«Выпей море, Ксанф!»
Однажды брат Амбруазий, да-да, тот самый , который исполняет обязанности келаря в обители святого Иеронимуса, что в провинции Сен-Требьен, возвращался в родной монастырь.
Брат Амбруазий пребывал в самом благодушнейшем настроении. И тому были причины.
Во-первых, утром брат Амбруазий отвёз в герцогский замок партию славящегося на всю округу монастырского вина, за что и получил от местного казначея весьма ощутимую сумму. Во-вторых, он был удостоен краткой беседы с самим герцогом и даже получил приглашение за его стол, где с превеликим тщанием отдал должное искусству герцогского повара, не забывая при этом усердно проверять качество выставленного на стол им же привезённого вина. В-третьих, дабы не возвращаться в монастырь порожняком, он сговорился с кастеляном и за смехотворную сумму вкупе с благословением приобрёл у него воз отличнейшего сена с герцогских лугов. Нет, монастырские луга тоже были неплохи, но с герцогскими ни в какое сравнение не шли.
Итак, как было уже сказано выше, брат Амбруазий неспешно возвращался в обитель, изливая на весь окружающий пейзаж потоки благодушия и умиротворения.
По обочине шагал тощенький школяр в залатанной курточке, коротких штанах и огромном, сползающем ему на глаза берете. Глазки у школяра были маленькие и бегающие.
- Не подбросите по дороге, святой отец? – вежливо поинтересовался он.
Брат Амбруазий пристально посмотрел на школяра и настроение его начало стремительно падать.
- Я ведь в монастырь еду, - предупредил он.
- Да мне бы хоть немного на телеге посидеть…
- Ну, садись, коль уж встретился, - хмуро кивнул брат Амбруазий, впрочем, не притормаживая волов.
Школяр обрадованно вспрыгнул на телегу и уселся на краешке.
Дорога неспешно петляла дальше.
- А не побеседовать ли нам, святой отец, о возвышенных и боговдохновенных вещах? – начал разговор школяр.
- А как там у вас в аду, не холодно? – вопросом на вопрос ответил брат Амбруазий.
Школяр разинул рот и глазки его подозрительно забегали.
- Не понял, святой отец, это вы о чём? – елейным голоском начал он.
- Будет прикидываться-то, - отрезал брат Амбруазий. – Будто я сквозь личину не вижу. Нечего тут глазками хлопать, настоящий вид принимай. А то крестное знамение наложу. Ишь, берет напялил, паяц недоделанный…
Очертания школяра мигнули, одежда исчезла и на краешке телеги возник самый обыкновенный рогатый и короткошёрстный бес.
Брат Амбруазий так тяжело вздохнул, что с росшего на обочине дерева рухнуло гнездо.
- Нешто я грешней других? – вопросил он в небо. – Иные всю жизнь живут и бесов не зрят, а я так уже второго… Чего надо, морда козлиная?
- Я ж говорю, святой отец, о божественном побеседовать хотел…
Голос беса был само смирение.
- Ну-ну, - недоверчиво хмыкнул брат Амбруазий.
Расценив данное хмыканье как согласие на беседу, бес начал вещать:
- Вот сказано в этой самой вашей Библии: «Кто имеет веру хоть с горчичное зерно, тот может…» Ну, короче, что угодно может. Хоть камни лбом колоть, хоть по воздуху летать, хоть с бабами по сто раз в день, хоть с деревьями разговаривать…
- Ну и что тебе не так? – сурово спросил брат Амбруазий.
- Святой отец, это же несерьёзно. Вы сами в это верите?
- А как же, - кивнул брат Амбруазий. – Вестимо, верю.
- А я вот не верю, потому что материалист!
- И это мне говорит вылезшее из преисподней инфернальное создание? – кротко спросил брат Амбруазий.
Бес на секундочку стушевался.
- Ладно, ладно, материализм ни при чём. Но в то, что люди, что бы они там о себе ни думали, могут творить чудеса – не поверю никогда! Разве что только лично увижу!
Брат Амбруазий цепко поглядел на беса.
- Ну а от меня-то ты чего хочешь?
- Вот смотрите, святой отец. Вы же монах. Искренне верующий. Так продемонстрируйте мне хоть какое завалящее чудо!
- Негоже людям почём зря чудеса направо и налево творить, - проворчал брат Амбруазий.
- Значит, не можете! – обрадованно заключил бес.
- Да могу, могу.
- А докажите! Что, слабо?
Брат Амбруазий крепко задумался.
- Слышал я как-то от брата архивариуса такую историю, - неспешно начал он. – Жил, значит, в древней греческой земле такой философ Ксанф…
- А! – перебил его догадливый бес. – «Выпей море, Ксанф», так? И что, святой отец, сможете выпить море? Целиком?
- Ты говори, да не заговаривайся, - сурово осадил его брат Амбруазий. – Тут всё по чину должно быть. Море – его только какой-нибудь святой подвижник выпить может. А я человек маленький. Мне, стало быть, и водоём поменьше положен. Ты нашу обитель видел?
- Так, издали, - признался бес.
- Озеро в окрестностях знаешь?
- Да, озеро знаю.
- Ну, вот его могу выпить, - заключил брат Амбруазий.
- Спорим, что не сможете? – бес протянул грязную когтистую лапу.
Брат Амбруазий брезгливо посмотрел. Бес понял и стыдливо убрал лапу за спину.
- Условия спора определим? – с усмешкой сказал брат Амбруазий.
Бес затараторил:
- Если вы, святой отец, проиграете, а вы несомненно проиграете, то должны будете как-нибудь согрешить. Вот, я слышу – вы деньги с собой везёте. Монастырские, небось? Так вот, вы их пропьёте в каком-нибудь кабаке.
- Интересное условие, - кивнул брат Амбруазий. – А ежели ты проиграешь, то встанешь на табуреточку и громко, с выражением прочитаешь «Anno domini».
- Смерти вы моей желаете, святой отец, - с неприкрытой обидой в голосе пробурчал бес.
- А то как же, - согласился брат Амбруазий. – Непременно желаю. Я тебе монах или где? Так вот, дабы доказать превосходство веры, я прямо при тебе целиком выпью монастырское озеро. До дна. Так что, будем спорить?
Бес презрительно сощурился и решительно подтвердил:
- Будем! Поехали к озеру.
- Никуда мы не поедем, - усмехнувшись, ответил брат Амбруазий. – Гляди.
С этими словами он порылся в своём мешке, и вытащив оттуда бутылку, поднёс её этикеткой прямо к самому пятачку беса.
Бес икнул и побледнел.
На этикетке крупными буквами значилось: «Монастырское озеро»
Брат Амбруазий одним движением вытащил пробку и, запрокинув голову, осушил бутылку в три глотка.
И тем посрамил диавола.