозримом будущем, как минимум, ждет такая бедность, при которой нынешний уровень доходов большинства россиян будет казаться невероятным богатством и процветанием.
В это сейчас трудно поверить, но Россия долгие века как-то жила вообще без нефти и газа. Так что исторический опыт такой жизни у нас есть. Семен Новопрудский https://www.gazeta.ru/comments/column/novoprudsky/13149721.shtml