«Военно-технический ответ на проклятый русский вопрос»
Реконструкция предположительного облика ракетного комплекса РС-26 «Рубеж» (с) militaryrussia.ru
Базовый вариант ответа, конечно, известен — цитируя речь В. Путина в ноябре 2021 г. на расширенном заседании коллегии Министерства иностранных дел, необходимо, «сохраняя там [на Западе — прим. автора] известное состояние напряжения как можно дольше… добиваться предоставления России серьёзных долгосрочных гарантий обеспечения нашей безопасности». О тексте предложенных США и НАТО договоров о взаимной безопасности, об их подоплеке и ходе переговоров написано и будет написано больше чем кто-либо в силах прочитать, и повторяться не будем. Однако уже можно сказать, что НАТО в большей степени и США в несколько меньшей отказались обсуждать ряд принципиальных требований Москвы, в частности, по вопросам предоставления юридических гарантий ограничения расширения Альянса или вывода из Восточной Европы вооруженных сил и вооружений «старых» членов НАТО. Хотя есть искушение отнести эти требования к изначально нереалистичной запросной позиции Москвы, с которой она хотела бы начать переговоры по более реальным вопросам (а США демонстрируют желание вести их, по крайней мере, в областях ударных вооружений, ограничений учений и т.д.), даже в этом случае она не сможет полностью проигнорировать резкий отказ в областях, которые неоднократно объявляла и продолжает объявлять жизненно важными для себя.
На случай непредставления дипломатических, юридических, закрепленных, удовлетворяющих ее гарантий безопасности, Россия, суммируя высказывания ряда ведущих спикеров, обеспечит свою безопасность иным путем, дав «военно-технический ответ», который будет заключаться в развертывании неких неназванных систем вооружений. Причем эти системы должны быть нерядовыми, т.к. С. Рябков характеризовал этот шаг как «очень серьезное политическое решение». С высокой долей уверенности можно предположить, что речь идет о выходе из и так не поддержанного никем одностороннего моратория на неразмещение ракет средней и меньшей дальности, тем более потенциальное размещение американских систем такого класса в Европе — одна из центральных практических (а не идеологических) тем в «договорах о гарантиях».
Генерал на Грифоне
Текущие проблемы стали прямым следствием развала советско-американского Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД), запрещавшего сухопутные крылатые и баллистические ракеты с дальностью от 500 до 5500 км. Договор прекратил свое действие по инициативе США, обвинившей Россию в его нарушении в августе 2019 г. В свое время авторы Российского совета по международным делам посвятили проблеме целый ряд статей, не будем повторяться.
Примечательно, что якобы нарушающий договор и массово производимый и развертываемый российский сухопутный мобильный ракетный комплекс с крылатой ракетой 9М729 (инд. НАТО SSC-8) исчез с новостных лент сразу после развала ДРСМД и США «почему-то» перестали информировать о прогрессе с его распространением в российской армии. В свою очередь у России были встречные претензии к США — частично казуистического характера, частично напрямую связанные с вопросом размещения ударных средств в Европе. Последние были связаны с противоракетными комплексами Aegis Ashore — введенными в 2016 г. в эксплуатацию в Румынии и строящимся в Польше. В данных комплексах, которые фактически представляют из себя предельно упрощенные «сухопутные эсминцы», используются противоракеты семейства SM-3, запускаемые из вертикальных пусковых установок стандарта Mk 41. При этом из таких же пусковых установок на кораблях запускаются в том числе и крылатые ракеты семейства Tomahawk, что вызывало и вызывает обвинения со стороны Москвы в том, что это фактически наземные пусковые установки ракет средней дальности.
Американская сторона всегда утверждала, что комплексы не оснащены соответствующим программным обеспечением для запуска крылатых ракет и имеют некие иные ограничения, но со стороны это проверить невозможно, да и явно легко исправить — система Aegis и её пусковые установки стандарта Mk 41 специально создавались максимально универсальными, способными без переделок применять широкую номенклатуру созданных под них ракетных вооружений. Главная гарантия неразмещения в Aegis Ashore крылатых ракет — отсутствие в этом хоть какого-то смысла. Сухопутные инсталляции обеспечивают дешевую и удобную замену в море дежурства эсминца с противоракетами, но во всем остальном (боекомплект всего 24 пусковые вместо сотни, неподвижность, уязвимость) многократно ему проигрывают, так что риск вскрытия «мошенничества» не оправдывается никак. Честно говоря, каждый гипотетически установленный туда Tomahawk только увеличивал бы безопасность России, так как это будет означать, что его не поместили на нормальную платформу (эсминец, ракетный крейсер, подводную лодку или см. ниже). Впрочем, именно из-за понимания этого факта критика Aegis Ashore в контексте нарушения ДРСМД была на уровне казуистических претензий, и Москва никогда не считала их поводом для разрыва договора, а в проектах договоров о «гарантиях» они не были упомянуты, в отличие, например, от хранящихся в Европе американских тактических ядерных авиабомб.
Однако сейчас уже достаточно известно о настоящих американских пост-ДРСМД ракетных комплексах. В первую очередь это LRHW (Long Range Hypersonic Weapon), получившая у американских военных неофициальное имя Dark Eagle — фактически баллистическая ракета средней дальности (заявлено более 2775 км), но с планирующим управляемым неядерным гиперзвуковым глайдером в качестве боевого оснащения, что позволяет политикам и «маркетологам» от Пентагона и ВПК «продавать» ее как модное «гиперзвуковое оружие». В состав батареи должно входить четыре колесные мобильные пусковые установки, по две ракеты на каждой. Комплекс LRHW пока испытывался только отдельными элементами (двигатели ракеты — на наземных стендах, глайдер — на нештатных ускорителях и т.д.), но его планируют поставить на вооружение в ближайшие годы. Текущие планируемые даты нет смысла озвучивать, поскольку они неизбежно «поедут вправо» после не очень удачного в плане испытаний гиперзвука для американцев 2021 г. LRHW можно считать наследницей ракеты Pershing II, наиболее известной системы, развернутой в рамках первого европейского ракетного кризиса 1980-х гг.
Второй разрабатываемый комплекс так же можно назвать реинкарнацией героя конца холодной войны — в данном случае BGM-109G Gryphon, сухопутного Tomahawk, куда менее знаменитого чем Pershing II, но выпущенного в большем количестве и развернутого сразу в нескольких странах, а не только в ФРГ. Современный наземный мобильный комплекс с крылатыми ракетами разрабатывается по программе Армии США MRC (Mid-Range Capability) и получил неофициальное имя Typhon. В состав батареи должно входить по четыре пусковые установки на четыре ракеты каждая и транспортно-заряжающие машины с дополнительным боекомплектом. Дальность современных неядерных Tomahawk составляет около 1800 км. В отличие от дорогого и предназначенного только для особо важных целей LRHW, MRC должен стать удобным способом для массированного применения массовых и относительно дешевых крылатых ракет. В чем-то это даже удобнее кораблей, которые перезаряжаются только в портах, при этом распределенные на местности мобильные пусковые установки будут обладать высочайшей устойчивостью. Неудивительно, что военные называют MRC даже более приоритетным комплексом, чем LRHW, благо в его создании не ожидается особых проблем. Все американские ракетные комплексы планируются только в конвенционном исполнении, оснащение их ядерными боевыми частями, в принципе, возможно («обычные» боевые части, как правило, габаритнее и тяжелее продвинутых термоядерных), но потребует кардинального усиления противоречий Вашингтона и Пекина и раскручивания настоящей гонки ядерных вооружений.
LRHW и MRC планируется, по крайней мере на первом этапе, сводить в специальные подразделения — MDTF (Multi-Domain Task Force), в которые будут включаться так же батареи готовящихся к поступлению на вооружение новых оперативно-тактических ракет PrSM с дальностью до 700–800 км. Планируется создание пяти MDTF — двух в Индо-Тихоокеанском регионе, одного — в Арктике (при развертывании на Аляске будет фактически еще один тихоокеанский), одного — в Европе и еще одного — в Штатах. «Домашнее» подразделение уже приступило к первоначальной подготовке и получило, в частности, часть наземной инфраструктуры LRHW (без ракет, но с пусковыми установками, массогабаритными макетами ракетных контейнеров и т.д.). Москву не может не беспокоить то, что второе европейское MDTF уже находится на этапе организационного формирования. В частности, в 2021 г. в Германии восстановили 56-е Артиллерийское командование Армии США, которое в 1980-х гг. эксплуатировало Pershing II, а сейчас будет командовать европейским MDTF.
Разумеется, маловероятно развертывание MDTF на Украине в каком-либо сценарии — это просто не имеет смысла как подставление под удар ценного актива, благо дальность позволяет им достигать целей на территории России и из Германии. Однако недопустимо и приобретение Украиной в каком-то будущем ракет PrSM, которые, судя по всему, будут активно продаваться союзникам США. На данный момент их приобретает только Великобритания, но использующие её универсальные пусковые установки MLRS и HIMARS широко распространены в НАТО, например, закупаются Румынией и планируются к приобретению странами Балтии.
Упреждающий ответ
Вполне возможно триггером для активизации Россией текущего, мягко говоря, «активного диалога» о своей обеспокоенности европейской и своей безопасностью было не только и не столько затягивание Киевом процесса выполнения минских соглашений или попытка Украины продвинуться по вступлению в НАТО — тут как раз ничего особо нового за прошлый год не случилось, напротив в начале лета В. Зеленский получил достаточно оскорбительный для лидера союзной державы от ворот поворот во время очередного саммита Альянса. Не исключено, что последней каплей для Кремля стала очевидная незаинтересованность Запада в предложенном Россией региональном моратории на неразмещение ракет средней и меньшей дальности хотя бы в Европе (вообще в своем предложении Россия говорит и о дальневосточном регионе, но там вообще без шансов) и начало организационного процесса по развертываю на континенте инфраструктуры для новых американских ракетных комплексов. То же восстановление 56-го артиллерийского командования, анонсированное в августе, было вполне ярким сигналом. Если оппонент не хочет «по-хорошему» избежать «Европейского ракетного кризиса 2.0», то почему надо отдавать ему инициативу полностью и дожидаться когда к штабам привезут ракеты? Возможно предметной угрозой реальности двухстороннего, невыгодного для всех, характера такого кризиса, особенно в условиях, когда «европейский фронт» для США стоит на второстепенных позициях и не должен отнимать ресурсов от «индо-тихоокеанского», удастся как раз избежать его?
О российских ракетных пост-РСМД программах известно меньше, однако по отдельным заявлениям видно, что они существуют. Так, в частности, в феврале 2019 г., после того, как стало ясно, что развал договора состоялся, была опубликована видеозапись и стенограмма встречи Президента с министрами обороны и иностранных дел, где В. Путин в числе прочего согласился с предложениями начать разработку сухопутной версии крылатой ракеты морского базирования «Калибр» и неких «гиперзвуковых баллистических ракет средней и меньшей дальности».
С первым понятно — комплекс «Калибр» (экспортное название семейства Club) изначально на экспорт предлагался и в сухопутном варианте. Английский сайт Рособоронэкспорта до сих пор предлагает в своем каталоге желающим Club-M мобильный колесный комплекс с шестью ракетами семейства на каждой пусковой установке. Эпизодически засвечивался в виде моделек и упрощенный Club-T — тот же комплекс, но без радиолокационной станции в составе батареи, предназначенный только для поражения наземных целей. Существовали и более ранние концепты сухопутного «Калибра», в варианте пусковой установки на прицепе колесного тягача или даже такая экзотика как размещение в форм-факторе универсального контейнера и установка на железнодорожные платформы (конечно можно и на грузовик или корабль, но значительная часть благородного безумия так теряется). Покупателей он не нашел, так как в качестве противокорабельного он менее интересен, чем «Бастион», а возможности стрельбы по сухопутным целям были ограничены. Российские вооруженные силы избегали его закупок вероятно отчасти из-за этого, отчасти чтобы избежать подозрений и обвинений в нарушении ДРСМД. На экспорт предлагался комплекс только с «короткими» ракетами 3М14Э с «паспортной» дальностью около 300 км (из-за ограничений режима контроля за ракетными технологиями, реальная дальность, возможно, — до 500 км), но нет препятствий сделать для себя его под «длинные» 3М14 с дальностью более 2000 км: противокорабельные ракеты 3М54Э с высокоскоростной второй ступенью с той же длинной, что и 3М14 Club-M/K вмещал и мог применять официально. Подобные «Калибры-М» развернутые в западных регионах России кратно увеличат «вес залпа» крылатых ракет, будут обладать высочайшей устойчивостью и потребуют значительных усилий и трат на наращивание средств ПВО НАТО.
Кроме «Калибров» еще один комплекс с морским происхождением (создание которого, весьма вероятно) — береговой ракетный комплекс «Бастион», который можно вооружить «Цирконами» вместо противокорабельных ракет «Оникс». И те и другие (как и большинство противокорабельных ракет в целом) имеют возможность поражать наземные цели, что «Бастион», к слову, специально демонстрировал в Сирии. Хотя условный «Бастион-2» будет все еще в первую очередь противокорабельной «серебряной пулей» (для условных мостов и складов «Циркон» будет, мягко говоря, избыточен и дорог), он может внести свою лепту в напряжение.
Размещение в феврале 2022 г. вероятно в рамках совместных с белорусской стороной учений в Калининграде по меньшей мере одного МиГ-31И с аэробаллистической ракетой «Кинжал» — тоже наглядная демонстрация новых российских ударных возможностей.
Однако настоящим Святым Граалем европейской ракетной истерии может стать возрождение (с точки зрения военно-стратегической ниши) «Пионера», зачинателя первого «кризиса евроракет» — речь, конечно, идет о бурно обсуждавшемся годы назад, но потом «пропавшем с радаров», комплексе РС-26 «Рубеж». Его исчезновение в районе 2016–2017 гг. после по меньшей мере шести испытательных пусков прямо перед началом серийного производства и постановки на вооружение само по себе весьма интересно и, вероятно, было обусловлено желанием постараться сохранить договор РСМД на фоне начинающегося в кулуарах обострения темы. Дело в том, что «Рубеж» представлял собой облегченную версию «Ярса» и западные страны обвиняли Россию в том, что он фактически — баллистическая ракета средней дальности с максимальной дальностью около 6 тыс. км только с облегченным боевым оснащением для галочки (чтобы считаться МБР и не подпадать под запрет договора РСМД). С гиперзвуковым глайдером — а на определенных этапах, как существуют в экспертной среде мнения, темы «Рубеж» и «Авангард» шли рука об руку, его дальность упадет до внутриконтинентальной, но при этом такая ракета с коротким активным участком траектории и активно маневрирующим боевым блоком будет крайне трудно перехватываема.
После развала договора РСМД и в случае отказа от наших предложений недопущения ремейка ракетного противостояния в Европе логичным выглядит выставить ремейк «Пионера» в ответ на новые «Першинги» и «Грифоны». Российские ракетные комплексы при этом будут по меньшей мере двойного назначения («Калибры» и «Цирконы»), а возможно и чисто ядерные («Рубеж», хотя нельзя полностью исключить создание и неядерной версии с высокоточным глайдером/глайдерами, несмотря на то что это выглядит очень дорого) из-за иного отношения к ядерному оружию — у нас тут оно видится как единственно необходимое средство выравнивания дисбаланса сил. Да и в нашем случае нет смысла делать такие комплексы чисто конвенционными — они однозначно будут восприниматься как двойного назначения, такое уж восприятие на Западе распространенности тактического ядерного оружия в России.
Конечно, в случае «Кризиса Евроракет 2.0» никуда не денется проблема первого кризиса 1980-х гг. — Россия будет держать под прицелом младших партнеров США и американскую военную инфраструктуру, а Соединенные Штаты европейскими ракетами будут способны поражать цели в самой России. Но тут не учитывается принципиальное изменение стратегической ситуации для Вашингтона по сравнению с 1980-ми гг. Тогда Китай был противником СССР и благожелательно-нейтральным США, и это Москве было необходимо отвлекать значительные силы на сдерживание Пекина. Сегодня же «европейский фронт» для США глубоко второстепенен и любое отвлечение сил, которое потребует «сдерживание России» в Европе, например, дополнительные ударные ракетные части, средства ПРО и ПВО, авиация — все это будет отнято у фронта противостояния с Китаем, на который и так критически не хватает ресурсов.
Возможно, истинная причина и суть дипломатической активности последних пары месяцев заключается в попытке России остановить или хотя бы ограничить будущий европейский ракетный кризис, предложив Вашингтону сэкономить силы и средства друг друга. Это предложение, судя по заинтересовавшимся в моратории на размещение ударных средств, западным лидерам оказалось небезынтересным. Либо, отчаявшись, можно провозгласить начало кризиса на более выгодных для себя условиях, вынудив оппонента реагировать и тратиться больше.
В любом случае мы наблюдаем важнейшие для европейской и мировой безопасности процессы, от исхода которых действительно зависит история.
На случай непредставления дипломатических, юридических, закрепленных, удовлетворяющих ее гарантий безопасности, Россия, суммируя высказывания ряда ведущих спикеров, обеспечит свою безопасность иным путем, дав «военно-технический ответ», который будет заключаться в развертывании неких неназванных систем вооружений. Причем эти системы должны быть нерядовыми, т.к. С. Рябков характеризовал этот шаг как «очень серьезное политическое решение». С высокой долей уверенности можно предположить, что речь идет о выходе из и так не поддержанного никем одностороннего моратория на неразмещение ракет средней и меньшей дальности, тем более потенциальное размещение американских систем такого класса в Европе — одна из центральных практических (а не идеологических) тем в «договорах о гарантиях».
Генерал на Грифоне
Текущие проблемы стали прямым следствием развала советско-американского Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД), запрещавшего сухопутные крылатые и баллистические ракеты с дальностью от 500 до 5500 км. Договор прекратил свое действие по инициативе США, обвинившей Россию в его нарушении в августе 2019 г. В свое время авторы Российского совета по международным делам посвятили проблеме целый ряд статей, не будем повторяться.
Примечательно, что якобы нарушающий договор и массово производимый и развертываемый российский сухопутный мобильный ракетный комплекс с крылатой ракетой 9М729 (инд. НАТО SSC-8) исчез с новостных лент сразу после развала ДРСМД и США «почему-то» перестали информировать о прогрессе с его распространением в российской армии. В свою очередь у России были встречные претензии к США — частично казуистического характера, частично напрямую связанные с вопросом размещения ударных средств в Европе. Последние были связаны с противоракетными комплексами Aegis Ashore — введенными в 2016 г. в эксплуатацию в Румынии и строящимся в Польше. В данных комплексах, которые фактически представляют из себя предельно упрощенные «сухопутные эсминцы», используются противоракеты семейства SM-3, запускаемые из вертикальных пусковых установок стандарта Mk 41. При этом из таких же пусковых установок на кораблях запускаются в том числе и крылатые ракеты семейства Tomahawk, что вызывало и вызывает обвинения со стороны Москвы в том, что это фактически наземные пусковые установки ракет средней дальности.
Американская сторона всегда утверждала, что комплексы не оснащены соответствующим программным обеспечением для запуска крылатых ракет и имеют некие иные ограничения, но со стороны это проверить невозможно, да и явно легко исправить — система Aegis и её пусковые установки стандарта Mk 41 специально создавались максимально универсальными, способными без переделок применять широкую номенклатуру созданных под них ракетных вооружений. Главная гарантия неразмещения в Aegis Ashore крылатых ракет — отсутствие в этом хоть какого-то смысла. Сухопутные инсталляции обеспечивают дешевую и удобную замену в море дежурства эсминца с противоракетами, но во всем остальном (боекомплект всего 24 пусковые вместо сотни, неподвижность, уязвимость) многократно ему проигрывают, так что риск вскрытия «мошенничества» не оправдывается никак. Честно говоря, каждый гипотетически установленный туда Tomahawk только увеличивал бы безопасность России, так как это будет означать, что его не поместили на нормальную платформу (эсминец, ракетный крейсер, подводную лодку или см. ниже). Впрочем, именно из-за понимания этого факта критика Aegis Ashore в контексте нарушения ДРСМД была на уровне казуистических претензий, и Москва никогда не считала их поводом для разрыва договора, а в проектах договоров о «гарантиях» они не были упомянуты, в отличие, например, от хранящихся в Европе американских тактических ядерных авиабомб.
Однако сейчас уже достаточно известно о настоящих американских пост-ДРСМД ракетных комплексах. В первую очередь это LRHW (Long Range Hypersonic Weapon), получившая у американских военных неофициальное имя Dark Eagle — фактически баллистическая ракета средней дальности (заявлено более 2775 км), но с планирующим управляемым неядерным гиперзвуковым глайдером в качестве боевого оснащения, что позволяет политикам и «маркетологам» от Пентагона и ВПК «продавать» ее как модное «гиперзвуковое оружие». В состав батареи должно входить четыре колесные мобильные пусковые установки, по две ракеты на каждой. Комплекс LRHW пока испытывался только отдельными элементами (двигатели ракеты — на наземных стендах, глайдер — на нештатных ускорителях и т.д.), но его планируют поставить на вооружение в ближайшие годы. Текущие планируемые даты нет смысла озвучивать, поскольку они неизбежно «поедут вправо» после не очень удачного в плане испытаний гиперзвука для американцев 2021 г. LRHW можно считать наследницей ракеты Pershing II, наиболее известной системы, развернутой в рамках первого европейского ракетного кризиса 1980-х гг.
Второй разрабатываемый комплекс так же можно назвать реинкарнацией героя конца холодной войны — в данном случае BGM-109G Gryphon, сухопутного Tomahawk, куда менее знаменитого чем Pershing II, но выпущенного в большем количестве и развернутого сразу в нескольких странах, а не только в ФРГ. Современный наземный мобильный комплекс с крылатыми ракетами разрабатывается по программе Армии США MRC (Mid-Range Capability) и получил неофициальное имя Typhon. В состав батареи должно входить по четыре пусковые установки на четыре ракеты каждая и транспортно-заряжающие машины с дополнительным боекомплектом. Дальность современных неядерных Tomahawk составляет около 1800 км. В отличие от дорогого и предназначенного только для особо важных целей LRHW, MRC должен стать удобным способом для массированного применения массовых и относительно дешевых крылатых ракет. В чем-то это даже удобнее кораблей, которые перезаряжаются только в портах, при этом распределенные на местности мобильные пусковые установки будут обладать высочайшей устойчивостью. Неудивительно, что военные называют MRC даже более приоритетным комплексом, чем LRHW, благо в его создании не ожидается особых проблем. Все американские ракетные комплексы планируются только в конвенционном исполнении, оснащение их ядерными боевыми частями, в принципе, возможно («обычные» боевые части, как правило, габаритнее и тяжелее продвинутых термоядерных), но потребует кардинального усиления противоречий Вашингтона и Пекина и раскручивания настоящей гонки ядерных вооружений.
LRHW и MRC планируется, по крайней мере на первом этапе, сводить в специальные подразделения — MDTF (Multi-Domain Task Force), в которые будут включаться так же батареи готовящихся к поступлению на вооружение новых оперативно-тактических ракет PrSM с дальностью до 700–800 км. Планируется создание пяти MDTF — двух в Индо-Тихоокеанском регионе, одного — в Арктике (при развертывании на Аляске будет фактически еще один тихоокеанский), одного — в Европе и еще одного — в Штатах. «Домашнее» подразделение уже приступило к первоначальной подготовке и получило, в частности, часть наземной инфраструктуры LRHW (без ракет, но с пусковыми установками, массогабаритными макетами ракетных контейнеров и т.д.). Москву не может не беспокоить то, что второе европейское MDTF уже находится на этапе организационного формирования. В частности, в 2021 г. в Германии восстановили 56-е Артиллерийское командование Армии США, которое в 1980-х гг. эксплуатировало Pershing II, а сейчас будет командовать европейским MDTF.
Разумеется, маловероятно развертывание MDTF на Украине в каком-либо сценарии — это просто не имеет смысла как подставление под удар ценного актива, благо дальность позволяет им достигать целей на территории России и из Германии. Однако недопустимо и приобретение Украиной в каком-то будущем ракет PrSM, которые, судя по всему, будут активно продаваться союзникам США. На данный момент их приобретает только Великобритания, но использующие её универсальные пусковые установки MLRS и HIMARS широко распространены в НАТО, например, закупаются Румынией и планируются к приобретению странами Балтии.
Упреждающий ответ
Вполне возможно триггером для активизации Россией текущего, мягко говоря, «активного диалога» о своей обеспокоенности европейской и своей безопасностью было не только и не столько затягивание Киевом процесса выполнения минских соглашений или попытка Украины продвинуться по вступлению в НАТО — тут как раз ничего особо нового за прошлый год не случилось, напротив в начале лета В. Зеленский получил достаточно оскорбительный для лидера союзной державы от ворот поворот во время очередного саммита Альянса. Не исключено, что последней каплей для Кремля стала очевидная незаинтересованность Запада в предложенном Россией региональном моратории на неразмещение ракет средней и меньшей дальности хотя бы в Европе (вообще в своем предложении Россия говорит и о дальневосточном регионе, но там вообще без шансов) и начало организационного процесса по развертываю на континенте инфраструктуры для новых американских ракетных комплексов. То же восстановление 56-го артиллерийского командования, анонсированное в августе, было вполне ярким сигналом. Если оппонент не хочет «по-хорошему» избежать «Европейского ракетного кризиса 2.0», то почему надо отдавать ему инициативу полностью и дожидаться когда к штабам привезут ракеты? Возможно предметной угрозой реальности двухстороннего, невыгодного для всех, характера такого кризиса, особенно в условиях, когда «европейский фронт» для США стоит на второстепенных позициях и не должен отнимать ресурсов от «индо-тихоокеанского», удастся как раз избежать его?
О российских ракетных пост-РСМД программах известно меньше, однако по отдельным заявлениям видно, что они существуют. Так, в частности, в феврале 2019 г., после того, как стало ясно, что развал договора состоялся, была опубликована видеозапись и стенограмма встречи Президента с министрами обороны и иностранных дел, где В. Путин в числе прочего согласился с предложениями начать разработку сухопутной версии крылатой ракеты морского базирования «Калибр» и неких «гиперзвуковых баллистических ракет средней и меньшей дальности».
С первым понятно — комплекс «Калибр» (экспортное название семейства Club) изначально на экспорт предлагался и в сухопутном варианте. Английский сайт Рособоронэкспорта до сих пор предлагает в своем каталоге желающим Club-M мобильный колесный комплекс с шестью ракетами семейства на каждой пусковой установке. Эпизодически засвечивался в виде моделек и упрощенный Club-T — тот же комплекс, но без радиолокационной станции в составе батареи, предназначенный только для поражения наземных целей. Существовали и более ранние концепты сухопутного «Калибра», в варианте пусковой установки на прицепе колесного тягача или даже такая экзотика как размещение в форм-факторе универсального контейнера и установка на железнодорожные платформы (конечно можно и на грузовик или корабль, но значительная часть благородного безумия так теряется). Покупателей он не нашел, так как в качестве противокорабельного он менее интересен, чем «Бастион», а возможности стрельбы по сухопутным целям были ограничены. Российские вооруженные силы избегали его закупок вероятно отчасти из-за этого, отчасти чтобы избежать подозрений и обвинений в нарушении ДРСМД. На экспорт предлагался комплекс только с «короткими» ракетами 3М14Э с «паспортной» дальностью около 300 км (из-за ограничений режима контроля за ракетными технологиями, реальная дальность, возможно, — до 500 км), но нет препятствий сделать для себя его под «длинные» 3М14 с дальностью более 2000 км: противокорабельные ракеты 3М54Э с высокоскоростной второй ступенью с той же длинной, что и 3М14 Club-M/K вмещал и мог применять официально. Подобные «Калибры-М» развернутые в западных регионах России кратно увеличат «вес залпа» крылатых ракет, будут обладать высочайшей устойчивостью и потребуют значительных усилий и трат на наращивание средств ПВО НАТО.
Кроме «Калибров» еще один комплекс с морским происхождением (создание которого, весьма вероятно) — береговой ракетный комплекс «Бастион», который можно вооружить «Цирконами» вместо противокорабельных ракет «Оникс». И те и другие (как и большинство противокорабельных ракет в целом) имеют возможность поражать наземные цели, что «Бастион», к слову, специально демонстрировал в Сирии. Хотя условный «Бастион-2» будет все еще в первую очередь противокорабельной «серебряной пулей» (для условных мостов и складов «Циркон» будет, мягко говоря, избыточен и дорог), он может внести свою лепту в напряжение.
Размещение в феврале 2022 г. вероятно в рамках совместных с белорусской стороной учений в Калининграде по меньшей мере одного МиГ-31И с аэробаллистической ракетой «Кинжал» — тоже наглядная демонстрация новых российских ударных возможностей.
Однако настоящим Святым Граалем европейской ракетной истерии может стать возрождение (с точки зрения военно-стратегической ниши) «Пионера», зачинателя первого «кризиса евроракет» — речь, конечно, идет о бурно обсуждавшемся годы назад, но потом «пропавшем с радаров», комплексе РС-26 «Рубеж». Его исчезновение в районе 2016–2017 гг. после по меньшей мере шести испытательных пусков прямо перед началом серийного производства и постановки на вооружение само по себе весьма интересно и, вероятно, было обусловлено желанием постараться сохранить договор РСМД на фоне начинающегося в кулуарах обострения темы. Дело в том, что «Рубеж» представлял собой облегченную версию «Ярса» и западные страны обвиняли Россию в том, что он фактически — баллистическая ракета средней дальности с максимальной дальностью около 6 тыс. км только с облегченным боевым оснащением для галочки (чтобы считаться МБР и не подпадать под запрет договора РСМД). С гиперзвуковым глайдером — а на определенных этапах, как существуют в экспертной среде мнения, темы «Рубеж» и «Авангард» шли рука об руку, его дальность упадет до внутриконтинентальной, но при этом такая ракета с коротким активным участком траектории и активно маневрирующим боевым блоком будет крайне трудно перехватываема.
После развала договора РСМД и в случае отказа от наших предложений недопущения ремейка ракетного противостояния в Европе логичным выглядит выставить ремейк «Пионера» в ответ на новые «Першинги» и «Грифоны». Российские ракетные комплексы при этом будут по меньшей мере двойного назначения («Калибры» и «Цирконы»), а возможно и чисто ядерные («Рубеж», хотя нельзя полностью исключить создание и неядерной версии с высокоточным глайдером/глайдерами, несмотря на то что это выглядит очень дорого) из-за иного отношения к ядерному оружию — у нас тут оно видится как единственно необходимое средство выравнивания дисбаланса сил. Да и в нашем случае нет смысла делать такие комплексы чисто конвенционными — они однозначно будут восприниматься как двойного назначения, такое уж восприятие на Западе распространенности тактического ядерного оружия в России.
Конечно, в случае «Кризиса Евроракет 2.0» никуда не денется проблема первого кризиса 1980-х гг. — Россия будет держать под прицелом младших партнеров США и американскую военную инфраструктуру, а Соединенные Штаты европейскими ракетами будут способны поражать цели в самой России. Но тут не учитывается принципиальное изменение стратегической ситуации для Вашингтона по сравнению с 1980-ми гг. Тогда Китай был противником СССР и благожелательно-нейтральным США, и это Москве было необходимо отвлекать значительные силы на сдерживание Пекина. Сегодня же «европейский фронт» для США глубоко второстепенен и любое отвлечение сил, которое потребует «сдерживание России» в Европе, например, дополнительные ударные ракетные части, средства ПРО и ПВО, авиация — все это будет отнято у фронта противостояния с Китаем, на который и так критически не хватает ресурсов.
Возможно, истинная причина и суть дипломатической активности последних пары месяцев заключается в попытке России остановить или хотя бы ограничить будущий европейский ракетный кризис, предложив Вашингтону сэкономить силы и средства друг друга. Это предложение, судя по заинтересовавшимся в моратории на размещение ударных средств, западным лидерам оказалось небезынтересным. Либо, отчаявшись, можно провозгласить начало кризиса на более выгодных для себя условиях, вынудив оппонента реагировать и тратиться больше.
В любом случае мы наблюдаем важнейшие для европейской и мировой безопасности процессы, от исхода которых действительно зависит история.