Н.М. Ракитянский «Ментальные исследования глобальных политических миров»

Категория политического менталитета в контексте психологии веры

Понятие менталитета «mens» — одно из самых древних. Оно появилось в VII века до Р. Х. и поначалу получало смысловое развитие в санскрите. Но только около века назад феномен и понятие mentalité народа стали активно изучать и применять в Европе, в первую очередь во Франции. Примерно со второй половины ХХ века в мировом научном сообществе формируется устойчивая тенденция изучения национально-психологических особенностей народов посредством понятия «менталитет».

Однако еще в посланиях Апостола Павла мы обнаруживаем глубокое знание менталитета тех, к кому он обращался [Рим.; Коринф.; Гл.; Эфес.; Филип.; Колос.; Фс.; Евр.]. Уже в те времена осознавалась необходимость знания и понимания не только различий народов, многообразия их нравов и верований, но и воздействий на них^[1]. Культурно-исторический, духовный, а также психологический аспекты этих различий и отражают концепт менталитета.

Наиболее выразительно политико-психологические особенности народов и цивилизаций проявляются в такой форме политического взаимодействия и конкурентной борьбы, как война. Так, в конце 1943 года, когда уже было ясно, что вскоре военные действия развернутся на территории нацистской Германии, верховное командование Красной Армии стало осуществлять подготовку к возможной борьбе с немецкими партизанами. Советским генералам, русским людям, родившимся еще в дореволюционной России, трудно было представить, что таковых на территории рейха не будет. Немецкий ordnung не предполагал подобные формы сопротивления иностранным войскам¹.

Первыми в нашей стране исследователями менталитета в пространстве политической психологии стали профессор В.Е. Семенов² и профессор А.И. Юрьев³, под непосредственным руководством которого масштабную работу по анализу влияния религиозно-догматических установок на формирование политического менталитета провел В.В. Можаровский⁴. Значительный вклад в разработку и реализацию методологии ментально-политических исследований внес чл.-корр. РАН В.Ф. Петренко⁵.

Одним из первых в современном российском политологическом сообществе о политическом менталитете начал говорить профессор А.Ю. Шутов. В своей работе «Политический процесс» он связывает менталитет с легитимацией политической жизни общества⁶. По его мнению, менталитет раскрывает духовный и этнопсихологический контекст политического процесса, предохраняет общество от интервенции чужеродных политических субкультур и институтов, дает возможность прогнозировать поведение «коллективного исторического субъекта»⁷. Несколько поз-

1

 Ракитянский Н.М. Категория политического менталитета в пространстве психологии веры // Вестник СПбГУ. Сер. 12. 2009. Вып. 4. С. 208−213. 2

 Семенов В.Е. Типология российских менталитетов и имманентная идеология России // Вестник СПбГУ. 1997. Сер. 6. Вып. 4. С. 59−67; Он же. Российская полиментальность и ее выражение в культуре // Социология и общество / Тезисы I Всероссийского социологического конгресса. СПб., 2000; Он же. Российская полиментальность и социально-психологическая динамика на перепутье эпох: Избранные научные работы (1971−2007 гг.). СПб.: Изд-во СПбУ, 2008; Он же. Российская идентичность и патриотизм в полиментальном обществе // Институт психологии Российской академии наук. Социальная и экономическая психология. 2017. № 3 (7). С. 116−142. 3

 Юрьев А.И. Формула менталитета петербуржцев // Москва — Петербург: Российские столицы в исторической перспективе. СПб., 2003. С. 38−64; Стратегическая психология глобализации: Психология человеческого капитала: Учеб. пособие / Под науч. ред. д-ра психол. наук, проф. А.И. Юрьева. СПб.: Logos, 2006. 4

 Можаровский В.В. Критика догматического мышления и анализ религиозно-ментальных оснований политики. СПб.: ОВИЗО, 2002; Он же. Психологический анализ религиозно-ментальных оснований политики: Автореф. дисс. … канд. психол. наук. СПб.: СПбУ, 2003. 5

 Петренко В.Ф., Митина О.В. Политическая психология: психосемантический подход. М.; Челябинск, 2018. 6

 Шутов А.Ю. Политический процесс. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1994. С. 22, 35, 41−43. 7  Там же. С. 29.

же по проблеме политического менталитета были опубликованы работы профессора Е.А. Ануфриева в соавторстве с Л.В. Лесной¹, а также профессора В.Н. Иванова и профессора М.М. Назарова².

В последние три десятилетия в научном сообществе становится все более востребованной философско-метафизическая исследовательская установка³, которая предполагает выявление и изучение сущностных качеств мышления, чувствования, волеизъявления людей в контексте исторических, аксиологических, мировоззренческих, онтологических и религиозных оснований их жизнедеятельности⁴. При этом авторы, которые в советский период работали в парадигме исторического материализма, если и не опирались на теоцентрический подход, то, во всяком случае, его учитывали как культурную-историческую, духовную и психологическую реальность⁵.

 Одной из наиболее актуальных современных методологических проблем отечественной психологии является оценка степени влияния позитивизма на формирование психологии как науки⁶. Еще в начале ХХ века к научным исследованиям практи-

1

 Ануфриев Е.А. Российский менталитет как социально-политический феномен [Текст] / Е.А. Ануфриев Л.В. Лесная // Социально-политический жуpнал. 1997. № 3. С. 24−32; Он же. Политический менталитет как фактор общественной жизни. Политология. Курс лекций. М.: Зерцало, 1999. 2

 Иванов В.Н., Назаров М.М. Политическая ментальность: опыт и перспективы исследования // Социально-политический журнал. 1998. № 2. С. 42–58. 3

 Троепольский А.Н. Метафизика, философия, теология, или Сумма оснований духовности: Монография. М.: Издательство «Гуманитарий» Академии гуманитарных исследований, 1996. С. 148−155; Ажимов Ф.Е. Методологическая роль метафизических оснований в гуманитарном познании: историко-философский анализ: Автореф. дисс. ... докт. философ. наук. М., 2011; Дёмин И.В. Философия истории в постметафизическом контексте: Автореф. дисс. … докт.

философ. наук. М., 2017. 4

 Калюжная Н.А. Вера в становлении индивидуального духа: философскоантропологический подход: Автореф. дисс. … канд. философ. наук. Волгоград, 2004; Ряховская Т.В. Феномен веры: онтолого-гносеологический анализ: Автореф. дисс. … канд. философ. наук. Тамбов, 2006. 5

 Александров А.Д. Научный поиск и религиозная вера. М., 1974; Букин В.Р., Ерунов Б.А. На грани веры и неверия. Л., 1974; Евстифеева Е.А. К анализу феномена веры // Философские науки. 1984. № 6. С. 71−77; Малахова И.А. Анатомия религиозной веры. М., 1980; Платонов К.К. Психология религии. Факты и мысли. М.: Политиздат, 1967; Попова М.А. О психологии религии. М., 1969; Парыгин Б.Д., Ерунов Б.А., Букин В.Р. Религиозное настроение и его структура // Вопросы научного атеизма. Вып. 11. 1971. С. 58–81; Угринович Д.М. Психология религии / Угринович Д.М. М.: Политиздат, 1986. 6

 Моисеев Н.Н. Мир XXI века и христианская традиция // Экология. Человек.

Общество. 2003. № 1. С. 6−10.

чески всеми учеными в качестве доминирующих предъявлялись требования развития позитивной психологии¹. Однако со временем, следуя реальной логике детерминации психики и деятельности человека, психология открывала до сих пор не изведанную ею невидимую и нелокализованную реальность², которая не только обус ловливает организацию жизненных процессов и психических структур, но и влияет на формирование менталитета народов и наций, на функционирование власти, на политическое устройство государств, их развитие, существование и разрушение. Одной из таких фундаментальных жизненных реальностей является психология веры³.

О психологических исследованиях феномена веры в нашей стране, в отличие от феномена менталитета, известно крайне мало. И, может быть, поэтому связь между ними остается практически неизученной. Примерно три последних столетия науки о человеке оперировали понятиями «восприятие», «отражение», «ассоциация», «рефлекс» и множеством других «объясняющих» терминов. Создавая и затем используя эти необходимые, но частные инструменты научного познания, психологи стремились возложить на них функции «механизмов» психики⁴ и обходили вниманием или умалчивали факт существования психологии веры⁵, которую профессор А.И. Юрьев определяет как «позвоночник всей структуры психики человека»⁶. В этой связи представляется интересным замечание профессора В.А. Кутырёва. «Только немногие существа, — считает он, — являются субъектами своих мыслей. Большинство повторяет чужие. Иметь по

1

 Баянова Л.Ф. Роль позитивизма в истории психологии // Вестник Башкирского университета. 2006. № 4. С. 177−190. 2

 Братусь Б.С. Инина Н.В. Вера как общепсихологический феномен сознания человека // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 4. Психология. 2011. № 1. С. 25−38; Инина Н.В. Опыт классификации форм веры // Вопр. психологии. 2010. № 2. С. 120–128. 3

 Грановская Р.М. Психология веры. 2-е изд., перераб. СПб.: Питер, 2010. 4

 Братусь Б.С. Христианская психология как научное направление: к истории вопроса // Национальный психологический журнал. 2015. № 3 (19). С. 4−14. 5

 Двойнин А.М., Данилова Г. И. Феномен веры в предметном поле психологии: методологические проблемы // Вестник ПСТГУ. Сер. IV: Педагогика. Психология. 2013. Вып. 2 (29). С. 121−130; Двойнин А.М. Проблема веры в психологии: историко-теоретический обзор // Вестник ПСТГУ. Сер. IV. Педагогика. Психология. 2013. Вып. 3 (30). С. 113−128. 6

 Юрьев А.И. Психология веры // Стратегическая психология глобализации:

Психология человеческого капитала. СПб.: Logos, 2006. С. 24−26.

всем вопросам свое мнение — задача непосильная. Приходится верить…»¹.

Вера — сложный, многофункциональный феномен с множеством проявлений, пронизывающих и охватывающих все стороны человеческого бытия. Анализируя роль веры в жизни человечества в историческом контексте, мы сталкиваемся с тем, что она является ведущей на всем протяжении его существования. Исследования современных ученых подтверждают статус веры как междисциплинарной категории². Многоплановый подход стал основой ее рассмотрения³.

В России научное изучение веры как общепсихологического феномена и ее центрального проявления — религиозной веры имеет почти полуторавековую историю⁴. В ХХ веке и в последние десятилетия психология веры исследовалась Н.П. Андриановым, К.М. Антоновым, С.А. Белорусовым, Ф.Ю. Бородиным, Ю.Ф. Борунковым, Б.С. Братусем, В.Р. Букиным, Ф.Б. Василюком, Е.А. Веселовой, Д.С. Дамте, А.М. Двойниным, М.Я. Дворецкой, А.А. Гостевым, Р.М. Грановской, Г.А. Гуревым, Е.А. Евстифеевой, Б.А. Еруновым, Б.С. Есельсоном, А.Н. Ждан, В.В. Зеньковским, О.В. Ивановской, Н.В. Ининой, Ю.М. Зенько, Т.А. Казанцевой, А.К. Козыревой, Д.А. Леонтьевым, Р.А. Лопаткиным, А.Ф. Лосевым, А.Т. Лукачевским, Т.В. Малевич, В.И. Мамлеевым, В.В. Мо-

1

 Кутырёв В.А. Философский образ нашего времени (безжизненные миры постчеловечества). Смоленск, 2006. С. 220. 2

 Двойнин А.М. Проблема веры в зеркале философско-психологического знания: монография / А.М. Двойнин; вступ. ст. и науч. ред. М.Л. Двойнина. Омск: Изд-во ОмГПУ, 2011. 3

 Рязанцева Е. Вера как экзистенциальный ресурс личности в преодолении кризиса. URL: http://hpsy.ru/public/x6111.htm 4

 Авсенев П.С. Из записок по психологии // Сборник из Лекций бывших профессоров Киевской Духовной Академии. Киев, 1869; Астафьев П.Е. Вера и знание в единстве мировоззрения. М., 1893; Грот Н.Я. Психология чувствований в ее истории и главных основах. СПб., 1879–1880; Грот Н.Я. О душе в связи с современными понятиями о силе. Одесса, 1886; Дамте Д.С. Психология религии в Московском университете: Троицкий, Грот, Астафьев // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Сер. 1. Богословие. Философия. Религиоведение. 2016. Т. 68. № 6. С. 97–111; Дамте Д.С. А.Ф. Лазурский и проблемы психологии религии // Философские науки. 2017. Т. 1. С. 95–107; Карпов В.Н. Введение в философию. СПб., 1840; Карпов В.Н. О самопознании // Странник. 1860. Ч. 1. С. 17−34; Костригин А.А. «История души» П.С. Авсенева как психологическая дисциплина // PEM: Psychology. Educology. Medicine. 2015. № 3−4. С. 20−29; Лазурский А.Ф. Психология общая и экспериментальная. СПб.: М.К. Костин, 1912; Троицкий М.М. Наука о духе. Общие свойства и законы человеческого духа. М., 1882.

жаровским, Н.Л. Мусхелишвили, Б.В. Ничипоровым, Б.Д. Парыгиным, К.К. Платоновым, Г.Н. Плахтиенко, М.А. Поповой, А.А. Реаном, М.А. Рейснером, А.М. Руткевичем, Е.В. Рябовой, Т.В. Ряховской, В.Е. Семеновым, Т.П. Скрипкиной, В.И. Слободчиковым, В.М. Снетковой, И.А. Трофимовой, Д.М. Угриновичем, Т.А. Фолиевой, Л.Ф. Шеховцовой, Г.Г. Шпетом, А.И. Юрьевым, И.Н. Яблоковым. В исследованиях этих и других авторов кроме психологического рассматриваются аксиологический, гносеологический, праксиологический, онтологический, социологический, религиозный и политологический аспекты веры^[2].

О судьбоопределяющем значении веры в политической жизни людей говорил Г. Гегель, указывая, что «государство произошло из религии и теперь и всегда происходит из нее, т.е. принципы государства должны быть рассматриваемы как имеющие силу в себе и для себя, а это возможно лишь, поскольку они признаются определениями самой божественной природы. Поэтому природа государства и его конституции таковы же, как и природа религий. Государство действительно произошло из религии, и притом так, что афинское или римское государство было возможно лишь при специфической форме языческой религии этих народов так же, как католическому государству свойственны иной дух и иная конституция, чем протестантскому»^[3]. Здесь можно добавить — и православному.

 «В самом деле, — отмечал Макиавелли, — ни у одного народа не было никогда учредителя чрезвычайных законов, который не прибегал бы к Богу, ибо в противном случае законы их не были бы приняты»^[4]. Великий флорентиец предупреждал: «Подобно тому, как соблюдение культа божества является причиной величия государств, точно так же пренебрежение этим культом является причиной их гибели. Ибо там, где отсутствует страх перед Богом, неизбежно случается, что царство либо погибнет, либо страх перед государем восполняет в нем недостаток религии»⁴. Правоту слов Макиавелли можно подтвердить многими примерами из истории. Ближайший к нам по времени пример — быстрое разрушение Советского государства после смерти Сталина, сначала Хрущевым, а затем Горбачевым и Ельциным¹.

«Русский предтеча геополитического мышления»² Н.Я. Данилевский в ряду оснований культурно-исторического типа (цивилизации) на первое место ставил религиозную деятельность. Он определял ее как практику, объемлющую собою отношения человека к Богу, «понятие человека о судьбах своих как нравственнонеделимого в отношении к общим судьбам человечества и Вселенной». По его мнению, религия — это «народное мировоззрение не как теоретическое, более или менее гадательное знание, во всяком случае, доступное только немногим, а как твердая вера, составляющая живую основу всей нравственной деятельности человека»³. При этом автор первой теории цивилизаций отдавал приоритет особенностям самобытных культурных миров, говоря, что у каждого из них своя судьба, своя история, свои идеалы и ценности, которыми они должны руководствоваться в политической деятельности. Не случайно «европейничание» — взгляд России на мир через европейские очки, через призму западных идеалов — Данилевский называет болезнью⁴.

Уже вслед за Н.Я. Данилевским исследователь психологии народов и масс Г. Лебон утверждал, что «из всех сил, которыми располагает человечество, сила веры всегда была самой могущественной, и не напрасно в Евангелии говорится, что вера может сдвинуть горы. Дать человеку веру — это удесятерить его силы. Великие исторические события произведены были безвестными верующими, вся сила которых заключалась в их вере»⁵.

Коллективным или общим сознанием, или, что то же самое, менталитетом народа, Э. Дюркгейм называет совокупность верований и чувств, общих для членов одного и того же общества, которая образует определенную систему со своей собственной жизнью. Дух этот не зависит от частных условий, в которых находятся люди, они приходят и уходят, дух же остается. Он один и тот же на севере и на юге, в больших городах и маленьких, в

1

 Поздняков Э.А. Философия политики. 3-е изд., испр. и доп. М.: Весь Мир, 2014. С. 119−129. 2

 Клементьев А. Н.Я. Данилевский и К.Н. Леонтьев как предтечи геополитики // Вестник Челябинского государственного университета. 2003. Т. 10. Вып. 2. С. 42−51. 3  Данилевский Н.Я. Россия и Европа / Сост. и коммент. Ю.А. Белова; отв. ред. О. Платонов. М.: Институт русской цивилизации, 2008. С. 566. 4

 Там же. С. 314−360. 5

 Лебон Г. Психология народов и масс. СПб.: Макет, 1995. С. 236.

различных профессиях. Точно так же он не изменяется с каждым поколением, но, напротив, соединяет их в последовательную цепь. Он не есть частное сознание, он нечто совершенно иное, хотя и присущ только индивидам. Он выражает психический тип общества, подобный индивидуальным, хотя и в другой форме, со своим способом развития, своими свойства и своими условиями существования¹.

В начале ХХ века М. Вебер одним из первых в научном сообществе высказал мнение о том, что целостность и силу менталитету придает его базовая конструкция — вера. В частности, он писал о том, что религиозные идеи решающим образом формировали национальный характер².

А. Тойнби в качестве важнейшего критерия выделения той или иной цивилизации называет господствующую в обществе религию, служащую, в свою очередь, основой его культуры, его мировидения, его духа³.

С. Хантингтон считал, что из всех объективных элементов, определяющих цивилизацию, наиболее важным является религия и основные цивилизации в человеческой истории в огромной мере отождествлялись с великими религиями мира⁴. При этом, по его мнению, западное христианство, сначала католицизм, а затем католицизм и протестантство, — это, несомненно, самая важная историческая особенность западной цивилизации. В течение большей части первого тысячелетия то, что сейчас известно как западная цивилизация, называлось западным христианством. Среди народов западного христианства существовало развитое чувство единства. Люди осознавали свои отличия от турок, мавров, византийцев и других народов, и жители Запада шли завоевывать мир в шестнадцатом веке не только ради золота, но и во имя Бога. Реформация и Контрреформация, разделение западного христианства на протестантство на севере и католицизм на юге также оказали влияние на западную историю, которая абсолютно отличается от восточного православия и весьма далека от латиноамериканского опыта⁵.

1

 Дюркгейм Э. О разделении общественного труда // Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М., 1991. С. 80. 2

 Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. 3  Toynbee A.J. A Study of History. Vol. I. London: Oxford University Press, 1934. Р. 149−158. 4

 Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: АСТ, 1996. С. 28. 5  Там же. С. 52–53.

Православие Ромейской империи, принятое нашими предками от византийских миссионеров на понятном для них языке, не могло не оказать влияния на формирование национального менталитета. Если бы в 988 году князь Владимир решил принять римский католицизм, а не православие, это изменило бы всю европейскую историю¹. В русском православии с самого начала органично сочеталось национальное и универсальное, и именно это обстоятельство более остальных повлияло на становление русской религиозно-национальной идентичности. Русский человек, по Ф.М. Достоевскому, — христианин. Но не всегда в смысле его принадлежности церкви и даже его реального духовно-нравственного состояния, а в смысле тех ценностей, которые являются для него основными².

Только православие сообщает нашей государственной дисциплине специфические духовные источники, поднимает и облагораживает ее. Только православие придает долготерпению народа высший смысл и знак личного достоинства³. Издревле православная вера не только была стержнем социального и политического единения народа, она была той основой, на которой формировались такие проявления русского национального менталитета, как соборность и государственность. Православие не только укрепляло вертикальные связи между элитой и народом, оно же связывало людей и в горизонтальные общности, постепенно образуя из многочисленных племен и народностей русскую нацию и российское государство⁴.

Как видим, классики социально-политической мысли сходятся в своих суждениях в том, что государства, принципы их существования, политические системы и различные их типы, а также великие исторические события определяются совокупностью тех или иных верований, доминирующей религией и религиозной деятельностью масс людей. При этом сама религиозная вера является источником нравственности, идеалов, ценностей,

1

 Меттан Г. Запад — Россия. Тысячелетняя Война. М., 2016. 2

 Кирилл, митроп. Православие и русская художественная культура // Вера. Этнос. Нация. Религиозный компонент этнического сознания. М.: Культурная революция, 2007. С. 208−218. 3

 Панарин А.С. Православная цивилизация / Сост. и коммент. В.Н. Расторгуев, отв. ред. О.А. Платонов. М.: Институт русской цивилизации, 2014. С. 50. 4

 Данилевский Н. Я. Россия и Европа / Сост. и коммент. Ю.А. Белова; отв. ред. О. Платонов. М.: Институт русской цивилизации, 2008. С. 225, 577−578.

этики, мировоззрения, духа народов и их политических устремлений^[5].

В этой связи представляется особенно важным политико-психологическое изучение феноменов и концептов, которые отражают ведущие тенденции развития современных культурно-цивилизационных систем исходя из принципа историзма^[6]. К их числу, несомненно, относится концепт менталитет — обобщающее определение таких давно воспринятых научной традицией, но не имеющих единой терминологической номинации феноменов, как «дух народа», «народное мировоззрение / мироощущение», «национальный характер» и пр., которые рассматриваются как безусловная психологическая реальность нашего исторического, духовного, культурного и политического опыта.

Концепт менталитет является репрезентативным выразителем своеобразия когнитивных качеств, морально-этических принципов, нравственных, духовных и религиозных ценностей этноса, социальной или культурной группы, отдельной личности. Об этом свидетельствует активизация использования терминов менталитет и ментальность в современной русской речи, особенно в языке СМИ и в политическом дискурсе^[7]. В этой связи актуальность политико-психологического изучения концепта менталитет в пространстве политических наук не вызывает сомнения.

Системное исследование феномена менталитета предполагает раскрытие его сущностных структур, форм их проявления и связи, а также его интегративное отображение и понимание. Изучение менталитета в его целостности и связи с глобальными политическими процессами дает возможность рефлексивного проектирования будущего на основе адекватного понимания специфики национальной культуры и общества. Выявление природы этого феномена кроме теоретического значения имеет и практический смысл для политиков, экономистов, управленцев, дипломатов, педагогов, военных, правоохранительных органов, спецслужб, различных государственных и общественных институтов, наконец, для рядовых граждан России.

По представлениям современных авторов, менталитет имеет целостный, устойчивый, целевой, ориентирующий, интегрирующий, оппозиционный, мобилизующий, инструментальный характер и отражает специфику той или иной общности людей. Его невозможно свести только к рациональным компонентам человеческого сознания, что, так или иначе, отмечают исследователи этого феномена^[8]. Менталитет — глубинный и потому трудно осознаваемый источник и результат мысли, чувства и воли, рассудочного знания и безрассудной веры^[9]. Стойкие качества менталитета формируются посредством верований, обычаев, традиций и жизненных порядков, воспринимаемых от старших поколений и социальной среды. Именно поэтому они усваиваются без принуждения, бессознательно, догматически — «на веру»^[10]. Менталитет, вырастая из веры, проявляется в разуме, чувстве, мотивационно-волевых качествах, бессознательных установках каждого отдельного члена общества на основе общности языка, традиций, истории, культуры и ценностей.

Вера как априорная форма познания и понимания материальной и метафизической реальности всегда была и будет одной из самых глубинных основ менталитета. Для русского менталитета это, возможно, характерно в большей степени. Вера проявляется в базовых структурно-инвариантных ценностях нашей национальной истории и культуры как преемницы русской и советской культур. Этими ценностями являются правда как синтез истины и справедливости, соборность как гармония свободы и единства, спасение как примирение уникальности и всемирности.

В когнитивном плане вера рассматривается во взаимосвязи с процессом постижения окружающего мира и самого себя. Так, Э.А. Тайнов выделяет пять специфических видов человеческого познания: обыденное, художественное, философское, религиозное и научное. Во всех пяти видах познания важную, если не главную, роль играет вера как не всегда осознаваемый источник познания, который дополняется интуицией и логическим рассуждением. Человек не может жить без веры, он нуждается в выходе за границы обыденно необходимого, за пределы практического интереса. Как мыслящее существо он трансцендентен, и, значит, он верой стремится к истине, к идеалу, к тому, чтобы соединиться с причиной всего сущего, и это стремление неистребимо¹.

В том, что вера важна для первых четырех видов познания, сомнений не возникает. Но в реальной жизни не свободны и не могут быть свободны от веры и люди науки. Так, А. Энштейн считал, что весь смысл научной деятельности состоит в стремлении понять замысел Божий. «В наш материалистический век, — писал он, — серьезными учеными могут быть только глубоко религиозные люди»². Вера — это вовсе не противоположность точному знанию. Напротив, не оставляя места сомнению, вера направляет помыслы и действия человека³. Э. Фромм в своем труде «Из плена иллюзий» пишет: «Я верю, что разум не может быть действенным, пока у человека нет надежды и веры»⁴.

По Л. Сонди, вера — это врожденная способность к самотрансцендентации, т.е. к стремлению, к переходу нашего «Я» к Богу⁵. Если человек выбирает себе другой предмет веры как высшую инстанцию, то он себя с ней идентифицирует и тем самым программирует свою судьбу.

Говоря о религиозной вере нельзя не отметить и ее социальное измерение. Она особым светом освещает нашу жизнь и человеческие дела, является жизнетворным корнем культуры. В этом качестве православие в России принадлежит всему народу, в том числе и нашим гражданам другой веры, также атеистам, последователям различных сект и т.д.⁶ Русское православие незримо «пропитывает» всю общественную жизнь — семью и школу, экономику и политику. Именно в религиозном сознании возник-

1

 Тайнов Э.А. Трансцендентальное. Очерк православной метафизики. 2-е изд., испр. и доп. М.: Мартис-Пресс, 2002. С. 54. 2

 Энштейн А. Собрание научных трудов. Т. 4. М., 1967. С. 129. 3

 Введенский А.И. Статьи по философии. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1996. 4

 Фромм Э. Душа человека. М.: Республика, 1992. С. 373. 5

 Сонди Л. Судьбоанализ / Липот Сонди; [статьи; пер. с нем. А.В. Тихомиров]. М.: Три квадрата, 2007. С. 135, 159−164. 6

 Двойнин А.М. Психология религии в постсоветской России (с 2000-х гг. по настоящее время) // Вестник ПСТГУ. Сер. I. Богословие. Философия. Религиоведение. 2018. Вып. 77. С. 118−135.

ла важнейшая связующая сила — коллективные представления¹. Они не выводятся из личного опыта, а формируются только в совместной деятельности и были первой в истории человечества формой общественного сознания. Как раз религия порождает для каждого народа культурные нормы и ценностные регуляторы поведения, а также понятие об их нарушении — грехе. Это связывает людей в народ, ведь не что иное, как присущие каждому народу моральные и в целом культурные ценности выражают его идентичность как одну из основ менталитета². Догматы православной веры являются основой онтологической безопасности русских людей и, по мнению В.В. Цыганова, они затрудняют манипуляцию сознанием³.

Существует безусловная взаимосвязь двух феноменов: веры и политической власти. При всей многомерности и неисчерпаемости темы власти практически во всех источниках так или иначе, имплицитно или явно выражена идея, что любая власть построена на вере — доверии подданных своим правителям⁴. По мнению Н. Лумана, доверие становится необходимым условием общественного развития в силу нарастания неуверенности людей в будущем, связанным с увеличением сложности и непрозрачности современных обществ⁵.

В.В. Ильин и А.С. Панарин обращают внимание на то, что тайна власти состоит в первую очередь в духовной гегемонии: по-настоящему управляет людьми тот, кто управляет помыслами⁶. По сути, помыслы людей нерасторжимо связаны с доверием к правителю, и в таком случае власть становится не только политической, но и метафизической, духовной силой. А.И. Юрьев

1

 Дюркгейм Э. Представления индивидуальные и представления коллективные // Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение / Пер. с фр. А.Б. Гофмана. М.: Канон, 1995. С. 208‒243; Роулз Э. Дюркгеймовская трактовка практики: альтернатива конкретных практик и представлений как оснований разума // Социологическое обозрение. 2005. Т. 4. № 1. С. 85. 2

 Иванюкович Т.А. Идентичность в исторических исследованиях: теория и практика. X Всероссийская конференция «Молодежь и наука». 2014. URL: conf.

sfu-kras.ru/sites/mn2014/pdf/d01/s67/s67_008.pdf 3

 Цыганов В.В. Русская цивилизационная идея // Информационные войны. 2007.  № 4 (4). С. 2–7. 4

 Карпичев В. Доверие как социальный механизм стабилизации общества и государства // Государственная служба. 2015. № 4 (96). 5  Luhmann N. Trust and Power. N.Y.: J. Wiley, 1979; Луман Н. Власть. М.: Праксис, 2001. 6

 Ильин В.В., Панарин А.С. Философия политики. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1994. С. 226.

пишет о том, что предназначение власти заключается в целеобразовании для общества, дающем ему смысл и форму жизни¹.

При рассмотрении цели как осознанного образа предвосхищаемого будущего обнаруживается, что достижение этого будущего может основываться на вере в него, т.е. на доверии тем политикам, которые его предлагают. Доверие является одной из без услов ных основ власти². Феномен веры в форме доверия выступает как важнейшее инвариантное основание устойчивой, сильной и правомочной власти в нашей стране³.

Как видим, в пространстве политической жизни вера непосредственно соотносится с легитимностью⁴. Утверждение классика американской политической мысли Роберта Даля, согласно которому «вера в то, что структура, процедуры, законы, решения, политика, должностные лица или руководство “правильныˮ, справедливы, наделены нравственными добродетелями и должны признаваться именно благодаря этому независимо от конкретного содержания их действий, — есть то, что мы подразумеваем под “легитимностьюˮ»⁵, по-прежнему актуально.

Таким образом, доверие определяет наличие стабильной и легитимной политической власти. Кто стремится обладать властью, должен учитывать и контролировать источник, который «производит» этот ресурс⁶. Кто не знает источника власти, тот не может иметь власть. Если сейчас принято считать, что источник власти — народ, то правителю необходимо формировать, контролировать и удерживать доверие народа хотя бы на минимально допустимом уровне.

Теоретик современного евразийства профессор В.Я. Пащенко считал, что идеологию современной России, которая бы вдохновляла людей на практическую и духовную деятельность, необходимо строить на основании веры. Но вера должна быть истинной. Придавая громадное значение идее, вере, евразийцы тем

1

 Юрьев А.И. Системное описание политической психологии. СПб.: СПбГУ, 1996. С. 73. 2

 Скрипкина Т.П. Психология доверия. М., 2000. 3

 Пригожин А.И. Культура доверия // Цели и ценности. Новые методы работы с будущим. М.: Дело, 2010. 4

 Реутов Е.В. Роль доверия в легитимизации власти // Научные ведомости. Сер. История. Политология. Экономика. Информатика. 2014. № 21 (192). Вып. 32. С. 172–176. 5

 Цит. по: Шутов А.Ю. Политический процесс. С. 29. 6

 Штомпка П. Культура доверия // Социология. Анализ современного общества. М.: Логос, 2008.

не менее весьма скрупулезно исследуют феномен последней на предмет истинности. Истинная вера, включающая все основания деятельности человека и освященная идеей Бога, образом и подобием коего и является личность, может быть почерпнута в религии, основания которой, выступающие в качестве абсолютных постулатов, не могут быть подвергнуты сомнению^[11].

В России психологические установки и ценности православия свойственны не только религиозным группам, но и большинству мирских, светских групп людей. То обстоятельство, что многие десятки поколений наших предков в своей жизни ориентировались на одни и те же постулаты веры, а затем и руководствовались ими, неизбежно сказалось известным образом на самобытности внутренней жизни последующих поколений, сформировав русский национальный менталитет^[12].

Рассмотрение проблемы политического менталитета с точки зрения его культурно-исторической связи с феноменом веры открывает новые возможности в ментальных исследованиях и дает простор для дальнейших научных изысканий по целому ряду направлений. Вера как выражение духовной жажды человека, как отражение психологических качеств людей и целых народов будет оставаться не только предметом острых дискуссий в ближайшем будущем, но и объектом политического противоборства.