Клим Ворошилов и Демьян Бедный о повадках оппозиции
http://istmat.info/node/63169Письмо К.Е. Ворошилова Г.К. Орджоникидзе 13 октября 1926 г. Датировка: 1926.10.13Письмо К.Е. Ворошилова Г.К. Орджоникидзе 13 октября 1926 г.Источник: Стенограммы заседаний Политбюро ЦК РКП(б)-ВКП(б) 1923-1938 гг. Москва. РОССПЭН. 2007. Том 2 1926-1927 гг. Стр. 457-458Архив: РГАСПИ. Ф. 74. Oп. 1. Д. 98. Л. 1-3 об. Автограф.Дорогой Серго!Кутерьма работы и сутолока жизни вообще столь велики у нас, что я ухитрился задержать даже тебе ответ на письмо. Что у нас делается? Чудеса, брат, дивные дела, да и только! Ты имеешь все материалы ПБ, которые тебе об
Письмо К.Е. Ворошилова Г.К. Орджоникидзе 13 октября 1926 г.
Датировка: 1926.10.13
Письмо К.Е. Ворошилова Г.К. Орджоникидзе 13 октября 1926 г.
Источник: Стенограммы заседаний Политбюро ЦК РКП(б)-ВКП(б) 1923-1938 гг. Москва. РОССПЭН. 2007. Том 2 1926-1927 гг. Стр. 457-458
Архив: РГАСПИ. Ф. 74. Oп. 1. Д. 98. Л. 1-3 об. Автограф.
Дорогой Серго!
Кутерьма работы и сутолока жизни вообще столь велики у нас, что я ухитрился задержать даже тебе ответ на письмо. Что у нас делается? Чудеса, брат, дивные дела, да и только! Ты имеешь все материалы ПБ, которые тебе объяснили все происшедшее за это время. Кроме того, и «Правда» довольно подробно освещала последнее время все происходящее в партии и недрах оппозиции. То, чего ты еще не знаешь и что чрезвычайно трудно рассказать, это поведение оппозиции на 3-х заседаниях ПБ. Ну, знаешь ли, дорогой Серго, я даже своему недругу, как говорится, не пожелал бы попасть в столь идиотское положение, в каком очутилась и благополучно пребывает наша шумливая и драчливая оппозиция. На заседании ПБ 5/Х115 о<ппозиция> еще держалась воинственно. Правда, грозно обличительные речи уже не раздавались из ее уст, но...* (*Отточие документа) наскоки и ребяческий задор все еще чувствовался. На этом заседании оп<позиция> осчастливила нас двумя документами. Документы и по форме и по существу разные, противоречивые. В одном нападение и обвинение... кого, не все ли равно кого! В другом, зачитанном Каменевым на заседании 5/Х (первый документ о мире), оппозиция заговорила о мире. Т.к. к этому заседанию был изготовлен Бух<ариным>, Томс<ким> и Рык<овым> ответный документ, затем принятый ПБ как основа для разговора с оппозиций для прекращения ее нелегальной деятельности и борьбы против партии вообще, то устами К<амене>ва оппозиция заявила, что она готова принять за основу предложения Б<ухарина>, Т<омского> и Р<ыкова> и обсудить их по существу. ПБ решило вопрос отложить до четверга, т.к. второй документ (1-й о мире) надлежало обдумать и обсудить. В тот же день стало известно, что 3<иновьев> и др. спешно выехали в Ленинград. В [понедельник] субботу 9/Х снова заседало ПБ, на котором присутствовали Кам<енев>, Тр<оцкий>, Пятаков, Сок<ольников> и Смилга. Зиновьев еще не возвратился из «победной» поездки в Ленинград. На этом заседании все эти вожди сидели уже с опущенными ушами, поджатыми хвостами и походили скорее на ощипанных и уже в кипятке побывавших петухов на кухне повара, чем на былых, некогда гордых в своем нахальстве и нахрапистости вождей, идущих к власти и славе. Каменев, главный парламентер и дипломат (скажу по секрету, самый скверный и действительно неприятный субъект), произнес длинную виляющую, скулящую речь насчет того, что они готовы на подчинение ЦК, что они осознали неправильность своих поступков и пр. «А где Зиновьев?» «Как можно Вам верить, ведь Вы еще вчера вместе с 3<иновьевым> подписали заявление о мире и в тот же день 3<иновьев> устроил налет на ленинградскую орг<анизацию>?» На такие и подобные вопросы одни молчали, а другие вроде Каменева — «копченые глаза», заявляли, что, конечно, выступление 3<иновьева> дает право ЦК прекратить всякие разговоры об установлении мира в партии и пр. и т.п. Ни одним звуком никто не осудил 3<иновьева>. Таким образом действия 3<иновьева> были признаны действиями всей оппозиции. Крыли, крыли их до десятого пота, а затем предложили пересмотреть предложения, внесенные Б<ухариным>, Том<ским> и Рык<овым> в целях повышения требований к оппозиции. Наконец собралось ПБ в понедельник 11/Х. Присутствовали Кам<енев>, Тр<оцкий>, Зин<овьев>, Смилга, Пят<аков>, Сокольн<иков>. Выступали Камен<ев> (2 р.), Смилга, Сок<ольников>, Зин<овьев> и Тр<оцкий>. Все держались как холуи. Каменев — копченые глаза подлее всех. Троцкий! Бедный дурак! Залез в лужу и теперь вместе со своими соблазнителями барахтается в ней, делая мину, что ему не так уж плохо в грязной, вонючей клоаке. Дали мы им перцу настоящим образом. Б<ухарин>, Томск<ий> и Р<ыков> внесли новый документ, который и был принят ПБ. У…* (*Отточие документа) «вожди» вертелись, крутились, извивались, к<ак> черт перед заутреней, но ПБ показало себя во всем великолепии большевистской непреклонности и спокойствия. Сталин был великолепен. Он иногда это может делать. Разошлись. Сегодня четверг, и через 1 ½ часа будем рассматривать проект послания к «народу» оппозиции, который она составила на основе тезисов ПБ. Не все пункты формулированы так, как нам хотелось, но в общем документик подписали такой, что годика на 2—3 «вожди» будут обосраны собственными стараниями так, что в люди казаться будет трудно!
В общем, все идет неплохо. Приедешь, поговорим обо всем. Кончаю. Целую крепко, твой Клим.
__________________
115 В письме К.Е. Ворошилова перепутана датировка заседаний Политбюро. Упоминаемые им заседания состоялись 4, 8 и 11 октября.
Стихотворение Демьяна Бедного «ВСЕМУ БЫВАЕТ КОНЕЦ»
«Правда» № 231. 7 октября 1926 г.
Сунув, куда нужно, политический термометр,
Посмотрев на партийный барометр,
И найдя, что в Москве все обстоит удовлетворительно,
Махнул я в Киев скоропалительно.
В Киеве — первым делом — к защитникам рабоче-крестьянской власти:
Побывал в одной саперной части,—
Потом изрек подобающие глаголы
На открытьи партийной школы,
Где посредством марксистской учебы
Молодежь закаляется, чтобы
Не дать себя брандахлыстам в обиду,—
Из школы попал я в «Держ. оперу» на «Аиду»,
Где клялся в приветственном слове,
Что нужно петь оперы на украинской мове.
— «Аидочко, моя кохана,
Дивчиночка ты не погана!
Miнi египтянка обрыдла,
Од фараоновського быдла,
Тiкаймо, сердце, вiдцiля!»
Для уха «москаля»
Звучало это необычно
И непривычно,
Но чрез минуту, внемля Радамесу,
Послал я «непривычку» к бесу
И, мовой побежденный окончательно,
Вопил: «За-ме-ча-тель-но!»
--------------------------------------
Из Киева помчал я в Лениниград,
Киевских впечатлений заряд
Думая оформить в вагоне,
Но на первом же перегоне,
Купив свежую московскую газету,
Не взвидел свету:
— «Ай, пречестная мать... мать... (как там говорится?)
Что ж это в Москве без меня творится?
Троцкий, закусив удила,
Какие отмачивает дела!
Какого нам всаживает клина!
А я думал — у нас в партии... дисциплина!
Ну-й-ну!
Пошли на войну со всеми оппозиционными потрохами,
Старыми и новыми грехами!
Троцкий — скорей помещайте портрет в «Огоньке»,
Усладите всех его лицезрением!—
Троцкий гарцует на старом коньке,
Блистая измятым оперением,
Скачет этаким красноперым Мюратом
Со всем своим «аппаратом»,
С оппозиционными генералами
И тезисо-маралами,—
Штаб такой, хоть покоряй всю планету!
А войска-то и нету!
Ни одной пролетарской роты!
Нет у рабочих охоты—
Идти за таким штабом на убой,
Жертвуя партией и собой.
Оскандалился штаб с первого налета,
Не ждавши такого переплета:
Окатили его большевистские ряды
Ушатом холодной воды,
Не оказали налетчикам доверья.
Повисли у Троцкого мокрые перья,
Смылась наводная краса.
А со всех сторон несутся голоса:
— «То-то!
Отчаливайте в меньшевистское болото!»
— «Скатертью дорога
От большевистского порога!»
---------------------------
Надо твердо сказать «крикунам»
И все, кто с ними хороводится:
— «Это удовольствие нам
Чересчур дорого обходится!
Довольно партии нашей служить
Мишенью политиканству отпетому!
Пора, наконец, предел положить Безобразию этому!»
Ленинград, 5 октября 1926 г.
Демьян Бедный