И внемлет арфе Филарета…

Встречались ли писатель Льюис Кэрролл и святитель Филарет (Дроздов)?

Каких только занимательных фактов не встретишь на просторах интернета... Однажды читатели поделились короткой заметкой для любознательных – в ней говорилось, что митрополит Московский Филарет (Дроздов) общался с английским писателем Льюисом Кэрроллом, автором знаменитой дилогии «Алиса в стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье». Было ли так на самом деле?

Нина Демурова, самый известный переводчик Кэрролла на русский язык и его биограф, предполагает, что да. С другой стороны, существуют определённые сомнения. Прояснить их помогает дневник путешествия Льюиса Кэрролла в Россию в 1867 году, опубликованный ныне и на русском языке.

Собрались диакон, богослов и декан…

Прежде всего, кто такой Льюис Кэрролл? Это английский профессор Чарльз Доджсон, преподаватель математики, точнее, логики. Помимо сказок про Алису русскому читателю известна его юмористическая поэма «Охота на Снарка» и научно-популярные книги «Логическая игра» и «История с узелками». Но помимо этого он был ещё и диаконом Англиканской Церкви. Конечно, носил он преимущественно светский костюм.

Путешествовать в Россию Кэррол отправился в компании с Генри Лиддоном, известным английским богословом и деканом Оксфордского колледжа Крайст Чёрч. Одной из целей путешествия было передать послание Оксфордского епископа Самуила митрополиту Филарету Московскому.

Англикане тогда очень интересовались восточным Православием. Англиканская Церковь отделилась от католичества в XVI веке, в самый разгар Реформации, сохранив многое – догматы, особенности богослужения, таинства, но разорвав каноническое единство. Столетия спустя они стали искать себе равных и, конечно, обратили внимание на Русскую Православную Церковь, также не подчинявшуюся Риму. Поговаривали одно время даже об объединении церквей, но это, скорее, были мечты с английской стороны.

К слову, Англиканская Церковь – не только Церковь Англии (mother church), возглавляемая архиепископом Кентерберийским, но и десятки «епископальных» церквей: в Ирландии, обеих Америках, Африке, Австралии и на островах – словом, всюду, куда достигали корабли Британской империи, «владычицы морей». Дружить или хотя бы вести переговоры с ними россиянам было, как минимум престижно. В наше время, к XXI веку, Англиканская Церковь глубоко ушла в модернизм. Но в Оксфорде по-прежнему сохраняется глубокий интерес к греческому и русскому христианству – восточному Православию.

Владыка, вдохновивший Пушкина

Митрополит Филарет в 1867 году уже очень стар. Вспомним, он был собеседником Александра Сергеевича Пушкина. Поэту он ответил на «Дар напрасный, дар случайный» правильным православным исповеданием, и Пушкин написал второе стихотворение. В черновиках оно заканчивалось «И внемлет арфе Филарета в священном ужасе поэт», замененное потом, по скромности владыки, на «внемлет арфе серафима», то есть ангела.

Летом 1867-го владыке Филарету 84 года. Это последние месяцы его жизни – он скончается осенью. За несколько дней до приезда Кэрролла он отмечал 50-летие служения, ему вручались награды. Воскресным днём 11 августа Кэрролл, собираясь в Троице-Сергиеву Лавру, записывает в путевом дневнике, что ему, возможно, наконец-то удастся нанести визит «митрополиту Филорету», через «о».

Кроме послания Оксфордского владыки англичане также взяли с собой рекомендательное письмо от «князя Орлова». На следующий день в понедельник англичане направились в лавру поездом. Их сопровождал в вагоне епископ Леонид. Владыка Леонид (Краснопевков), епископ Дмитровский, был викарием святителя Филарета и, что называется, правой рукой состарившегося архипастыря. Владыка Леонид говорил по-английски! Как отметил Кэрролл, он проявил себя в вагоне «очень разговорчивым и интересным попутчиком, хотя и с ограниченным словарным запасом».

Фотолаборатория в монастыре

Недолгий путь от вокзала, и вот перед англичанами сияющие купола Троицкого и Успенского соборов. Владыка Леонид провёл гостей на литургию, но не оставил в толпе молящихся, а провёл в боковую комнату за алтарём (вероятно, ризницу), где гости оставались всё время службы. Оттуда гости видели, как священники причащаются в алтаре. Кэрролл описал причастие священников: «Во время этой церемонии двери алтаря всегда закрыты и задвинуты занавеси, и паства никогда этого не видит. Это была чрезвычайно сложная церемония, в течение которой много крестились, кадили перед всем, что должно было использоваться, но также совершенно очевидно исполненная глубокой набожности». Как батюшки причащают мирян, он, естественно, не видел.

Гостям дали просфоры: «Ближе к концу службы один из монахов внес блюдо с маленькими хлебами и дал нам каждому по одному: они были освящены, и то, что нам вручили эти хлебцы, должно было означать, что они вспоминали нас в своих молитвах».

После службы гостей повели осматривать святыни лавры и учебные классы семинарии. Кэрролла как заядлого фотографа, конечно, заинтересовала фотолаборатория. Он восхищался, что в церковном учебном заведении русским мальчикам преподают это искусство, которое они, будущие пастыри, используют в духовных целях.

Затем гостей повели в иконописную мастерскую. У англичан разбежались глаза: и того хотелось, и этого, и на дереве, и на перламутре. В результате они покинули мастерскую каждый с тремя иконами. Заинтересовал Кэрролла и чудесный камень с контурами монаха, но писатель не верил, что этот «рисунок» природного происхождения.

Тайна «безымянного архиепископа»

Наконец англичанам объявили, что их ждут во «дворце архиепископа». Имя архиепископа не названо, а сама встреча описана так: «Архиепископ говорил только по-русски, поэтому беседа между ним и Лиддоном, чрезвычайно интересная и длившаяся более часа, происходила в весьма оригинальной манере: архиепископ делал замечание на русском, епископ [Леонид] переводил его на английский, затем Лиддон отвечал по-французски, а епископ уже излагал его по-русски архиепископу. В результате беседа, которая проходила только между двумя людьми, потребовала использования трех языков!» Вероятно, дело в том, что владыка Леонид знал французский куда лучше английского.

Наконец, гостей ждала трапеза, за которой Кэрроллу запомнился суп с невыговариваемым названием schi («щи», потом писатель услышит ещё слово «защищающихся» и сломает язык), parasionok («поросёнок»), asetrina («осетрина»), kotletee («котлеты»), marajensee («мороженое»), ribinov («рябиновка»).

Но постойте! Писатель ехал к митрополиту Филарету, так и записал в дневнике «митрополит», а встречался с каким-то архиепископом. Он что-то перепутал? Где был в это время святитель Филарет? Нина Демурова утверждает, что архиепископ и есть митрополит Филарет. В английском языке нет слова «митрополит». Точнее, есть, но… Если сейчас в Британию или Америку приедет русский или греческий митрополит, у него на визитке будет написано metropolitan, что незнающим человеком может быть воспринято как «столичный».

Так или иначе, в XIX веке этого слова в обиходе Кэрролла и его спутника, возможно, не было. Но, как мы видели выше, Кэрролл очень любил записывать английскими буквами русские слова. И слово «mitropolit» воспринято им как русское. А по сути, он archbishop – архиепископ, таков высший титул главы Церкви Англии, архиепископа Кентерберийского. Они же старались быть на равных. И называть его по имени не обязательно, он тут главный и единственный. Следовательно, безымянный архиепископ и есть митрополит Филарет.

«Baboushka» и парное молоко

Что ещё понравилось Льюису Кэрроллу в Москве и в Сергиевом Посаде? Писателя очень привлекло православное богослужебное пение, и он рассуждал в дневнике о его музыкальности. Кэрролла поразил крестный ход c освящением вод реки в Москве. Его спутник Лиддон отметил: «Серьёзно спорили с Доджсоном о характере русской религии, он считает её слишком обрядовой, внешней». Что же, писатель фиксировал внимание на внешнем, а теолог отстаивал богословскую глубину Православия.

Понравился Кэрроллу Новый Иерусалим – монастырь в подмосковной Истре, где в натуральных размерах воссоздана копия достопримечательностей Святой Земли. Он посетил храм Гроба Господня. А на пути в Истру лошади остановились у «деревенского коттеджа» (повторив несколько раз «коттедж», писатель почему-то ни разу не записал слова izba), писатель зашёл внутрь, осмотрел быт русского крестьянства, а старая женщина (очевидно baboushka), дала ему простой чёрный хлеб и кувшин парного молока. Это восхитило Кэрролла больше всего!

То путешествие Кэрролла и Лиддона оказалось длинным: Лондон – Дувр – Кале – Брюссель – Кёльн – Берлин – Данциг – Кёнигсберг – Петербург – Москва – Нижний Новгород – Москва – Троице-Сергиева лавра – Петербург – Варшава – Бреслау – Дрезден – Лейпциг – Эмс – Париж – Кале – Дувр – Лондон. Но в путевых заметках писателя нашлось место и святителю Филарету, и русской бабушке.

Остап ДАВЫДОВ,
член Российского союза писателей

Публикация газеты
«Челябинские епархиальные ведомости»