Фильмы по сценариям Олега Манджиева ждут своего зрителя

Олег Манджиев – особая фигура в литературе и искусстве Калмыкии. Он смог стать отдельной творческой единицей – член Союза писателей РФ и Союза кинематографистов РФ, лауреат Государственной премии им. О.И. Городовикова, заслуженный деятель искусств Калмыкии. Особость – в негромкой вездесущности творчества Манджиева в культурном пространстве СССР и РФ (по его сценариям поставлены фильмы на Мосфильме, Свердловской и других студиях, в среднеазиатских республиках СССР) и в наследии, которое он оставил Калмыкии. Мы потеряли его совсем недавно, в начале года, и, конечно, еще не вчитались вдумчиво в оставленные тексты, а это, как мне кажется, главное в его наследии. Все впереди для Олега Лиджиевича: фильмы по его сценариям найдут своего преданного зрителя, а сценарии – нового режиссера из среды зарождающегося кино Калмыкии. 

Он умер 27 января в Санкт-Петербурге. Родился в ссылке 12 января 1949 года в Новосибирске. Десятый класс закончил в элистинской школе №1. Городской подросток, не знавший в детстве родного края, жадно впитывал душой мир степного быта, типажи степняков, их философию. Впитал глазом художника, ведь творческий взгляд на мир дается с рождения. Все это вошло в его творчество, в ткань текстов – «Амуланга», «И вечно возвращаться», «Дорога в один дун», в его стихи, в его рассказы. Мне жаль, что не читается и малоизвестен его прекрасный рассказ «Скачки». Процитирую конец этого очень киношного рассказа начинающего писателя:

«Вдруг Дава поднял Аранзала на дыбы и повернул… назад, туда, куда упал Цецен и куда бежал кучкой народ. Наран промчался мимо Давы, и на мгновение их взгляды встретились. Наран не увидел, а как-то догадался, что Дава презрительным прищуром окинул парня.

 …Дава сидел в углу среди незнакомых Нарану людей и тихо беседовал с ними… Когда Наран подошел, Дава поднял голову и молча кивнул ему на свободное место… Наран вглядывался в лицо Давы, но оно было непроницаемым и мрачным. Старик продолжал разговор, словно не замечая присутствия Нарана.

– А что с Цеценом? – спросил он, наконец, Даву.

– С Цеценом? – переспросил старик. – У Цецена стремя сорвалось, кожа лопнула. Ничего, жив Цецен.

– Что ж он стремя не проверил? – спросил Наран, глядя на Даву и все пытаясь уловить хоть малейший оттенок того взгляда на его лице.

– Понадеялся на подпругу, не проверил. Подпруга редко рвется, но, видать, старая была, дедовская, вот и не выдержала.

– Ты же скачку выиграл, – сказал Наран, – столько готовился к ней, зачем Аранзала повернул?

– Старый закон гласит: когда не скачет лучший наездник, победы не существует. Таков закон степи. Если человек упал, то дай ему возможность подняться. Ты еще этих законов не знаешь, потому что в городе живешь. А скачешь хорошо, быть тебе лучшим наездником.

– А ты?

– Я? Бог даст, выиграю в следующий праздник. В этом  году умирать не собираюсь, – произнес Дава, и все одобрительно закивали головами. – Порадуемся празднику и жизни. Поднимем свои пиалы!».

Так заканчивается рассказ «Скачки» с открытым финалом для героя рассказа Нарана, которому по рождению дан сокровенный мудрый мир предков. Но постигнет ли он это, сможет ли он духом возвыситься до философии калмыка-степняка? Или довольствуется упрощенной средой цивилизованного мирового обывателя? Конечно, в подлинном художественном тексте писатель не рассуждает, он просто показывает нам мир степняка живым и полнокровным.

Мы помним триумф фильма «Гадание на бараньей лопатке» по сценарию О. Манджиева, но не знаем горького разочарования от фильма «Амалунга», поставленного по его сценарию «Сакман». Об этом можно прочитать в книге Алексея Иванова «Старое кино».

В 1982 году Олег Манджиев, через десять лет после окончания Литературного института, поступает на сценарное отделение Высших курсов сценаристов и режиссеров при Госкино СССР. Заканчивает курсы с отличием, сценарием фильма «Сакман». На всесоюзном конкурсе сценарий был признан лучшим и был принят к постановке на «Мосфильм». Известный кинодраматург Валерий Фрид писал о «Сакмане»: «…вот сценарий, которому я порадовался от души…»… Работа Манджиева не сразу нашла своего режиссера. Фильм поставил Леонид Ясеницкий, назвав его «Амуланга».

Но сценарист и режиссер по-разному видели замысел фильма. Во время съемок были опущены многие детали национального колорита, не было философского ощущения степного пространства и преображения молодых горожан, вошедших в это духовное измерение предков. Получилась лирическая молодежная картина.

Сам О. Лиджиев в это время в Туркмении работал над сценариями к фильмам «Клятва нашего детства» и «Бешеная». И вдруг Сергей Бондарчук срочной телеграммой вызывает его в Москву на предварительный просмотр картины. Алексей Иванов в книге, вероятно, со слов О. Манджиева, буквально воспроизводит сцену той истории: «После первых минут просмотра Олег Манджиев попросил остановить показ. «Кажется, киномеханик перепутал пленки, – недоуменно сказал он. – Это же другой фильм». «Нет, это тот фильм», – сказал Бондарчук. – Ты обязан был присутствовать на съемках, а теперь расхлебывай». Бондарчук был зол. Сценарий ему нравился, а то, что он увидел, повергло его, как и Манджиева, в полное недоумение. Замысел сценария был настолько искажен, что Олег Манджиев пытался снять свою фамилию с титров. Однако фильм был прекрасно встречен в республике…». Это было в 1988 году.

Прошло 33 года. Сценарий «Сакман» наверняка сохранился, если же нет, повесть Манджиева «Дорога в один дун» – вот о том самом, что отсутствует в фильме «Амуланга». И есть, самое главное, современный кинопроцесс в Калмыкии. Его не было в те годы и времена, когда Олег Манджиев делал первые шаги по неведомой стезе киносценариста.