Пленарное заседание Форума будущих технологий

Тема дискуссии – новые материалы и химия. В этом году запускается одноимённый национальный проект технологического лидерства. Его цель – создание инфраструктуры и условий для производства химической и биотехнологической продукции, новых композиционных материалов, редких и редкоземельных металлов.

В пленарной сессии также принимают участие президент Национального исследовательского центра «Курчатовский институт» Михаил Ковальчук, руководитель лаборатории ФГБУН Института органической химии имени Н.Д.Зелинского Российской академии наук, доктор химических наук Валентин Анаников, помощник президента Национального исследовательского центра «Курчатовский институт» Владислав Антипов, начальник лаборатории материаловедения и исследования свойств материалов НИИ НПО «Луч», кандидат химических наук Надежда Потехина и руководитель научной группы Российского квантового центра, заведующий лабораторией физики магнитных гетероструктур и спинтроники для энергосберегающих информационных технологий ФГАОУ ВО «Московский физико-технический институт (государственный университет)», доктор физико-математических наук Александр Чернов.

По окончании пленарного заседания Владимир Путин встретился с российскими и иностранными учёными. Обсуждались перспективы взаимодействия в сфере науки и образования.

* * *

В.Путин: Благодарю вас, спасибо.

Уважаемые коллеги, друзья!

Дамы и господа!

Рад приветствовать участников третьего международного Форума будущих технологий. По сложившейся традиции здесь, на этой площадке, намечаются передовые рубежи научного поиска, обсуждаются идеи, которые ещё только кристаллизуются, взвешиваются в лабораториях и научных центрах, но совсем скоро, я в этом нисколько не сомневаюсь, будут преображать и преобразят мир.

Тема нынешнего форума – химия и применение новых материалов. Это действительно обширные, как часто говорят сегодня, сквозные направления, они во многом определяют движение человечества вперёд, осуществление самых смелых замыслов инженеров и конструкторов.

Сейчас в этих областях происходят стремительные изменения, которые, в свою очередь, создают почву, «подстёгивают» следующие, ещё более революционные открытия – в здравоохранении, промышленности, в микроэлектронике, в создании беспилотных систем, во всех без исключения сферах.

Совершенно очевидно: чтобы быть в числе лидеров по ключевым направлениям научно-технологического развития, а именно такую задачу мы ставим перед собой, нам нужно добиться в том числе превосходства в области химии и в создании новых материалов.

Это означает, что нужно предлагать конкурентные и по цене, и качеству, а главное – инновационные решения и продукты, иметь собственные, уникальные технологические ключи, которые позволят выпускать, экспортировать на глобальные рынки не первичное сырьё, а продукцию самых высоких стандартов.

Особо отмечу, что в нашей истории есть опыт решения задач такого же масштаба и такого же значения. В 60–70-е годы XX века во многом благодаря усилиям Леонида Костандова – это имя мало кто знает сегодня, мало кто помнит, но в среде специалистов наверняка сразу отреагируют на эту фамилию и имя. Он был Министром химической промышленности СССР. Вот тогда были запущены сотни, именно сотни передовых заводов, созданы специализированные научные институты и конструкторские бюро. По общему объёму производства советский химпром занимал первое место в Европе и второе в мире.

Однако это наследие во многом было растрачено и растранжирено. Говорю это с огромным сожалением. Стыдно, честно говоря, стыдно перед теми людьми, которые всю свою жизнь положили на то, чтобы создать химическую промышленность Советского Союза, работали на будущие поколения, жили в кабинетах, а кабинеты свои перенесли «на колёса». Жили в железнодорожных вагончиках, переезжая по всей огромной территории Советского Союза – из одной республики в другую. Недоедали, недосыпали, создавали химическую промышленность СССР.

К сожалению, после распада Советского Союза были остановлены, а порой и просто разрушены важнейшие предприятия, их оборудование было вывезено, порезано на металлолом. Вместе с деградацией собственной химической индустрии мы попали и в сильную внешнюю зависимость, утратили значительную часть промышленного, технологического суверенитета, поэтому на своём негативном опыте понимаем, к каким проблемам системного характера приводит уязвимость в области химии.

Пришлось в буквальном смысле пересобирать заново многие технологические и производственные цепочки, строить новые предприятия, чтобы самостоятельно производить продукты глубокой переработки. Так, в Тюменской области на базе Тобольского нефтехимического комбината были построены новые мощности, и в 2019 году запущен современный нефтехимический комбинат «ЗапСибНефтехим». Ведётся строительство «Амурского газохимического комплекса», других предприятий, что позволит уже в ближайшие годы значительно нарастить выпуск полимеров – ключевого продукта нефте- и газохимии.

Добавлю также, что после очистки, рекультивации территории в городе Усолье-Сибирском в Иркутской области планируем создать здесь современный федеральный центр мало- и среднетоннажной химии. Для людей, не связанных напрямую, далёких от специфики отрасли, скажу, что речь идёт о выпуске в небольших, но необходимых объёмах специальной химической продукции – смол, растворителей и так далее, – без которой попросту невозможно развитие микроэлектроники, фармацевтики, многих других критически важных сфер.

Также сквозным направлением являются и катализаторы. Это основа основ химии – вещества, которые определяют скорость реакции. Важно обеспечить не только разработку, но и последующее тестирование, опытное производство, а затем и широкое промышленное использование и масштабирование отечественных решений.

Для поддержки таких проектов на базе знаменитого Института катализа имени Борескова в Новосибирске уже формируется специальный научно-технологический кластер. Это серьёзный шаг в развитии всей сибирской научной агломерации как одного из ключевых центров создания технологий будущего в области химии.

Уважаемые коллеги!

Чтобы соответствовать динамике прогресса, глобальной конкуренции, нам надо кратно нарастить потенциал отечественной химической промышленности и смежных отраслей, выстроить полный цикл от поиска и разработки новых месторождений, в том числе редких и редкоземельных металлов, добычи и глубокой переработки полезных ископаемых, до выпуска высокотехнологичной продукции с высокой добавленной стоимостью.

Здесь есть над чем работать. У нас, в принципе, всё, что нам нужно, есть. Нужно только заниматься этим целенаправленно, создавать условия для бизнеса, вкладываться в инфраструктуру. Литий до сих пор не добываем. А как без него? Это же очевидно для специалистов. А можем это делать. И могли бы это делать ещё 10–15 лет назад.

Решать эти задачи мы должны на принципиально новом технологическом уровне, применяя достижения в сфере искусственного интеллекта и робототехники, другие инструменты, направленные на повышение производительности труда, в том числе и в науке. Нашим серьёзным преимуществом призвана стать и доступная энергия одной из крупнейших в мире сетей атомных, гидро- и теплоэлектростанций, что позволяет строить производства во многих регионах нашей страны. Разумеется, нужно это делать с соблюдением самых жёстких природоохранных норм, используя современные экологически безопасные решения.

Направления, о которых говорю, – сложные, первостепенной важности. Поэтому в области новых материалов и химии в текущем году запущен новый национальный проект технологического лидерства. Только из федерального бюджета на его реализацию с 2025 года до 2030 год планируется выделить почти 170 миллиардов рублей. При этом сумма инвестиций компаний реального сектора экономики может составить порядка одного триллиона рублей. Думаю, что это вполне, абсолютно реалистичная вещь. Я встречаюсь иногда с руководителями и собственниками компаний, у них очень такие амбициозные, хорошие планы. И мне нравится такой настрой – глаза горят у людей. Здорово, будем поддерживать и дальше настраивать механизмы поддержки частных инвестиций, в том числе в сектор исследований и разработок.

Уже не раз говорил, что внешние проблемы, санкции при всех вызовах и сложностях для нас сыграли важную стимулирующую роль. Российские компании теперь всё чаще обращаются к нашим учёным и такую помощь от них получают. Причём отечественные решения часто оказываются эффективнее зарубежных аналогов.

Чтобы обеспечить современную правовую основу для кооперации исследователей и квалифицированных заказчиков, принят закон «О технологической политике», он вступает в силу летом текущего года.

Уже говорил и ставил такую задачу – вместе с бизнесом нам нужно нарастить финансирование науки до двух процентов ВВП. Крайне важно направить все дополнительные ресурсы на поддержку именно перспективных, прорывных направлений научно-технологического развития. Так, в области химии и новых материалов было бы недальновидно и ошибочно довольствоваться только простым замещением технологических процессов, которые уже освоены где-то там, за рубежом. Что важно, разумеется, нужно всё иметь в виду, все достижения использовать, но свои платформы нужно развивать. Коллеги мне обещали, что сейчас на специализированной выставке покажут, как мы идём, куда двигаемся.

Как мы договорились в декабре прошлого года на Совете по стратегическому развитию и национальным проектам, нужно сформировать планы по ключевым направлениям, которые обеспечат превосходство страны, в том числе в области химии и современного материаловедения. Важно определить глобальные, головные научные организации, которые возьмут на себя ответственность за проведение фундаментальных исследований, компании, которым предстоит внедрять технологии будущего, выстроить подготовку кадров в области химии под задачи технологического лидерства, причём на всех уровнях образования – от школ до вузов.

У нас, к сожалению, количество преподавателей химии в школах сокращается. Количество ребят, которые выбирают химию как основную базовую дисциплину, сокращается. Количество в процентах преподавателей химии свыше 65 лет увеличивается. В вузах надо посмотреть, что происходит, самым внимательным образом.

Я прошу максимально включиться в формирование таких планов Российскую академию наук, представителей бизнеса, профессионального, научного, образовательного сообщества.

Важно, чтобы и дальше действовали слаженно, как настоящие партнёры, понимали ответственность за результаты. От них зависит реализация всех без исключения нацпроектов технологического лидерства, наших планов по Дальнему Востоку, Сибири, Арктике – по развитию всех регионов Российской Федерации и, безусловно, решение задач безопасности, повышения качества жизни людей.

О безопасности и говорить нечего, я уже публично высказывался и говорил об этом. Вот весь мир говорит про «Орешник». А материалы-то какие! Температура на боевых головках соответствует температуре на поверхности солнца. Мы же понимаем: с 80-х годов ещё разрабатывали системы планирующего летающего блока. Мы его назвали «Авангард». Там сопоставимые температуры, чуть меньше, чем на поверхности солнца. В конце 80-х годов задумались ещё о том, чтобы сделать такие системы. Не могли, потому что не было материалов. Вот в чём была проблема. Он летит и плавится, как эскимо, и сигнал на управление проходит. Это результаты работы над новыми материалами.

Так же, как совершенно необоснованно в своё время закрыли нам наши совместные договорённости по МС-21–300. Спасибо специалистам «Росатома», сделали материалы и для крыла, и для фюзеляжа. Да, немножко вправо сдвинулся проект, но всё сделали своими руками, своей головой, и всё пошло. Нужно по всем другим направлениям так же активно и созидательно совместно трудиться.

Я прошу Правительство подумать над тем, как нам отрегулировать взаимодействие наших предприятий и предприятий наших конкурентов, с тем чтобы обеспечить национальным производителям определённые преимущества. Да, в рамках ВТО, но тем не менее нам же создали определённые трудности, и мы можем соответствующим образом отрегулировать возвращение на наш рынок тех, кто хочет вернуться. Создавая и оставляя преимущества для собственных производителей. Надо сделать это тонко, аккуратно, но нужно сделать обязательно.

Денис Валентинович [Мантуров] сидит, кивает головой. Мы с ним на этот счёт говорили. Я уже говорил об этом: так же, как в области сельского хозяйства, когда сельхозпроизводители нас упрашивали: «Только никого не пускайте на наш рынок, мы сами всё сделаем». Ну, кроме бананов, конечно. Но и бананы тоже начали выращивать. Дороговато, правда, но ни к чему. А в области промышленного производства совершенно точно нужно всё продумать, самым внимательным образом к этому отнестись, чтобы не утратить тот потенциал, который создан нашими недоброжелателями, вводившими против нас санкции.

Я уже сказал об этом, ещё несколько примеров: чтобы развивать машино- и авиастроение, ракетно-космическую программу, нам понадобятся композитные материалы и сплавы с уникальными характеристиками, только что об этом говорил. Новые средства защиты растений – из другой области – для решения задач продовольственной безопасности. Долговечные, долгосрочные, безопасные системы передачи и хранения энергии – для беспилотников, для новых видов транспорта. Более прочные и энергоэффективные материалы для строительной отрасли, для адаптации к изменениям климата. Новые соединения, биоматериалы и прототипы органов и тканей человека – для внедрения передовых методов лечения в здравоохранении.

Повторю, я назвал лишь отдельные направления. При этом отсутствие результатов даже по одному из них, вот что хочу особо подчеркнуть, что называется, как за ниточку потянет вниз и все другие проекты. Вот я приводил пример МС-21–300, не было у нас материалов для крыла и для фюзеляжа. Ну и весь проект встал, и по другим направлениям тоже всё затормозилось. Мы просто всё это видели своими глазами. Это опыт нашей работы за последние два-три года.

По всем ключевым технологическим направлениям нужно выстраивать всестороннюю координацию, безусловную взаимосвязь всех наших шагов и мероприятий. Предлагаю обеспечить надведомственный механизм управления технологическим развитием и прошу Правительство предложить соответствующие структурные решения.

Уважаемые коллеги!

Все наши планы по созданию решений будущего в области химии, материаловедения основаны на огромном потенциале наших научных и инженерных школ. Их традиции были заложены ещё в Российской империи, я вот говорил о Советском Союзе, но традиции закладывались ещё в XIX, в начале ХХ века, развивались, как я уже только что сказал, и в советское время.

Думаю, что Михаил Валентинович Ковальчук, который сейчас меня встречал, мы с ним перекинулись несколькими словами, и другие участники пленарного заседания обязательно расскажут о том, как на современном этапе преумножаются достижения в области химии и материаловедения, полученные в рамках космического, атомного проектов, а также в ходе исследований в области энергетики будущего термоядерного синтеза, которые возглавлял Евгений Павлович Велихов.

Считаю необходимым посвятить памяти этого выдающегося мыслителя и сына Отечества новый конкурс Российского научного фонда для ведущих учёных. Объём гранта на пять лет составит от 250 миллионов рублей до полумиллиарда рублей.Крупнейшие отечественные компании будут софинансировать эти гранты, выступят прямым заказчиком прорывных технологий.

Что касается направлений поддержки, они будут ежегодно меняться. В текущем году предлагаю объявить такой конкурс на создание уникальных материалов и изделий из них для автономных источников энергии, силовых и энергетических установок, а также для устройств и систем обработки информации, необходимых в том числе для развития искусственного интеллекта.

Совершенно очевидно, эта технология уже определяет развитие всех сфер, производит настоящую революцию, в том числе в химии и материаловедении. За счёт внедрения искусственного интеллекта, компьютерного моделирования в нашей стране нужно – и это вполне реально – уменьшить до 5–10 лет, а в перспективе до 2–3 лет сроки разработки и внедрения новых материалов.

Для этого у исследователей, инженеров должен быть необходимый массив данных о существующих материалах и их компонентах. Предлагаю выстроить механизмы нормативно-правового регулирования их оборота, включая сбор, хранение, обработку, передачу и использование.

Добавлю, что колоссальные массивы данных, передовые знания о новых элементах и материалах будут получены в ходе исследований на отечественных установках класса мегасайенс. Они позволяют изучать материю – специалисты знают – буквально на атомарном уровне.

Особо подчеркну: некоторые комплексы, которые находятся в нашей стране, – как, например, НИКА в Дубне или ПИК в Ленинградской области, – уникальны, не имеют аналогов. В ближайшее время планируем осуществить технологический пуск ещё одной мощной установки – СКИФ. Она существенно расширит функционал, спектр возможностей российской исследовательской инфраструктуры. Мы, безусловно, приглашаем зарубежных учёных к совместной работе. Вот я был в Ленинградской области несколько лет тому назад, там уже работали специалисты из Европы, причём из тех стран, где сворачивали использование атомной энергии, и, соответственно, сворачивались постепенно и исследования в этих областях, у нас они с удовольствием работали. Надеемся, что эта практика продолжится. Наши двери открыты, мы всегда рады нашим друзьям и коллегам.

Подчеркну: хорошо понимаем, что равноправный и открытый международный обмен в научной сфере – это один из главных факторов укрепления многополярного мира. Будем и дальше содействовать объединению усилий исследователей, инженеров из стран Востока и Юга для решения масштабных экспериментальных, теоретических и, безусловно, практических задач.

Так, объединение БРИКС уже фактически является платформой социально-экономического и технологического развития глобального уровня. При этом мы не собираемся возводить барьеры для партнёрства с западными учёными. Надеемся, что и западные политики поймут пагубность практики ограничения сотрудничества в области науки и образования.

Важно, чтобы глобальное развитие было справедливым и сбалансированным, поэтому необходимо добиваться дальнейшего индустриального, технологического прогресса, при этом снижая негативное воздействие на окружающую среду, сохраняя хрупкую экосистему планеты, её животный и растительный мир. Конечно, мы будем исходить из необходимости применять именно такие технологии. Не случайно в центре особого внимания сейчас – передовые решения в сфере генетики, био- и природоподобных технологий, а также создание материалов, которые воспроизводят процессы живых систем.

В целом речь о формировании принципиально нового явления, новой реальности – биоэкономики. Эта тема важнейшая, ключевая с точки зрения качества глобального роста. Предлагаю посвятить вопросам биоэкономики следующий Форум будущих технологий. Если, конечно, коллеги сочтут это возможным и интересным. Мы приглашаем к участию в нём представителей науки, образования, бизнеса со всего мира. Мы открыты для сотрудничества.

Уважаемые друзья!

Искренне рад, что в нашей стране разворачивается откровенная, глубокая дискуссия учёных, инженеров, представителей бизнеса. Это свидетельство открытости России и, безусловно, нашего особого внимания к вопросам научно-технологического развития.

Пожалуй, ни один эксперт не возьмётся предугадать новые решения, которые будут открыты, изобретены даже в ближайшем будущем. Но есть то, что мы точно можем сделать, – это обеспечить нашу действенную поддержку ключевым технологическим направлениям, особенно важным, полезным для граждан, для общества, для экономического роста. Именно в таком ключе мы и намерены работать. Уверен, что в таком ключе у вас и идут дискуссии на сегодняшних мероприятиях.

Благодарю вас за внимание.

М.Ковальчук: Добрый день!

Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги! Спасибо большое за такое представление.

Владимир Владимирович, я хотел Вас сначала поблагодарить за то, что Вы в таком графике, который всем понятен, нашли время принять участие в нашем Форуме. Сам факт Вашего участия говорит о том, как относятся в нашей стране к науке и технологиям и вообще ко всей этой сфере. И сегодняшний наш Форум, конечно, имеет уже совершенно другой уровень. Спасибо огромное.

Прежде чем я предоставлю слово первому спикеру, хотел сказать буквально несколько слов.

Вы знаете, все в жизни материально. Когда Владимир Владимирович объявил о начале специальной военной операции, фактически, если отбросить все остальное, там был только один важный факт – это было напоминание миру о том, что он материальный, и мы существенная часть этого материального мира.

Вы знаете, любая человеческая мысль приходит в общество, к человеку только через создание материала. Если у художника возник образ картины в голове, ему нужен мольберт, краски и холст, чтобы это изобразить. Композитору нужен музыкальный инструмент, ноты и так далее. То есть через создание материала любая человеческая мысль оказывается доступной обществу.

Фактически, когда у нас спрашивают про приоритеты развития науки и технологий, их всегда два: первое – это материя и второе – это энергия, которая нужна, чтобы эту материю сделать.

Как-то у нас была беседа с Владимиром Владимировичем, и он мне сказал: «Есть третий приоритет». Вы сказали: «Интеллект, душа». Вот интеллект и мысль человека. И мне кажется, что в нашей стране всего этого более чем достаточно: и интеллекта, и энергии, а значит, и материи. Если бы мы не умели создавать материю, материалы с заданными свойствами, мы бы никогда не реализовали атомно-космический проект. Это демонстрация наших возможностей.

Я хочу, предваряя выступление представителя Курчатовского института Владислава Валерьевича Антипова, сказать одну вещь. Что произошло? Мы говорим о природоподобных технологиях, Вы упомянули их в докладе. Ведь, понимаете, мы думаем и двигаемся, говорим про природоподобие, а само развитие жизни фактически привело к созданию этих технологий.

Сегодняшний технологический мир устроен очень просто: мы отрезаем, мы идем сверху вниз. Мы отрезаем лишнее: дерево срубили, ветки отрубили, бревно отрубили – брус, дальше паркет и так далее. Сделали слиток, поставили на станок, все лишнее отрезали. При сегодняшнем способе производства до 80 процентов энергии и материи идет в отвал, по сути, на загрязнение окружающей среды. А природа очень экономна, она из зерна выращивает огромное дерево – эвкалипт или баобаб, из клетки – живое существо.

Так вот аддитивные технологии – это наглядный пример того, как сама технологическая логика развития привела нас к созданию воспроизведения природоподобного принципа. Мы мелкий порошок кристаллизуем или сплавляем с помощью лазера, электронного пучка, создавая уникальные вещи. И в этом смысле это ключевой вызов современности – создание аддитивных технологий природоподобных.

И вторая вещь. Когда я был студентом или начинал научную работу, 90 процентов статей касались полупроводников, а сегодня 90 процентов касаются живой жизни. И поэтому создание биоподобных, биосовместимых материалов является вторым ключевым направлением.

Владислав Валерьевич, расскажите, пожалуйста, о современном состоянии, достижениях и перспективах крупнейшего, позволю себе сказать, в мире материаловедческого центра на базе Курчатовского института.

В.Антипов: Глубокоуважаемый Владимир Владимирович!

Глубокоуважаемые коллеги!

Во все времена реализация самых смелых мыслей конструкторов становилась возможной за счет создания материалов с требуемыми характеристиками. Яркие примеры – это советские проекты атомные, космические, в рамках которых было создано огромное количество материалов. До настоящего момента никто в мире не смог повторить полет орбитального корабля «Буран», для которого была разработана уникальная теплозащита, которая состояла из плиток на основе волокон кварца. Примечательно, что на 90 процентов эта плитка состояла из воздуха, поскольку он является хорошим теплоизолятором. Эти достижения позволили обеспечить работоспособность плитки до температур 1250 градусов Цельсия.

Сегодня Российская Федерация является лидером в области обогащения урана центрифужным методом, но мало кто представляет, что в газовой центрифуге ротор вращается со скоростью 1500 оборотов в секунду. И она должна работать на протяжении 30 лет без остановки. Такое стало возможным за счет разработки специального алюминиевого сплава. Это легкий сплав, но при этом он обладает прочностью стали.

Сегодня Стратегией научно-технологического развития Российской Федерации определены приоритеты на ближайшее десятилетие. Это и развитие природоподобных технологий, это освоение космоса, освоение Арктики, это создание чистой энергетики. И конечно, такие задачи должны решаться путем разработки новых материалов, новых технологий. Как отметил Михаил Валентинович, Курчатовский институт сегодня как лидер материаловедения в России занимается этими разработками.

Конечно, сегодня человечество входит в эру биоматериалов. То, что вчера казалось фантастикой, сегодня уже находит свое применение в медицине. В Курчатовском институте разработаны биоподобные материалы, и для регенеративной медицины из этих материалов изготавливаются уникальные изделия – это и искусственная трахея, и каркас сердца, и многое-многое другое.

Конечно же, сегодня крайне важно развивать материалы для двигателестроения. Всего несколько стран в мире имеют полный цикл создания газотурбинных двигателей, и наиболее нагруженным элементом двигателя является лопатка турбины. Создан соответствующий научно-технический задел, который сегодня позволяет получать монокристаллические лопатки. Это лопатки, которые фактически состоят из одного кристалла, и за счет внутренней системы охлаждения, за счет специальных теплозащитных покрытий такая лопатка работает при температуре газа перед турбиной до 1950 Кельвинов. Именно такие лопатки применены в нашем современном российском двигателе ПД-14 для самолета МС-21.

Также хотелось бы отметить, что мотогондола этого двигателя на 60 процентов состоит из углестеклопластиков. Эти материалы разработаны молодыми учеными Курчатовского института, и разработка была отмечена премией Правительства Российской Федерации.

Нашлось применение аддитивным технологиям двигателя ПД-14. Этими технологиями изготавливаются завихрители фронтового устройства камеры сгорания.

Надо отметить, что XXI век стал веком бурного развития аддитивных технологий, поскольку они позволяют создавать изделия с бионическим дизайном за счет послойного наращивания. Это невозможно достичь традиционными технологиями. В Курчатовском институте создан замкнутый цикл аддитивного производства, что позволило уже сегодня изготавливать серийные детали для различных отраслей промышленности: это и транспортное машиностроение, и топливно-энергетический комплекс, и медицина.

Эффективность применения аддитивных технологий можно продемонстрировать на одной простой детали – теплообменный аппарат для ракетного двигателя РД-191. Традиционными технологиями он изготавливался шесть месяцев – это длительные технологии пайки. Он весил 70 килограммов и комплектовался из 23 комплектующих. Аддитивные технологии позволили реализовать технологию, в которой фактически за один цикл позволяет создать этот теплообменный аппарат. Он весит 19 килограммов, и время сокращено фактически в 20 раз. Вот какую эффективность дают аддитивные технологии.

Сегодня ежегодно на опытном производстве Курчатовского института изготавливается более 10 тысяч деталей аддитивного производства. Надо сказать, что за научную составляющую отвечает Курчатовский институт: разрабатываются исходные материалы, технологии синтеза, осуществляется трансфер технологий.

Дальнейшее внедрение и промышленное освоение данных технологий, конечно же, целесообразно производить с участием государственной корпорации «Росатом», которая имеет в этом плане мощный потенциал.

Таким образом Курчатовский институт сформирует все необходимые научно-технические заделы, а государственная корпорация «Росатом» уже обеспечит их ускоренное внедрение в производство.

Переходя к стратегической задаче по освоению Арктики, надо сказать, что и здесь не обойтись без материалов со специальными свойствами, поскольку такие материалы должны работать в арктических условиях. И мы понимаем, что это низкие температуры, это повышенная влажность, много чего.

В Курчатовском институте, созданы хладостойкие стали, которые сегодня позволяют делать корпуса ледоколов. Эти ледоколы преодолевают льды толщиной более четырех метров. Разработаны уплотнительные материалы, лакокрасочные материалы, функциональные материалы, которые не теряют свою эластичность и работают при температурах до минус 60 градусов Цельсия.

В целом созданный научно-технический задел позволяет России сегодня являться единственной державой, которая имеет атомный ледокольный флот. Этот задел открывает возможности и на будущее с точки зрения создания арктических подводных газовозов.

В заключение хотел бы сказать, Владимир Владимирович уже в своем выступлении отметил это, что крайне необходима в Российской Федерации межотраслевая единая цифровая база данных свойств материалов. Безусловно, это позволит существенно сократить сроки создания материалов, поскольку можно будет моделировать на ранних этапах разработки и структуру, и свойства материала. Это, безусловно, позволит унифицировать материалы для различных отраслей промышленности, а также выработать подходы, которые позволят организовать допуск материалов нового поколения для сложных технических систем.

Спасибо за внимание.

В.Путин: Я хочу поблагодарить «Курчатник» за то, что делается. Вы назвали только часть тех работ, которые проводятся в «Курчатнике», но их гораздо больше. Неожиданно совершенно «Курчатник» занялся генетикой – и эффективно работает по этому направлению, насколько мне известно.

Коллега сейчас сказал – думаю, у многих просто проскочила эта информация: он сказал о возможности создания подводных газовозов. Знаете, когда мне Михаил Валентинович [Ковальчук] пару лет назад упоминал об этом, я сказал: ну ладно, не болтай, на подводных лодках газ будем возить, что ли? Ничего подобного! «Газпром» и «НОВАТЭК» считают, что это вполне возможно и рентабельно будет. Будет эффективно и безопасно. Всё-таки сжиженный газ, представляете, такие огромные резервуары со сжиженным газом, они, в общем-то, достаточно опасны. Не дай бог, что случится, взрыв-то какой. А под водой – нет, под водой всё по-другому. И оказывается, рентабельно. Удивительно. Но это будущее, конечно, и вполне реализуемое.

Так что скорость принятия решений и скорость изготовления необходимого оборудования тоже резко увеличиваются с использованием современных технологий, в том числе аддитивных технологий, использования искусственного интеллекта. Впечатляет, безусловно.

А Арктика – мы безусловные лидеры там. Многие страны сейчас хотят вместе с нами сотрудничать по поводу производства атомного ледокольного флота, но это, конечно, невозможно без современных материалов.

Двигателестроение. Здесь, безусловно, нам есть над чем работать. Много ещё нужно сделать. По некоторым направлениям наши зарубежные коллеги нас, безусловно, извините за моветон, обскакали, но ничего, зато вызов хороший очень.

Я ни в коем случае не хочу что-то лишнее сказать, но тем не менее, наверное, не ошибусь, если Вас поправлю. Вы сказали о том, что температура в современном двигателе для МС-21 достигает свыше 1700 градусов. Это двигатель ПД-14 как раз для самолёта МС-21, а для широкофюзеляжного самолёта это уже двигатель ПД-35, и там температура уже свыше 1900 градусов. И всё получается.

Я бы хотел и Вас поблагодарить, и тех, кто работает над самим производством, мы знаем, кто это делает, и пожелать успехов. Все основные этапы работы уже завершены, но нужно помочь коллегам и поддержать их.

В.Антипов: Спасибо, Владимир Владимирович.

В.Путин: Вам спасибо большое.

М.Ковальчук: Владимир Владимирович, я воспользуюсь своим правом [ведущего]. На что хотел обратить внимание.

Во-первых, я хотел сказать, когда речь шла об аддитивных технологиях, – роль «Росатома», Алексей Евгеньевич [Лихачёв] сидит рядом [в зале,] и Академии [наук], здесь Геннадий Яковлевич [Красников]. Я сразу отреагирую на то, что Вы сказали. Мы втроем по поручению Администрации [Президента] активно работаем над проектами велиховского конкурса, выбирая правильные темы.

Но я вот о чём хотел сказать. Вообще аддитивные технологии в нашей стране возникли в институте в Шатуре, который назывался, по-моему, Институт проблем лазерных и информационных технологий, как-то так. Его директором был академик Панченко, он был создан по инициативе Анатолия Петровича Александрова. Так вот, там были впервые, можно сказать, в мире созданы стереолитографы, и, Вы знаете, на них изготавливали пластиковые копии. Например, когда была идентификация останков семьи Романовых, тогда впервые были созданы вот эти части.

И в этом смысле там уникальнаябаза осталась. Мы обсуждали вместе с Геннадием Яковлевичем и Алексеем Евгеньевичем, если бы Вы поддержали, «Росатом» выпускает машины для этих аддитивных технологий, разрабатывает – и довольно успешно. Если было бы возможным, поскольку есть колоссальные мощности в Шатуре, сделать межведомственный центр аддитивных технологий, в котором мы бы объединили усилия Курчатовского института, «Росатома» и Академии наук, мы бы и традиции оставили, и весь потенциал, который там остался. Мне кажется, это очень возможно.

В.Путин: Мне тоже так кажется, но нам нужно спросить Алексея [Лихачёва], потому что я знаю, что между Курчатовским институтом и «Росатомом» есть определённая конкуренция: то ли вы хотите к ним забраться, то ли он хочет к вам забраться. Я, честно говоря, поддерживаю любые действия, связанные с объединением усилий. (Обращаясь к А.Лихачёву.) Поэтому прошу Вас тоже, Алексей, поработать.

М.Ковальчук: Можно точку тогда поставить? Вы дали поручение.

В.Путин: Пожалуйста.

М.Ковальчук: Мы с Алексеем Евгеньевичем и Геннадием Яковлевичем под телевизор три дня назад подписали соглашение и создали по Вашему прямому поручению Совет по стратегическому развитию «Росатома» и Курчатовского института. То есть у нас никаких противоречий нет. Я публично… Я думаю, Алексей Евгеньевич может это подтвердить. Только единение.

В.Путин: Что создали? Совет?

М.Ковальчук: Совет по стратегическому развитию.

В.Путин: Совет да любовь. (Смех.)

М.Ковальчук: Я хочу предоставить слово Александру Игоревичу Чернову, руководителю научной группы Российского квантового центра. Перед тем как он будет рассказывать о графене, буквально очень кратко скажу одну вещь.

У нас в таблице Менделеева есть огромное количество элементов, но есть всего четыре элемента, которые очень сильно выделяются, – это кислород, водород, азот и углерод. Они выделяются по целому ряду соображений.

Первое. Если мы возьмём биологическую субстанцию, то нет биологической субстанции, где бы не было этих четырёх элементов. Неорганика, металлы – более простые, мы – более сложные, но у нас обязательно есть водород, кислород, углерод и азот.

В.Путин: И деньги нужны ещё.

М.Ковальчук: Деньги – это уже следующий этап. Надо сначала, чтобы были эти элементы.

Но теперь что важно? Эти элементы уникальны, потому что, смотрите, водород и кислород – это, с одной стороны, вода, вообще необъяснимая вещь, а с другой стороны – гремучий газ.

Дальше. Кислород – это окислитель. Всё горение происходит благодаря ему, и наше с вами старение – это тоже процесс окисления. Кислород играет в свободных радикалах главную роль.

Теперь азот – это энергонасыщенный материал. Это удобрения и взрывчатка, любая взрывчатка. А если его ещё сжать, например, на алмазных наковальнях, то запас энергии вообще к атомной приближается. Это азот.

А углерод – вообще уникальный материал. С одной стороны, это алмаз – самый твёрдый материал, а с другой стороны, это графит, высокотемпературное дело. А с третьей стороны, это фуллерен, сложнейшая вещь, и графен. Это такая сеточка, однослойный атом, за которую наши соотечественники получили Нобелевскую премию.

В.Путин: Толщиной в один слой. Но мы же дальше пошли и на этот слой ещё что-то накладываем. Вы нам сейчас про это расскажете, да?

А.Чернов: Да, всё верно.

М.Ковальчук: Александр Игоревич, пожалуйста.

А.Чернов: Глубокоуважаемый Владимир Владимирович! Глубокоуважаемые коллеги!

Представьте, что ваш смартфон может анализировать дыхание и мгновенно определять первые признаки болезни. Либо что у вас на одежде есть сенсор, который сообщит вам о загрязнении окружающей среды, когда вы на прогулке. Это звучит немного фантастично, но на самом деле эти технологии уже развиваются, и ключ к ним – это двумерные материалы.

Наша лаборатория в Российском квантовом центре МФТИ занимается созданием устройств на основе двумерных материалов, таких как графен, который уже представили. Это кристалл углерода толщиной в один атом. И действительно, за новаторские эксперименты с этим материалом в 2010 году Андрею Гейму и Константину Новосёлову вручили Нобелевскую премию.

Встаёт вопрос: что же с тех пор нового произошло? Сегодня мы работаем не только с графеном, мы используем и другие, большое количество других двумерных материалов тоже толщиной в один или несколько атомов. Мы можем складывать их друг с другом, поворачивать на различные углы, то есть создавать новые материалы, буквально как конструктор. Эти новые материалы обладают новыми свойствами, что самое важное, можно подстраивать под определённые задачи.

В нашей лаборатории мы занимаемся фундаментальными исследованиями, то есть исследуем физику процессов, какие-то новые эффекты, и эта работа уже принесла свои плоды. Сегодня на выставке Вам должны показать на стенде «Газпромбанка» материалы, сенсоры из этих материалов и рассказать про возможности применения. Например, их можно использовать для приборов ночного видения. Основное преимущество использования двумерных материалов – это в 15 раз больше чувствительность, что значит, что в темноте вы можете задетектировать объект на значительно большем расстоянии.

Помимо этого технологии на основе двумерных материалов можно использовать и в медицинских технологиях. Создаются биосенсоры на основе двумерных материалов для детектирования биомаркеров заболеваний как в крови, так и в дыхании.

Благодаря тому, что они малого размера и гибкие, их можно встроить в носимую электронику либо в одежду и непрерывно мониторить, например, дыхание человека. Уже существуют высокочувствительные сенсоры на графене, и они детектируют на ранних стадиях такие заболевания, как рак лёгких и туберкулёз, анализируют дыхание человека.

Наш пример показывает, что изучение новых материалов и эффектов, которые в них происходят, позволяет создавать что-то принципиально новое, то есть не повторять старые технологии, не как-то их модернизировать, а получать устройства, которые значительно превосходят по своим характеристикам существующие аналоги.

Мне кажется, что принципиально важно поддерживать именно фундаментальную науку, которая даёт миру эти открытия, которые уже затем позволяют создавать устройства – и, как принято говорить, они позволяют, благодаря своим уникальным характеристикам, обогнать на повороте, добиться лидирующих позиций и как результат достичь отечественных высокотехнологичных продуктов.

Я бы хотел отметить два момента. Во-первых, хотелось бы, чтобы с запросом на такие материалы с какими-то характеристиками приходили индустриальные партнёры. То есть они, например, говорили бы нам, какие нужны параметры, какие материалы им интересны. Мне кажется, в таком случае быстрее получатся устройства, которые можно внедрить. Я знаю, что в этом направлении уже ведётся определённая работа.

Я бы ещё все-таки хотел осветить, как я это вижу, как можно было бы решить эту задачу. Её можно было бы решить созданием некой цифровой платформы, я бы даже сказал, маркетплейса, на котором встречались бы научные коллективы и индустриальные заказчики и пытались найти общий язык. Я знаю, что непосредственно такие работы уже ведутся, и хочется надеяться, чтобы их поддержали и дальше.

Второй момент, который хотелось бы отразить, – это то, что переход от одного уникального устройства к серийному производству, безусловно, требует отладки каких-то технологических процессов. Обычно это происходит в «чистой зоне» университета либо в центре коллективного пользования. В МФТИ у нас есть доступ к «чистой зоне», там мы можем собрать устройство, потом его протестировать, например, опубликовать статью, и студенты, аспиранты будут очень рады, поскольку они легко могут защитить диплом и диссертацию.

Однако, если вы хотите перейти от одного устройства, которое обладает уникальными свойствами, которое было создано в лаборатории и которое сделал какой-то очень талантливый молодой исследователь, например, к десяти с одинаковыми параметрами, это требует наладки этого технологического процесса.

Почему я так говорю? Потому что, например, в Российском квантовом центре и в МФТИ наши коллеги успешно проходят этот путь. Но в масштабах страны, мне кажется, эту задачу можно было бы решить, если бы создавались некие площадки, платформы, где можно было бы отработать эти технологические процессы, например, в коллаборации между вузами либо коллаборации между вузом и индустриальным партнёром. Такие центры позволяли бы делать трансфер технологий и делали бы проще достижение Ваших майских указов в сфере технологического лидерства.

Спасибо.

В.Путин: Я сейчас не буду вдаваться в сферу сенсоров – это чрезвычайно важное направление с широким спектром применения. Слава богу, у нас это направление развивается, в том числе с вашей помощью.

Что касается создания цифровых платформ, где могли бы взаимодействовать и обмениваться информацией, видеть запросы на индустриальных партнёров и возможности наших научных школ и производителей, – это очень важно. Если этого не хватает, то это, конечно, надо сделать. Я сейчас обращаюсь к своим коллегам из Правительства, из Академии наук: надо объединить усилия. Это не сложно и точно должно быть сделано. Прошу на это обратить внимание.

По поводу загрязнения окружающей среды. Вы сказали, что [можно] иметь сенсор, который во время прогулки нам говорил бы о том, какова окружающая среда вокруг и так далее. Вы знаете, это очень важно, особенно если всё благополучно. Но у нас иногда… Самый простой прибор – это нос. Когда люди выходят недалеко от свалок, здесь не нужно никаких сенсоров: такой запах идёт от этих свалок, что и так всё ясно.

Тем не менее сфера применения того, чем вы занимаетесь, конечно, очень большая. Когда Вы сейчас сказали, что можно на ранней стадии диагностировать просто по анализу дыхания человека, допустим, какие-то онкологические заболевания лёгких или ещё что-то – конечно, это революция, это просто революция. Всё сделаем, чтобы вам помочь.

А.Чернов: Большое спасибо.

В.Путин: Вам спасибо большое.

М.Ковальчук: Владимир Владимирович, сенсоры как минимум нужны на то, что не пахнет, что носом не определить.

Вы знаете, я хотел бы сказать только одно слово по этому поводу, напомнить. Когда говорят о платформе – это очень важная вещь, но у нас академическая модель науки, не вузовская. Я хочу напомнить, что Физико-технический институт изначально, когда он создавался, был задуман очень просто: каждый факультет, каждая часть имели базовую организацию в виде крупного научного центра. В этом и была сила физтеховской школы.

Мне кажется, что сегодня, занимаясь платформами, что крайне важно, современно, – и цифрой, и искусственным интеллектом, надо не забыть, восстановить и поддержать эту систему. Потому что самый простой путь внедрения результатов фундаментальных наук – это контакт с реальным институтом, который создает то, что используется в промышленности. Этот наш крайне важный и востребованный советский опыт, почему Физтех и ценится так во всем мире. Мне кажется, что надо это поддержать всячески, и это будет правильно.

Спасибо большое.

Следующее слово я предоставлю Надежде Васильевне Потехиной, начальнику лаборатории материаловедения НИИ НПО «Луч» «Росатома».

Я хочу сказать, что мы говорим о материалах, и все ядерные технологии, любые, о чем бы мы сейчас ни говорили, они упираются в создание материалов. Мы создали материалы, поэтому реализовали атомный проект, и наш дальнейший успех в ядерных технологиях связан с материалами.

Пожалуйста.

Н.Потехина: Благодарю, Михаил Валентинович, за переданное слово.

Сегодня уже отмечалось, что современное материаловедение действительно призвано воплотить самые смелые и даже фантастичные идеи ученых и инженеров. Атомная отрасль, 80-летие которой мы празднуем в этом году, всегда была колыбелью материалов-рекордсменов, и эта колыбель с самого начала находилась в руках крупных ученых-материаловедов. Сейчас эти знания бережно хранят Курчатовский институт и предприятия «Росатома».

Благодаря накопленному опыту те задачи, которые решаются на предприятиях «Росатома», не ограничиваются только лишь созданием новейших материалов для атомной отрасли. Круг задач чрезвычайно широк. И мне бы хотелось, чтобы сейчас каждый из вас ответил себе на очень простой вопрос: давно ли вы смотрели на звездное небо? И не просто смотрели, а задумывались над тем, насколько высоким должен быть уровень технологий, чтобы обеспечить долгий полет до Луны или до Марса, а желательно и туда, и туда – и, конечно, вернуться домой? Насколько выносливыми должны быть функциональные материалы, которые работают в очень серьезных условиях как по температуре, так и по механическим нагрузкам и еще должны обеспечивать работоспособность довольно серьезных установок?

Наш коллектив занимается именно такими материалами. Это тугоплавкие металлы и их сплавы. Эти материалы можно сравнить со спортсменами-экстремалами, они надежные в особых условиях эксплуатации: это температура выше 1300 градусов Цельсия, серьезные механические нагрузки и радиационное воздействие. Наши материалы являются сердцем новейших видов уникальныхвысокотемпературных ядерных энергодвигательных установок.

Мы считаем своим достижением разработку технологий и оборудования для создания монокристаллических заготовок сложной формы. Это обеспечило надежность их свойств при недостижимых ранее температурах и нагрузках. Именно комплекс механических свойств и радиационная стойкость выгодно отличают наши материалы.

Надо сказать, что мы, конечно, не останавливаемся на достигнутом. Мы видим успехи наших китайских коллег в области тугоплавких сплавов. Эти работы нас, безусловно, подстегивают, ведь ученые – это тоже в некотором роде спортсмены, и нам важно сохранить свое лидерство.

Надо сказать, что уже сейчас развитие наших работ позволило создать материал для использования в перспективных двигательных установках для высокоскоростных полетов в воздушной среде. Для тугоплавких металлов ранее это было недостижимо, и мы активно работаем над увеличением ресурса таких материалов.

Конечно, научное значение наших работ не заключается только в создании определенного состава сплава, ведь форма изделия также бывает сложна. И здесь мы, как и коллеги, применяем современные аддитивные технологии и цифровые методы. Может быть, к сожалению, – а на наш взгляд, кажется, что к счастью, – для тугоплавких сплавов невозможно использовать уже существующие принтеры. Именно поэтому нами были спроектированы специальные аддитивные установки, которые позволяют качественно работать с такими материалами.

Конечно, те разработки, о которых я сейчас говорила, имеют малый объем производства, но ведь перспективы применения тугоплавких сплавов не ужимаются только лишь в очень узкую, специальную область в космосе – конечно, нет.

Мы надеемся, что будущие поколения молодых специалистов уже будут трудиться над разработкой миниатюризированных энергетических установок. Возможно, эти работы будут в тесном сотрудничестве с Российским научным фондом, с коллегами из Курчатовского института и из профильных вузов.

Даже сейчас уже большая часть таких амбициозных работ находится в руках молодых специалистов, молодых инженеров. Сегодня я рада представлять такой коллектив.

О чем может мечтать молодой коллектив с такими еще, в общем-то, юными душами? Конечно, о том, чтобы то, во что они вкладывают свои знания, время, нервы и иногда даже здоровье, получалось. Чтобы наши тугоплавкие сплавы покорили космос, выполнили там свое назначение и обязательно нашли свое применение в обыденной, земной жизни. А это невозможно без развития российской сырьевой базы тугоплавких [сплавов], без активного внимания и трепетного отношения к производству и промышленности.

Мы в свою очередь уверены, что уникальные российские разработки с нашими тугоплавкими сплавами обязательно найдут достойный отклик в мировом научном сообществе.

Благодарю.

В.Путин: Правильно я понимаю, что вам как раз и нужны вот эти редкоземельные металлы, да?

Н.Потехина: Да, все верно.

В.Путин: Что предлагаете? Что будем делать?

Н.Потехина: Развивать наши месторождения, вспоминать о них.

В.Путин: А Вы изучали эти месторождения? Хотя бы интересовались, где, что, как можно добывать? Кроме Якутии. В Якутии все знают, наверное, что есть. А кроме Якутии?

Н.Потехина: Я расскажу один секрет. Я геолог, я с геологического факультета МГУ имени М.В.Ломоносова, поэтому да, изучали, конечно. Мы очень надеемся, что все-таки молибдено-вольфрамовое Тырныаузское месторождение «воспрянет духом». Наша кафедра в свое время там очень много работала.

В.Путин: Ладно, хорошо. Я тоже это и имею в виду.

А что все-таки с полетами на Марс-то? Можно долететь туда живой клетке и вернуться назад? Только по-честному.

Н.Потехина: Надо же узнать, что там.

В.Путин: Где? На Марсе? Так на Марс аппараты летают, летали уже не один раз. Клетка может долететь туда живая и вернуться живой?

Н.Потехина: Мы надеемся, что сможет, а уж долго ли она там протянет – это другой вопрос.

В.Путин: Вот как быть с учеными? (Обращаясь к М.Ковальчуку.) Тяжело Вам приходится, Михаил Валентинович.

Просто мне некоторые коллеги говорят, что это невозможно. Когда-то Королев думал об этом, говорил, что нужно в водяной оболочке лететь, тогда клетка долетает туда и обратно. Но это невозможно в силу того, что аппарат получается такой огромный, что его ни запустить, ни транспортировать туда даже с помощью разрабатываемых нами ядерных двигателей для космоса. Большой аппарат получается. А других материалов вроде как и нет, которые защищали бы биологический материал, живую клетку. Нет?

Н.Потехина: Это, возможно, наши планы на будущее.

В.Путин: Хорошо. Нужно выделить финансирование, так я понимаю? (Смех.)

Вам спасибо большое. Конечно, все, что касается Вашего направления работы, тугоплавкие сплавы – это чрезвычайно важные вещи, мы это прекрасно понимаем, в Правительстве коллеги понимают. Будем делать все, чтобы помочь вам, поддержать.

М.Ковальчук: Вы знаете, космические двигатели, надо сказать, мы всегда были в этом смысле впереди планеты всей. У нас все спутники, станции в космос летали с ядерными установками на борту. И сегодня вместе с «Росатомом» и с Академией мы развиваем двигатели, безэлектродные плазменные ракетные двигатели. Они совершенно другого типа, и в этом смысле они должны обеспечить функции буксира, который будет лететь к Луне или Марсу.

Мы как-то с Вами говорили, что летаем в космос сегодня, как Мюнхгаузен на ядре. У нас двигатель РД дал несколько сотен секунд ускорения – и по баллистической траектории полетели. Посчитали неправильно – промазали, на Луну не попали.

А нам нужен другой двигатель, который может барражировать, то есть мы можем ускориться, замедлиться, причалить к астероиду. Прототипы этих двигателей у нас есть, двигаются, много десятилетий мы этим занимаемся. Сейчас, я думаю, вместе с Академией и с «Росатомом» мы имеем шансы это сделать и энергетику на Луне поставить. В этом смысле тогда у нас будет, на чем причалить, и энергетику на Луне разворачивать. Есть специальные варианты станций совершенно нового принципа. Это очень важная вещь, и материалы, о которых говорили.

Я возвращаюсь, поскольку Вы об этом сказали. Хочу еще раз, Алексей Евгеньевич [Лихачёв], отчитаться о выполнении поручения, чтобы ни у кого в зале не было сомнений, что все вопросы решены. Я просто хочу напомнить, что полтора десятилетия назад, когда реформировался «Росатом», Владимир Владимирович предложил тогда Сергею Владиленовичу Кириенко и мне провести реорганизацию. Мы были одним целым в Средмаше в свое время.

Поскольку формировалась коммерческая современная высокотехнологичная компания, то было решено науку оттуда в виде Курчатовского института выделить с целым рядом институтов и создать первую национальную лабораторию «Курчатовский институт». А дальше, что было очень важно, сложно после того периода реорганизации, мы сегодня снова объединились в качестве новой, исключительно эффективной современной формы. Это и есть залог успеха. Как раньше атомно-космический проект был, потому что была головная организация, научный руководитель, и это был тесный контакт. Сегодня мы практически восстановили – и Вы это активно поддержали – эту систему. Я думаю, сегодня это залог нашего успеха.

У нас последний выступающий, Валентин Павлович Анаников, руководитель лаборатории Института органической химии имени Н.Д.Зелинского Академии наук.

Я попрошу Вас рассказать про химию. Владимир Владимирович начал с химии, Вы сейчас на ней и закончите.

Пожалуйста.

В.Анаников: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги и гости!

Сейчас важное влияние на развитие химии оказывает приложение искусственного интеллекта и цифрового моделирования. Вокруг искусственного интеллекта много шумихи, возможно, много даже завышенных ожиданий. Кто не слышал про искусственный интеллект? Все уже слышали по многу раз, но очень важно в этой шумихе не пропустить ответственный поворотный момент, который именно сейчас в этой области назревает.

Сейчас для искусственного интеллекта наступает так называемая «эпоха для». Искусственный интеллект перестает быть самоцелью, он становится инструментом для развития практических задач – искусственныйинтеллект для химической промышленности, искусственный интеллект для медицины, искусственный интеллект для решения вопросов экологии. Мы вплотную подходим к новому технологическому этапу, когда применение цифровых алгоритмов является ускорителем для инновационного развития.

Должен сказать, что этот этап, новый этап научных исследований в нашей стране пришел на подготовленную почву. Созданный по Вашей инициативе Российский научный фонд активно способствовал росту научных компетенций. Очень приятно видеть из Вашего доклада, что программы фонда постоянно развиваются. Поддержка фонда со стороны Фонда поддержки молодых ученых имела очень важную роль для наращивания кадрового потенциала.

Обращаясь к студентам и школьникам, которые тоже, наверное, посмотрят эту передачу, я хочу им сказать, что вы можете смело идти в науку. Для вас со стороны государства есть адекватная поддержка научного трека со стороны фонда и других программ.

Очень много вопросов звучит по поводу образования, особенно в разрезе такой высокоинтеллектуальной сферы. Очень удачный пример, о котором хочется сказать, – это развитие фундаментальных алгоритмов искусственного интеллекта в университете «Иннополис» и их практическая реализация в лабораториях Казанского научного центра Российской академии наук. Что очень важно – это подкрепляется школьной программой «ФизМатХим» при поддержке руководства Республики Татарстан. Это может стать очень интересным пилотным проектом для кадров в этой области.

Что касается химической промышленности, безусловно, это важнейшая для человечества сфера. Хотелось бы, чтобы вклад химической промышленности в экономику нашей страны возрастал год от года, в том числе обратить внимание на новые области, которые сейчас зарождаются, которые будут составлять основу химических технологий в ближайшем будущем.

Если говорить о проектах в области цифровой химии, такой проект «Цифровая химия» реализуется при поддержке Минобрнауки, там крупные гранты. Он реализуется в Институте органической химии имени Н.Д.Зелинского Российской академии наук, направлен на внедрение цифровых алгоритмов в химию и создание новых химических технологий. Был разработан самый активный в мире гетерогенный катализатор для реакций кросс-сочетания. Эти реакции востребованы в синтезе лекарственных препаратов, в получении материалов для энергетики и новых интеллектуальных материалов. Этот рекорд уже два года держится.

Впервые разработана нейронная сеть, которая по фотографии вещества определяет его химическую формулу. Это востребовано в системах контроля качества химической промышленности.

Когда я был школьником, мне вспоминается, я очень любил рассматривать порошки под микроскопом, пытался углядеть в них химическую структуру.

В.Путин: Какие порошки?

В.Анаников: Соль, соду, медный купорос. Пытался углядеть в них химическую структуру, что, конечно же, невозможно.

Вообще, в наше время эта невозможность с помощью нейросетей становится возможной. Если можно было бы вернуться назад, в прошлое, и снова выбрать свой жизненный путь, я бы снова выбрал научные исследования. Именно сегодня столько много интересного в этой области у нас открывается.

Что касается искусственного интеллекта, то у нашей страны достаточно сильные позиции. Коллеги из «Росатома», коллеги из Курчатовского института активно развивают эти направления. Компания «Сбер» на уровне языковых моделей поддерживает развитие искусственного интеллекта, в том числе для химических приложений.

Это что касается каких-то наших достижений, положительных моментов.

Теперь проблема, о которой я хотел бы поговорить. Ключевая проблема, камень преткновения для многих химических проектов – это масштабирование химического синтеза. Наши научные проекты с большой эффективностью дают уникальные материалы с очень полезными практическими свойствами, но в количестве граммов. Нам надо научиться быстро переходить от граммов к тоннам.

Именно технологии масштабирования – камень преткновения для многих проектов. У нас не так много целенаправленных исследований по разработке технологий масштабирования, особенно по созданию универсальных технологий масштабирования, которые потом можно было бы применять для большого количества химических процессов. Это отчетливо видно для малотоннажной и микротоннажной химии. Это область, где синтезируются вещества в количествах от нескольких тонн до тысяч тонн, но их нужно очень много. Ассортимент этих веществ очень большой, их несколько сотен, их количество будет все время пополняться, и здесь нужно научиться очень быстро масштабировать химический синтез. Здесь нейронные сети и приложения искусственного интеллекта могут сыграть решающую роль.

Искусственный интеллект – это объединяющая технология. С помощью искусственного интеллекта можно моделировать материал, катализатор для его синтеза. Что очень важно, можно создать цифровую копию реактора, где этот химический синтез можно осуществить. Для микротоннажной химии этот реактор небольшой, его можно полностью напечатать в камере 3D-принтера. Это революционная возможность. Традиционная сборка реакторов из множества компонентов – их надо заказывать, распределять эти заказы, потом еще собирать все вместе. Здесь цифровая копия сразу превращается в химический реактор. Это очень важная роль искусственного интеллекта, он может ускорить внедрение результатов научных исследований на практике, причем для этого у нас есть сейчас все возможности.

Со своей стороны обращаюсь с предложением обратить на это внимание, возможно, создать программу целенаправленной поддержки внедрения цифровых инструментов для решения задач, которые стоят в химии и для масштабирования химических реакций.

В заключение хочется сказать несколько слов. Наверное, некоторые идеи и некоторые проекты, которые вытекают из искусственного интеллекта, кажутся фантастичными, но то, что было фантастикой вчера, является реальностью сегодня. Понятно, что сейчас нам нужно догонять, наверстывать и замещать различные технологии, в химии по крайней мере. Но самый лучший способ догнать – это сыграть на опережение. Если мы вовремя прагматичным образом все самое ценное, что дает искусственный интеллект, внедрим на практике, это ускорит наше технологическое развитие, поможет нам сделать технологический рывок и прочнее свяжет между собой науку и промышленность.

Спасибо за внимание.

В.Путин: Валентин Павлович, скажите, пожалуйста, а что нужно для того, чтобы создать программу цифровых инструментов? Для тиражирования тех технологий, о которых Вы сказали, что нужно сделать? Кто конкретно и что конкретно должен сделать, чтобы она была создана? Потому что вопрос очень важный, чрезвычайно важный. Малотоннажная, микротоннажная химия – это просто то, что надо сейчас.

В.Анаников: Нужно разработать нейронную сеть, которая по химической реакции будет моделировать химический реактор. Такие разработки уже начаты, и успешные примеры есть. Нужно собрать достаточный массив данных по химическим реакциям, по катализаторам и по конструкции реакторов. Потом нейронная сеть позволяет объединить – это сквозная технология, это ее достоинство, она эти данные обрабатывает и предлагает модель реактора по химической реакции, которую надо масштабировать. Причем, что интересно, она предлагает очень оригинальные формы реакторов, не такие, какие приходят в голову человеку. Эти формы достаточно сложные, но на 3D-принтере их можно напечатать. Это уникальная такая, объединяющая технология: от реакции мы переходим к реактору.

В.Путин: Кто должен участвовать в этом процессе создания? Кто вам нужен?

В.Анаников: Химики, химики-технологи и программисты.

В.Путин: Это, видимо, с помощью и при координации Академии наук. У нас нет микрофона?

М.Ковальчук: Есть.

В.Путин: Дайте микрофон, пожалуйста, президенту Академии наук.

Г.Красников: Владимир Владимирович, это передовые направления, которые очень востребованы, и, конечно, мы такие работы ставим сегодня и по госзаданию, и совместно с РНФ для того, чтобы целые цифровые базы данных создать по химии, по катализаторам и потом уже обучить нейронные сети, чтобы это делать. А дальше, как только ты делаешь минимальное, потом нужно, чтобы «Росатом» на большие мощности выходил.

В.Путин: Я хочу понять, как нам запустить этот процесс, как помочь коллегам? Потому что, помогая им, мы помогаем себе. Что нужно сделать? От Правительства что нужно, скажите? Деньги – я понимаю. Тогда скажите, сколько? И кто будет участником этого процесса? Вот реально, конкретно.

Г.Красников: Чтобы ускорить, конечно, нужны ресурсы. Мы с Валерием Николаевичем [Фальковым] еще сейчас работаем для того, чтобы на это направление больше направить рескрсов.

А.Алиханов: Владимир Владимирович, разрешите?

В.Путин: Да.

А.Алиханов: Мы в рамках нацпроекта – с Валерием Николаевичем как раз обсуждали, когда слушали господина Ананикова, и договорились, что в рамках нацпроекта можем включить такое мероприятие. Просто как отдельную себе задачу поставить.

В.Путин: В рамках нацпроекта технологического лидерства?

А.Алиханов: Да. Мы возьмем это как задачу.

В.Путин: Хорошо. Обязательно потом, я Вас прошу, меня проинформируете, что происходит в реальной жизни, что Вы делаете.

Да, пожалуйста.

А.Лихачёв: Владимир Владимирович, хотел доложить, что такой опытный образец есть, и он будет Вам сегодня на выставке продемонстрирован.

В.Путин: Очень хорошо. Спасибо большое. Так что будем двигаться.

В.Анаников: Спасибо.

В.Путин: Вам спасибо. Вы сказали, что если бы удалось все начать сначала, то Вы бы опять выбрали путь научных исследований, – здорово, можно только позавидовать.

Спасибо Вам большое.

М.Ковальчук: Владимир Владимирович, спасибо большое.

Всем спасибо. Заканчиваем.

Вы знаете, я одну реплику в заключение бы бросил вот о чем. Очень часто говорят, что век физики прошел, пришел век биологии. Это ошибка. Дело заключается в том, что у нас недавно…

В.Путин: Академик Тамм ошибся, да? Это он сказал.

М.Ковальчук: Это было очень давно, тогда так казалось, а сейчас совсем не так. Объясню почему.

Вы не так давно проводили президентский Совет по науке и образованию и так далее, и там обсуждалась важность естественно-научного и физико-математического образования. Я хочу сказать, что, понимаете, не век пришел чего-то другого. Физика и математика – это универсальный язык в науке.

У меня был один знакомый, известный теоретик, академик, он уже умер, он всегда говорил: любая область человеческих знаний зоологична. Почему? Потому что она описательна. Вот вы бабочку поймали, померили что-то, посмотрели даже в микроскоп – она описательная. Любая область знаний становится наукой тогда и только тогда, когда в нее приходят физические методы исследования и математический аппарат для описания.

Сначала первый этап развития физического материаловедения – это было металловедение. Это возникает в нескольких случаях. Первое – запрос. В 1930-е годы нужны были новые металлы для самолетов, для подводных лодок, автомобилей, и это был запрос цивилизационный. Наука пошла туда, и возникло физическое материаловедение, черная металлургия объединилась с физикой и математикой. Дальше, пока это двигалось, мы получили сегодняшний мир – машиностроительный, самолетный, авиационный, ракетный. В это время открыли полупроводники, и физика с математикой сменили объект, они пришли в полупроводники. Произошел огромный научный прорыв и по сути. Но в это время, в эти годы (пока развивалось полупроводниковое материаловедение, второй этап), мы начали жить активно, это не было еще при Тамме. Третий этап развития физического материаловедения – это биоорганические материалы. И сегодня мы живем в эпоху биоорганического материаловедения. Но если мы хотим быть успешными, мы должны усиленно готовить естественно-научных образованных людей.

Заканчивая, хочу сказать, мы с Сергеем Семеновичем [Собяниным] уже много лет назад запустили курчатовские классы, в Москве было 39 школ. Сегодня в нескольких десятках субъектов Российской Федерации существуют академические школы, которые созданы Академией наук, и курчатовские классы. Мы сейчас объединяем бренды. Суть в том, что мы готовим людей именно как бы с упором на естественно-научную базу, потому что, если человек не знает химии, физики, математики, он бесполезен в любой области. А если он эти три вещи знает, то он тогда…

Я думаю, что наш проект курчатовских классов, который в Москве был отработан и сегодня тиражируется и в Крыму, и Севастополе, и на Дальнем Востоке, он очень успешен вместе с академическими гимназиями. Думаю, что это очень важная вещь для усиления роли естественно-научного образования, а значит, создания уникальных материалов, сохранения лидерства нашей страны во всех направлениях.

В.Путин: Я закончить нашу дискуссию хотел бы тем, что было только что сказано коллегой слева от меня. Чтобы быть успешными, нужно играть на опережение. Успехов!