"Бизнес крышуется кадыровцами". Рекордная безработица в Чечне
В большинстве рейтингов социально-экономического положения регионов России республики Северного Кавказа традиционно занимают последние места. Особняком среди них стоит Чечня, где среди всех подобных показателей самый неудовлетворительный – безработица. Впрочем, как раз по ней, а точнее по выплатам пособий безработным, Чечня, по данным Росстата, занимает первое место* в России.
Сейчас в Чечне выплаты по безработице получают около 46 тысяч человек. На втором месте находится Московская область, на третьем – Башкирия. Стоит отметить, что рейтинг составлялся не в процентном соотношении к количеству жителей, а по фактическому числу получателей, поэтому в десятке оказались такие тяжеловесы как Москва (30,7 тыс.), Свердловская область (29,76 тыс.), Новосибирская область (24,33 тыс.), Санкт-Петербург (21 тыс.).
Ещё несколько месяцев назад ситуация была хуже – в январе этого года в Чечне пособия получали 73,9 тысячи человек.
– Подписывайтесь на наш телеграм-канал!
По другим рейтингам, оценивающим благосостояние население, Чечня тоже выделяется. В марте этого года республика оказалась на последнем, 81-м месте в России по уровню средних зарплат в провинции. В апреле 2021 года сообщалось, что в Чечне на одного человека приходится 11,8 тысячи рублей сбережений. Тем не менее министр финансов Чечни Султан Тагаев заявлял, что у местных жителей "неплохое благосостояние", просто они не "привыкли хранить деньги в банках".
Где родился, там и пригодился?
"Важно помнить, что существует две методики учёта безработицы, – объясняет политолог Антон Чаблин. – Одна, назовем ее российской, это количество лиц, которые состоят на официальном учёте на бирже труда, причем далеко не все из них даже получают пособие. Скажем, в Чечне на учёте состоит 88 тысяч человек, а пособие получают 46 тысяч человек. Надо понимать, что в этой массе очень много людей, которые на самом деле работают, но формально числятся соискателями работы, в том числе чтобы получать пособия".
По словам эксперта, второй метод учёта более совершенен, он разработан Международной организацией труда (МОТ). Согласно ему, учитывается число людей, не имеющих доходного занятия, занимающихся активным поиском работы и готовых немедленно приступить к ней.
"Естественно, в силу специфики в Чечне такой социологический учёт затруднён, – рассказывает Чаблин. – Так, по данным Росстата, на основе выборочного обследования рабочей силы число безработных якобы составляет в республике почти 119 тысяч человек. Иными словами, якобы почти 30 тысяч человек в Чечне ищут работу не через государственную службу занятости, а пользуясь какими-то личными связями. Естественно, в реальность такой цифры поверить абсолютно невозможно. Совершенно очевидно, что социология по Чечне (даже в сравнении с крайне необъективными показателями статистики) не просто искажена, а рисует некую фантасмагорическую картину. На этом фоне говорить о том, сколько реально людей в Чечне работает, а сколько нет – думаю, не сможет никто".
На время пандемии правительство временно увеличивало пособие по безработице, поэтому больше людей вставали на учёт и попадали в такую статистику, объясняет сложившуюся ситуацию старший научный сотрудник Высшей школы экономики и основатель северокавказской исследовательской группы Евгений Иванов. Также он считает, что предприниматели идут на различные ухищрения, чтобы получить больше дохода.
"Эти данные надо смотреть вместе со статистикой по количеству самозанятых и ИП. Некоторые предприятия переводят своих штатных сотрудников в разряд самозанятых и тем самым снижают налоговую нагрузку. Наконец, в пандемию действительно часть бизнесов закрылась или существенно потеряла в доходах. В Чечне это, как правило, сфера услуг и строительство", – говорит Иванов. В то же время исследователь считает, что безработица в Чечне всё равно есть, но более структурная.
"В Чечне позитивные демографические тенденции сочетаются с экономической базой, которая не способна задействовать все трудовые ресурсы и гарантировать всем высокий уровень оплаты труда. В регионе пока мало передовых промышленных производств и технологических предприятий. Но те последние цифры, о которых мы говорим, – это статистический сдвиг, связанный с пандемией и замедлением темпов роста экономики всей России в последние годы", – подчёркивает эксперт.
Как считает чеченский политолог, председатель "Ассамблеи народов Кавказа" Руслан Кутаев, раньше в республике была востребована работа в частном секторе, особенно в строительстве, однако в последнее время всё изменилось.
"Когда некоторые люди дорвались до власти, они много строили, делали деньги, и для людей, которые занимаются частным строительством, отделкой, была работа. Хотя и тогда работников привозили и из Грузии, и из Дагестана, и из Турции, – рассказывает Кутаев. – Но сейчас Чеченская республика уже не строится, теперь строительство идёт уже в Анталии, в Италии, в Испании, в Ницце".
По словам Кутаева, надзорные органы нередко заставляют предпринимателей якобы создавать рабочие места и делать страховые отчисления, чтобы улучшить показатели, хотя реально сотрудников там нет. А работники, наоборот, должны платить за то, чтобы их взяли на работу в государственные учреждения.
"Для путинской России это настолько характерно, что мне кажется, прайс висит на дверях, какая должность сколько стоит, – утверждает Кутаев. – И в Чеченской республике это возможно, потому что это возможно во всей России. Кадырову только создают имидж свободного независимого руководителя, но на самом деле чеченские власти аккуратно выполняют спущенные из Москвы установки".
По мнению эксперта, исследования об уровне безработицы в Чечне отражают реальную картину, так как рабочих мест действительно нет, причем практически во всех сферах.
"Если бы была работа, чеченцы тотально не сбегали бы в Европу и в Москву не уезжали работать грузчиками, продавцами, охранниками. От хорошей жизни хорошую жизнь не ищут. Здесь нет никакой политики, это здравый образ мышления. Если была бы работа в Грозном, в Ачхой-Мартане, в Шалях, никто бы не ехал в Москву, где надо ещё и квартиру снимать, а откладывать практически ничего не получается", – считает Кутаев.
Ломать – не строить
Экономика в Чечне, кроме государственного сектора, развита несильно, а государственный сектор доступен не всем – в основном только людям из окружения главы Чечни Рамзана Кадырова, уверен исследователь Free Russia Foundation Денис Соколов.
"Работу можно получить там только через связи. И несмотря на то, что на государственной работе зарплаты низкие, даже с этих низких зарплат приходится платить откаты в Фонд имени Ахмата Кадырова. Более того, даже эта история с пособиями по безработице связана с тем, что с этих пособий тоже надо что-то платить. Все решения о деньгах принимаются не задаром", – предполагает Соколов.
По мнению исследователя, говорить о том, что безработицы в Чечне нет, не совсем правильно, т.к. в республике из-за давления режима не может развиваться экономика – "за те деньги, которые остаются людям, работать бессмысленно".
Соколов считает, что даже по рабочим специальностям в Чечне нет особого смысла работать, так как для этого также нет условий.
"Во-первых, должна быть возможность получить квалификацию, чтобы работа была устойчивой и перспективной, во-вторых, она должна хорошо вознаграждаться. А в-третьих, кроме того, что какую-то сумму обещают, её должны заплатить. Я не думаю, что только турецкие и ставропольские бизнесмены жалуются, что в Чечне могут не заплатить за работу", – говорит Соколов.
Исследователь объясняет, что Чечня – это послевоенная республика, экономика которой была полностью разрушена, а нынешний режим не предполагает развития свободной экономики, так как он гораздо жестче, чем, к примеру, в соседних Ингушетии и Дагестане.
"В том же Дагестане сильно развита неформальная экономика. Она, конечно, очень завязана на спрос в России и спрос в республике, и падение доходов населения на нее влияет, но в то же время в Дагестане есть производство мяса, в Дагестане есть производство овощей, фруктов, строительный сектор. В Чечне не может не быть безработицы. Безработица бывает прямая и латентная. Латентная – это когда рабочие места есть, но зарплата на них такая, что ее вроде бы и нет. Что такое 12–13 тысяч зарплаты?" – задает риторический вопрос Соколов.
Как только какое-либо предпринимательство становится заметным, к владельцу бизнеса сразу "приезжают люди с номерами машин КРА", говорит Соколов.
"В Чечне возможен только бизнес, который крышуется кадыровцами, и не просто крышуется, но и осуществляется при их участии, – утверждает исследователь. – В Чечне сегодня построить экономику, построить бизнес без связи с властью невозможно. А если твой бизнес зависит от власти, то это очень нестабильно, потому что всё меняется. Как было с одним туристическим объектом, который сначала строил один человек, потом, когда он его построил, у него его отобрали и передали другим людям. Это не единичные случаи, это система. Был случай, когда дагестанцы предложили ставить автозаправочные станции. Тоже всё закончилось отжимом. Есть, конечно, наивные люди, которые верят, что с ними этого не произойдет. Но в Чечне таких людей все меньше и меньше".
Соколов считает, что в 90-е годы в России бизнесом было заниматься хоть и опасно, но возможно и прибыльно, а в Чечне сейчас отсутствуют любые перспективы развития.
"Криминал в 90-е зарабатывал на бизнесе. Кадыровский режим зарабатывает на бюджете. К 98-му году все "тарифы" на безопасность устаканились. Потому что нельзя забирать 25 процентов, даже 10 процентов от бизнеса, если хочешь, чтобы он приносил доход. А в Чечне у силовиков нет никаких интересов в его развитии, им интересно только то, что можно взять сразу, – рассказывает Соколов. – В Чечне были годы, когда валовый региональный продукт примерно соответствовал бюджету. Если в Дагестане он был примерно 250–300 млрд руб. плюс ещё столько же – "черный" при бюджете в 70 млрд, то в Чечне вся экономика – это бюджет. В Ингушетии – 80 процентов это бюджет. Хоть строительство идёт на эти доходы, а в Чечне – всё на бюджет. И эта пропорция не уменьшается".
***
Глава Чечни Рамзан Кадыров уверяет, что в республике много рабочих мест, однако местные жители "не хотят трудиться". В то же время, по официальным данным, безработица в Чечне за время пандемии выросла в три раза и в сентябре прошлого года составляла 25 процентов. Эта цифра была признана властями и только к концу 2020-го снизилась до 18,5 процентов.
Главные новости Северного Кавказа и Юга России – в одном приложении! Загрузите Кавказ.Реалии на свой смартфон или планшет, чтобы быть в курсе самого важного: мы есть и в Google Play, и в Apple Store.
*Российская официальная статистика учитывает положение в аннексированном Россией Крыму.