Буддийская философия и другие традиции мысли: ученые обсудили диалог культур на конференции в Москве

Первая международная конференция «Азиатские философии: история, методология, межкультурный подход», организованная Сектором восточных философий Института философии РАН, прошла с 23 по 25 октября в Москве в Институте философии РАН. Конференция стала площадкой для взаимодействия ученых из России, Индии, Шри-Ланки и Японии, специализирующихся на разных философских традициях Азии – индийской, китайской, японской и буддийской.

Первая международная конференция «Азиатские философии: история, методология, межкультурный подход», организованная Сектором восточных философий Института философии РАН, прошла с 23 по 25 октября в Москве в Институте философии РАН. Конференция стала площадкой для взаимодействия ученых из России (Владивосток, Красноярск, Москва, Омск, Санкт-Петербург, Челябинск, Улан-Удэ), Индии, Шри-Ланки и Японии, специализирующихся на разных философских традициях Азии – индийской, китайской, японской и буддийской. Кроме того, в программе была заявлена отдельная сессия по межкультурной философии, в рамках которой обсуждали, возможно ли взаимопонимание между такими разными культурными мирами. По мысли Виктории Лысенко, руководителя Сектора восточных философий, которая выступила инициатором проведения конференции, важно не только удовлетворить существующий интерес к мировоззренческим аспектам азиатских культур, но и сформировать запрос на расширение и углубление этого интереса в философском плане. Вопросы буддийской философии и буддологии поднимались в ряде докладов на секциях по межкультурной философии 24 октября, а также в рамках специализированной секции по буддизму 25 октября. Санскритская традиция буддизма была представлена, в основном, на международной сессии конференции (Прамод Кумар, Владимир Павлович Иванов [1]). О вопросах современной интерпретации абхидхармы говорил известный шри-ланкийский ученый профессор Асанга Тилакаратне. Доклады, посвященные актуальной теме взаимодействия между тибетским буддизмом и западной наукой, прозвучали в рамках секции по межкультурной философии (Петр Дмитриевич Абрамов [2], Влада Сергеевна Белимова [3]). На заседании по буддийской философии говорили о различных аспектах взаимодействия буддийской философии с другими традициями мысли – западной (Сергей Юрьевич Лепехов [4], Антон Сергеевич Романенко [5]), китайской (Леонид Евграфович Янгутов [6], Павел Дмитриевич Ленков [7]), японской (Эгути Мицуру, Елена Сергеевна Лепехова [8], Анастасия Сергеевна Борисова [9]). В основе буддийского учения лежит ряд универсальных принципов (трилакшана), или положений: четыре Благородные истины (чатвариарьясатьяни), доктрина об отсутствии самости (анатмавада), учение о взаимозависимом возникновении (пратитьясамутпада), и т.д. Каков статус этих положений? Они реально существуют в мире или только формируют наше познание? Осмысление этого стало центральной темой выступления профессора Асанги Тилакаратне из Университета Коломбо (Шри-Ланка) и Школы буддийских исследований, философии и сравнительного религиоведения Университета Наланда (Индия). Профессор отметил, что к постижению такого рода положений существует два подхода. Согласно первому, важнейшая роль в этом процессе отводится интеллектуальным способностям человека, а вера является условием необходимым, но не достаточным. Согласно второму, универсальные положения, лежащие в основе учения Будды, это не врожденные идеи типа тех, что характерны для традиционного рационализма, а прозрения о природе реальности. Докладчик объяснил, что подходы эти следует сочетать, поскольку конечная цель – не в получении ответов, но в достижении состояния, в котором существовавшие до этого вопросы больше не являются вопросами. Тема «искусных средств» для достижения такого состояния прозвучала в сообщении петербургского буддолога В.П. Иванова. Он объяснил, что задачей композиции известного классического трактата Шантаракшиты «Таттва-санграха» в свете комментария Камалашилы является, по сути, трансформация сознания читателя. Доклад профессора Прамода Кумара из Университета Патрипутра (Индия) был посвящен обзору трудностей, с которыми связано исследование фундаментального труда Дигнаги «Праманасамучая», санскритский оригинал которого был утрачен, но существует в переводе на тибетский язык. Другой круг актуальных вопросов, обсуждаемых на конференции, связан с определением параметров совместимости буддийской философии с другими традициями мысли. Осмысление этих вопросов важно, как в чисто практическом смысле – например, для разработки методологии преподавания, так и для понимания принципов взаимодействия между разными культурами в целом. Именно об этом шла речь в докладе «Буддийская философия для небуддистов» известного буддолога С.Ю. Лепехова. Исследователь поставил вопрос о потенциальном адресате буддийских философских текстов, а также затронул актуальную тему методологии преподавания незападных философских традиций (в частности, буддийской философии) в академических институтах, а западных наук (включая философию) – в буддийских монастырях. Доклад А.С. Романенко был посвящен выявлению исследовательских парадигм буддийской философии в востоковедческом дискурсе московско-тартуской школы (М.К. Мамардашвили, Л.Э. Мялль, А.М. Пятигорский, В.Н. Топоров, и др.). Структурно-семиотическая методология открывает исследовательские перспективы восхождения от анализа конкретных знаковых, текстуальных структур к выявлению предельно универсальных философских моделей, и может быть применена к изучению незападных философских традиций, включая, буддийскую. Обратившись к труду Его Святейшество Далай-ламы «Вселенная в одном атоме», П.Д. Абрамов сопоставил буддийское учение с концепцией Карла Поппера о «третьем мире». С опорой на раннюю буддийскую философию, Далай-лама говорит о существовании трех классов объектов: «во-первых, это материя или физические объекты, во-вторых, это ум, наши субъективные переживания, в-третьих, это абстрактные понятия, являющиеся порождениями сознания». Эти три класса соотносятся с концепцией «трех миров» Поппера, несводимых друг к другу. Онтологию Поппера докладчик охарактеризовал как плюралистическую, отметив ее существенное отличие от холистического буддийского подхода, согласно которому три сферы реальности различны лишь на уровне явлений, на уровне же мысли есть не троичность, а единство. Абрамов подчеркнул ценность диалога между буддистами и учеными, представляющими различные области научного знания. Некоторые результаты этого диалога были представлены в докладе В.С. Белимовой. Она объяснила основную идею Франциско Варелы, которая состоит в том, чтобы соотнести субъективный опыт (данные от первого лица) с объективным анализом нейрофизиологических процессов в мозге (данные от третьего лица). Идея объединить когнитивные и нейронауки с философской феноменологией (Э. Гуссерль, М. Мерло-Понти) и буддийскую науку об уме, предложена в работе «Отелесненный ум» (первое русское издание: фонд «Сохраним Тибет», 2023 г.). Также докладчица рассказала о совместном проекте российских и буддийских ученых, в рамках которого проводятся нейрофизиологические исследования созерцательных практик, включая посмертную медитацию «тукдам». Новизна этого проекта в том, что научные лаборатории размещаются прямо на территории буддийских тантрических монастырей, а буддийские монахи участвуют в экспериментах не только в качестве испытуемых, но и как исследователи. Именно эти два методологических фактора маркируют значимый сдвиг в развитии межкультурного диалога между тибетским буддизмом и западной наукой. Осмыслению структурных и генетических особенностей китайского буддизма махаяны, выявлению его связей, сходств и различий с философскими учениями конфуцианства и даосизма, были посвящены доклады синологов Л.Е. Янгутова и П.Д. Ленкова. Янгутов обратил внимание на то, что в распространенном в Китае буддизме махаяны пришедшие из Индии учения парадоксальным образом сочетаются с религиозными и философскими представлениями традиционной китайской мысли. В частности, автор указал, что тексты Праджняпарамиты, известившие о широком пути спасения, были весьма созвучны китайскому менталитету, в отличие от узкого пути хинаяны с обязательным уходом из семьи, вступившем в противоречие с конфуцианским принципом сыновней почтительности. Учение о Татхагатагарбхе послужило стимулом для обоснования Дао Шэном тезиса о мгновенном достижении состояния Будды. Сформированный на основе этого тезиса мгновенный путь к спасению, стал новым путем, не противоречащим индийскому («материнскому») постепенному пути, а лишь дополняющим его. Именно он и оказал решающее влияние на формирование миров махаянского буддизма в соседних странах – Японии и Корее. П.Д. Ленков рассказал о буддийском влиянии на представления о «сердце-сознании» в позднем даосизме. «Сердце-сознание» (синь) – одно из важнейших во всей китайской мысли: и в даосской, и в конфуцианской, и в буддийской. Докладчик обратился к учению наставника даосской школы Цюаньчжэнь Ван Чан-юэ (XVII в.), особенностью дискурса которого является призыв смотреть на традиционные понятия даосской алхимии через призму философской психологии, сформировавшейся под преобладающим буддийским воздействием. Показательна, в частности, его трактовка даосской концепции «реверсивного движения» сознания: обычно сознание направлено на внешние вещи и феномены, реверсивная же направленность сознания, то есть направленность на самое себя, – очевидно, представляет собой метод буддийских психопрактик. Выявлению особенностей идеального для Дхармы языка, а также рецепции буддийских концепций и образов в художественной литературе были посвящены доклады профессора Эгути Мицуру, Е.С. Лепеховой и А.С. Борисовой. Профессор Эгути Мицуру из университета Сока (Япония) отметила, что буддийская мысль на Западе нередко воспринимается как единая философия, единое мировоззрение, в то время как на самом деле существуют совершенно различные школы и подходы. В своем докладе она остановилась на представлении об индивидуальном и универсальном «я» в интерпретациях причин бегства Л.Н.Толстого из дома, выдвинутых И.А. Буниным, Кокити Нагатой и Дайсаку Икедой. Для И.А. Бунина индивидуальное «я» – это то «я», которое в конечном итоге должно быть освобождено от самсары, в то время как Нагата утверждает необходимость отрицания индивидуального «я». Икеда, напротив, рассматривая индивидуальное «я» как малое «я», а универсальное «я» – как большое «я», вовсе не отрицает первое. Он объясняет, что малое «я» можно активизировать и совершенствовать, гармонизируя и сливая его с большим «я». Буддологическая интерпретация авангардного романа Юмэно Кюсаку «Догра Магра», вышедшего в 1935 году, была представлена в докладе А.С. Борисовой. Автор обратила внимание на множество аллюзий на буддийские священные тексты, а также то, что персонажи романа имеют прототипы в буддийском предании. Е.С. Лепехова обратилась к концепции происхождения японского языка, выдвинутой буддийским монахом Кэйтю (1640–1701), основателем культурно-философского движения кокугаку. Согласно Кэйтю, пятьдесят знаков японского алфавита составляют целостную систему, в которой все звуки ведут свое происхождение от изначального санскритского знака «А». Поскольку, в концепции Кэйтю, изначально японский язык и санскрит произошли из одного источника – космического тела Будды, то японская традиционная поэзия вака может быть приравнена к эзотерическим текстам дхарани. Короткое по форме, но полное разных смысловых значений, основанных на игре слов, стихотворение танка (или хайку) по сути ничем не отличается от дхарани, которое несколькими базовыми звуками передает сущность целой сутры. В целом, и вака и дхарани служат лишь одной цели: показать взаимозависимость всего сущего и тем самым раскрыть его изначальную пустоту. Кунгчог Палмо [1] Владимир Павлович Иванов – к.филол.н., Институт восточных рукописей РАН (Санкт-Петербург). [2] Петр Дмитриевич Абрамов – к.филос.н., Омский государственный университет путей сообщения (Омск). [3] Влада Сергеевна Белимова – к.филос.н., Институт философии РАН (Москва). [4] Сергей Юрьевич Лепехов – д.филос.н., Институт монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения РАН (Улан-Удэ). [5] Антон Сергеевич Романенко – ассистент кафедры философии, Ленинградский государственный университет имени А. С. Пушкина (Санкт-Петербург). [6] Леонид Евграфович Янгутов – д.филос.н., Институт монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения РАН (Улан-Удэ). [7] Павел Дмитриевич Ленков – к.истор.н., Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена (Санкт-Петербург). [8] Елена Сергеевна Лепехова – д.филос.н., Институт востоковедения РАН (Москва). [9] Анастасия Сергеевна Борисова – к.филол.н., кафедра японской филологии Институт стран Азии и Африки, Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова (Москва).