Прополка книг
Чем отличается тюрьма от хорошего отеля?
Не говорите, что вы не сидели в тюрьме и не проживали в хороших отелях, потому и не знаете. Мне тоже что-то не доводилось пользоваться гостеприимством тюрьмы, а гостиницы на мою журналистскую долю выпадали в основном районные. Но на днях я все же сообразил, в чем тут разница. В хороших отелях, как известно, Коран и Библия лежат в номерах на тумбочках, а в тюрьме Коран у заключенного отбирают и долго-долго проверяют эту невиданную книгу на экстремизм.
Возможно, между тюрьмой и отелем найдутся еще какие-то различия, но мы сейчас — только о книгах. Слыхали, наверное, Алексей Навальный собирается судиться с родной покровской колонией из-за того, что у него отобрали и не возвращают книги, которые он привез с воли и собирался прочитать в благодатной тиши пенитенциарного заведения. В том числе у Алексея отобрали и Коран — вместо того чтобы заботливо выдать ему коврик на случай, если он проникнется многовековыми идеями мусульманства.
Кто бы мог подумать, проверка книг на экстремизм в колонии занимает до трех месяцев!
За три месяца творческого заточения в Болдино Пушкин успел написать три десятка стихотворений, «Повести Белкина», поэму «Цыганы», «Маленькие трагедии» и закончить «Евгения Онегина». А тут за такой срок еле успевают проверить на экстремизм письмо Онегина к Татьяне. Ладно еще на харассмент Онегина не проверяют.
Отвлечемся ненадолго от Навального — ужасно хочется рассказать кое-что про Ленина. Ну кто вам еще расскажет такую замечательную историю про вождя и советскую библиотеку? В библиотеке газетно-журнального издательства, которой я пользовался в молодости, на почетном месте, как и полагается, стояли 50 с лишним томов Ленина. Вряд ли кто-то брал их на дом, чтобы почитать перед сном, но порой требовалось уточнить какую-нибудь цитату, и журналисты листали эти чудовищно скучные тома, не отходя от полки. И вот, взяв однажды со стеллажа одну из этих священных книг, я с изумлением обнаружил на внутренней стороне обложки штамп «Проверено». Конечно, мы тогда знали, что книги в библиотеках периодически проверяются некими образованными людьми в штатском,
но чтобы проверять на лояльность советскому государству основателя этого государства… Это мировой рекорд для закрытых помещений.
Наверное, надо смириться с тем, что книги всегда будут проверять. Не один мудрец сравнивал книгу с оружием, и надо ли удивляться, что то или иное государство примыкает к движению за разоружение? Хотелось бы только взглянуть, как специально обученный человек сидит на зоне в каком-нибудь кабинете с портретом Белинского на стене, вникает в содержание отобранных у заключенных книг и тихонько бормочет: «Та-ак, «Колобок»… От дедушки ушел, от бабушки ушел… Выходит, этот пацан с погонялом Колобок в бегах и, наверное, числится в розыске! Отложим в сторону. Что еще? «Репка»? Ага, посадил Дед Репку… По какой статье посадил, не сказано. В любом случае, нехорошая это Репка — редиска какая-то… А это что? Маяковский, стишок. Вырастет из сына ФСИН… Тьфу! Не «ФСИН» же написано, а «свин»! Что-то я переутомился, буквы скачут!»
А может, процесс проверки выглядит как-то иначе. Откуда нам знать. Мы можем только принять во внимание единственный положительный момент: сроки, которые обычно дают осужденным, значительно превышают три месяца. Успеют еще, начитаются.
Борис Бронштейн