Немножко о моей шизе
И вот я думаю, что нельзя оспаривать решение церковного суда.
Неважно, прав этот суд или нет, но надо просто принять это как волю Божию.
Бывает, что Промысл Божий щадит нас, и за грехи, знаемые за собой лишь самим человеком, приводит его к видимому наказанию как бы за нечто совсем другое.
Священники так понимают серьезные кары за пролитие Чаши. Ты, может, просто зацепился за ковер, тебя толкнули, у тебя был секундный приступ не то головокружения, не то артроза. Ты не хотел. Ты не виноват. Но Чаша пролилась. Архиерей издал указ о запрете. Восприми это наказание не как несоразмерную кару за секундную непредумышленную оплошность, а как Божий Суд за нечто иное, но тоже твое.
То же самое - в случае ДТП:
"Определение Синода РПЦЗ от 1 дек. 1984
Об управлении автомобилем священнослужителями
В связи с установившейся практикой управления автомобиля священнослужителями, что всегда связано с опасностью причинения невольного увечья или убийства, Синод напоминает священнослужителям, что согласно канонам за каждый невольный значительный грех, как, например, пролитие св. Даров или ненамеренное убийство, полагается епитимья вплоть до лишения права священнослужения. Такие правила установлены потому, что хотя указанные случаи происходят ненамеренно, но всегда попускаются Богом по причине какого-либо другого греха, за что и полагается епитимия. Наиболее верный путь для избежания подобных невольных несчастий – это чистая совесть. Садясь за руль, священнослужителям следует всякий раз давать Богу обещание исправить свою жизнь".
(Законодательство Русской Православной Церкви Заграницей 1921–2007. М., 2014).
В том ДТП священник не был виноват. Он ехал по хайвею в крайнем левом ряду, где пешеходов по определению быть не может. Но некто пьяный все же оказался там.
Я точно знаю, что я плохой христианин и никакой диакон. У меня есть свои мотивы так считать. У суда - свои. Аргументы у нас разные, но выводы одинаковые. Поэтому приемлю и ничтоже вопреки глаголю...
Да и не в моем характере отстаивать что-то свое. Простите и благословите.
Это просто моя осень. "Я еще разобьюсь о твою неизбежность, Голубая метель запорошит мой дом". Естественным путем и поневоле отпадают многие привычки и возможности. И как я принял, что уже не смогу побродить по лесу с лукошком для грибов или черники (да и дача та в Тверской глубинке уже давно не моя), так вот приму я и невозможность ходить по храму с кадилом... У природы нет плохой погоды, зато мои года - мое богатство. И всем мое почтение.
***
А еще есть диакон Андрей Кураев. Это тоже я.
И вот я думаю, что надо оспорить решение церковного суда.
И это не ради себя, а ради правды, ради других людей, ради осаживания тех, кто самим стилем своей жизни годами оскорблял мои религиозные чувства.
Все от Бога, по Его Благому Промыслу.
Но, значит, и странности моего пути - тоже от Него. Он вложил в меня некие таланты, некий опыт, некие знания. Для борьбы с рериховцами? А вдруг чем-то другим я должен послужить Ему и Его церкви?
Я немножко мистик. В апрельский день издания патриаршего указа о моей подсудности я сказал журналистам, что пойду или нет на суд, будет зависеть от того, с какой ноги я встану в день суда. В ноябре-декабре на вызовы в суд я "голосовал сердцем". В самом буквальном смысле этого слова.
Каждый раз, когда я принимал решение: пойду, несмотря на то, что мне не сказано, о чем пойдет речь, - давление подскакивало и было фигово.
Каждый раз, когда я решал, что не пойду - всё приходило в норму (ну, мою норму). И 29 декабря у меня было хорошее самочувствие.
При этом для диакона Андрея Кураева явка в суд на рабских условиях неинформирования была формой признания их правил игры и капитуляции.
А неявка переживалась мной как форма продолжения борьбы.
Теленок может не знать, чем закончатся его бодания с дубом. Но я уже не теленок. И не считаю неизбежные шишки чем-то окончательным и однозначно печальным. То, что я не стал мешать приговору, не означает, что я с ним согласен. Просто это перенос прений в другие условия.
Обжалование будет. Я буду просить повторного заседания суда - но уже с открытыми картами.
На судебный результат это все равно не повлияет (опять же я не теленок).
Просто самоустраниться не значит помочь церкви. Есть прекрасная строка: "а по щеках хлещет лоза, возбуждаясь на наготу". В самых разных коллективах (армейских, тюремных, церковных, политических) чьи-то безразмерные амбиции лишь разбухают при виде чужой податливости и покорности. С нами делают то, что мы разрешаем с собой делать. И с вами тоже.
"На самом деле, отче, большинство священников Вам завидует - от них же первый есьм аз - Вашей свободе и независимости, возможности - в полной мере реализовывать свою христианскую совесть. Мы, попы, в основной своей массе - безответное говно, ни на какую правду не способное. Так что, хоть где-то Вы бываете и не правы, но сам Ваш дух христианской свободы - бесконечный укор трясущимся за своë благополучие и поэтому молчащим попам. Прости нас, отче!".
Отвечаю:
я до рвоты, ребята,
за вам хлопочу,
может кто-то когда-то
поставит свечу.
И еще тут всплыл пост только что скончавшегося Мирослава Бакулина
"Великая среда 2015
С утра проснулся и попросил Бога: "Господи, не попусти мне греха Иудина". Весь день с мыслями про Иуду. А днем себе для вразумления позвонил отцу Фоме, а он грустный такой, печальный.
— Чего, — спрашиваю, — случилось?
— Да понимаешь, разговаривал сегодня с одной журналисткой из епархиальной газеты. Ей позвонили из Москвы и посоветовали поместить материал против отца Андрея Кураева. Видимо, такие звонки были во все епархиальные СМИ.
— Так ведь это же предательство. Он столько сделал для просвещения русского народа. Я сам в Церкви укоренился благодаря его лекциям и книгам. Я могу по разному относиться к его высказываниям, но искренне молюсь о нем, потому что он много для меня сделал.
— Один епископ мне написал, что ежедневно вынимает за него частицу, потому что отец Андрей взял на себя подвиг, который уже и человеческими силами не сделать.
— И что эта журналистка?
— Отказалась писать, потому что сама пятнадцать лет назад пришла в храм благодаря книгам отца Андрея. Но не помешала написать про него гадости другой двадцатидвухлетней журналистке, которая просто сказала: "А какая разница, кто это напишет?" Одна предала тем, что умыла руки. А другая, бедная, даже не знает как скажется ее злое слово, ведь газета официальная и выходит большим тиражом. Господи, прости нас грешных".
https://zamorin.livejournal.com/513589.html
Ну, в общем, Андрей Кураев очень хочет быть белым и пушистым и вообще похорониться за плинтусом.
а ДАК говорит: думай не только о себе. Кому-то нужны именно твои колючки. Иначе потоки патоки и лести и самохвально-юбилейная болезнь задушат все.
Что ж, ино еще побредем.