Овез Нарлиев: «Энергия в кадре всегда имеет решающее значение»
Как вы пришли в кино? Ведь изначально выбрали другой путь.
Я потомственный киношник. Вся моя семья глубоко связана с кино. Мой дед по маминой линии был одним из первых советских режиссеров туркменской киностудии. Мой дядя — лауреат многочисленных премий, отец — известный кинорежиссер и актер, выпускник ВГИКа, мама — киновед, которая тоже училась во ВГИКе. И, казалось, что моя судьба предопределена. Однако в 1998 году, когда я окончил школу и настало время выбирать профессию, сфера деятельности моих родителей переживала тяжелые времена, а люди, работавшие в этой области, остро нуждались в финансовой поддержке. Нам, молодым, хотелось чего-то другого, соблазнов было много: мы видели по телевизору совсем другую жизнь. В итоге я решил поступить на экономический факультет и полтора года учился на экономиста. Но все-таки мое нутро победило, и я поступил на кинорежиссера. Окончил Высшие режиссерские курсы при Госкино, где моим мастером был Михаил Туманишвили — замечательный преподаватель. На курсах также преподавал классик советского кино Булат Мансуров. В то время режиссеры только начинали думать категориями зрительского успеха — кино воспринималось как поэтическое искусство. Меня до сих пор тянет в эту сторону — к авторскому кино, к поэзии, хотя я стараюсь себя сдерживать.
Затем вы ушли в клипмейкерство и рекламу?
На самом деле я пробовал в кинематографе разные профессии. Когда только пришел, начал работать вторым режиссером. Затем попробовал себя в роли исполнительного продюсера. Этот опыт был для меня очень важным и интересным — и до сих пор полезен мне. А потом я познакомился с Резо Гигинеишвили, который стал моим большим другом. Он как раз дал мне возможность вместе с ним снимать клипы, рекламные ролики.
Как этот опыт повлиял на ваше режиссерское видение? Что вы из этого вынесли?
Во-первых, когда ты работаешь с короткими формами, у тебя нет времени что-то долго объяснять зрителю. Тебе нужно, условно, за 30 секунд при всей этой красоте рекламного мира направлять и держать фокус внимания на определенном продукте, человеке и посыле. И, конечно, этот опыт очень полезен. Во-вторых, сроки производства рекламы — от задумки до сдачи мастеров — тоже очень короткие, и это также учит тебя мобилизовать все силы. Например, за две недели нужно сделать какой-нибудь рекламный ролик с множеством локаций, которые могут быть в разных странах, с большим количеством артистов и сложными декорациями. И это не может не быть головной болью режиссера, который должен в этом всем участвовать. Это учит быстрее соображать, это другой темпоритм совершенно. И это тоже идет на пользу режиссеру.
Расскажите поподробнее о совместной работе с Резо Гигинеишвили, что вы у него почерпнули, чему научились?
Прежде всего, это то, что не прочтешь в книгах и учебниках. У Резо я, скорее, не столько научился, сколько заразился одной важной вещью: умением вкладывать энергию в кадр. Неважно, какого жанра произведение, но энергия в кадре всегда имеет решающее значение. Даже если у тебя меланхоличная сцена: отсутствие энергии — тоже та энергия, которую ты в нее вкладываешь, чтобы ты не чувствовал пластиковых образов, чтобы твои герои существовали, чтобы зритель мог к ним подключаться. Именно этому пониманию я и научился у Резо. Он большой мастер, суперэрудированный человек. Для меня в режиссуре до сих пор главным остается не математическая точность, не выверенные кадры, как это делают многие современные кинематографисты, а эта энергия, которую ты отдаешь своему произведению.
У вас в фильмографии есть целый цикл документальных фильмов, посвященный Нюрнбергу и Токийскому процессу («Нюрнберг. Казнь», «Нюрнберг. Банальность зла», «План Розенберга. Нюрнбергские уроки», «Токийский процесс: правосудие с акцентом», «Лаборатория смерти. Апокалипсис по-японски» и не только). Расскажите об этих проектах, почему вас так заинтересовали именно эти темы.
Я познакомился с продюсерами Эльмирой Айнуловой и Марией Журомской, а также с замечательным сценаристом Александром Григорьевичем Звягинцевым, который ранее занимал большую должность — был заместителем генерального прокурора СССР с вытекающим из этого факта историческим багажом. До этого я любил смотреть документальные фильмы, но не рассматривал их как возможное направление для себя. Инициатива создать такой проект пришла именно от продюсеров и автора сценария. И я понял, что хочу разобраться в этих темах для себя и узнать то, чего сам раньше не знал. Я начал изучать архивные материалы, смотреть хронику, и этот процесс настолько меня увлек, что я погрузился на несколько лет в эти темы. И мне хотелось, насколько это возможно, насколько позволяла хроника и были доступны исторические факты, поделиться этим со зрителем. И вся эта большая работа была не зря, потому что у проекта оказались высокие зрительские рейтинги.
А что для вас после работы над таким большим историческим материалом значит документальное кино? Это способ сохранить историю или что-то большее?
В современном мире, наверное, просто хранить историю — хорошо, но мало. Чтобы ее рассказать, все равно нужно завлечь зрителя. История в документальном кино, конечно, первостепенна, но задача режиссера — воплотить ее в такой форме, чтобы она стала интересной для аудитории всех возрастов. Даже исторические факты все равно нужно подавать современным языком, чтобы они оставались доступными и понятными. Для меня документальное кино — это способ донести важную мысль, показать значимые исторические факты, либо рассказать об уникальном человеке или простом человеке в уникальной ситуации.
Готовы ли вы снова работать с документальным кино?
Все зависит от темы. Если тема меня заинтересует, то обязательно.
Вы сняли новеллу «Астрахань» для киноальманаха «Родные люди». Это был ваш первый опыт в короткометражном кино?
Да, это был мой первый подобный опыт. Отчего успех этой картины воспринимается еще вкуснее.
Что для вас было самым сложным и самым вдохновляющим в процессе съемок?
Съемки проходили здорово, хотя и были непростыми. Погода стояла очень жаркая, было много разъездов, паромов и переправ, которые нужно было ждать. Все эти сложности, как ни странно, сплотили нашу небольшую съемочную группу. Нам было комфортно работать вместе, мы были единым целым, и мне не приходилось никого уговаривать, когда нужно было вставать в шесть утра, чтобы успеть снять рассвет, или задерживаться ради заката.
Новелла «Астрахань» как отдельный короткометражный фильм затем участвовала в ряде кинофестивалей и получила Гран-при Всероссийского фестиваля искусства кино и музыки «Кинопозитив», а также приз зрительских симпатий на фестивале короткометражного кино «Кинолес» и фестивале деревенского кино «Печка». Как вы думаете, что особенно зацепило зрителей в этой истории?
Мне кажется, атмосфера добра и сплоченности, которая была на съемочной площадке, передалась фильму. В нашей небольшой группе в Астрахани царило какое-то взаимопонимание и любовь. Мы всячески друг друга поддерживали. Поэтому и картина получилась такая солнечная и добрая. Опять-таки эту энергию, про которую я уже говорил, ее же не обманешь. И можно было бы снимать претенциозные кадры Астрахани, выдумывать сложнопостановочные кадры, а мы честно сделали такую легкую историю со светлым посылом. И постарались показать людей настоящими, хоть и немножко наивными. И вся история была рассказана очень простым языком, и зрители поэтому подключились.
Расскажите о работе в «Студии ВАМ» в качестве креативного продюсера. Какими проектами вы занимаетесь?
Сейчас у нас порядка 25 разных проектов, которые в разработке, включая сериалы, телевизионные шоу, полные метры для разных платформ и телеканалов. К сожалению, я не могу сейчас пока раскрывать их сути. Но это будут абсолютно точно из ряда вон выходящие проекты, потому что вот как-то мы определили нашу политику, что это будут такие флагманские проекты, которые в дальнейшем, я уверен, коллеги будут использовать как референсы к тому или иному жанру.
А вы будете в каких-то проектах выступать в качестве режиссера?
Не исключено.
Какие режиссеры и фильмы оказали на вас наибольшее влияние? Какие из них вам близки? К каким вы возвращаетесь?
Есть огромное количество фильмов, которые я пересматриваю и буду пересматривать не только ради удовольствия, но и потому, что каждый раз чему-то у них учусь. Это «12 разгневанных мужчин», «Собачий полдень», «Последний киносеанс» Богдановича, «Похитители велосипедов», «Рокко и его братья», «Вердикт», «33», «Андрей Рублев», «Первый учитель», «Невестка» и многие еще.
Если говорить о современном зрительском кино на все возраста, то для меня номер один — это Стивен Спилберг. Потому что у него всегда аттракцион сочетается с глубокой, хорошей мыслью, которая понятна любому зрителю, но всегда остается первичной. Будь то «Инопланетянин» или «Первому игроку приготовиться». Именно этот баланс — мысль и зрелищность — делает Спилберга эталоном. Зрители всегда чувствуют, когда человеческие отношения и конфликты персонажей подменяются чисто зрелищным аттракционом.
А из российских режиссеров большое влияние — и творческое, и человеческое — в свое время на меня оказал Дима Дьяченко, у которого я научился скрупулезности, педантичности, здравому смыслу в подготовке и в самой работе. Жора Крыжовников произвел на меня огромное впечатление своей эрудицией, отсюда и уверенностью в том, что он делает. У меня сложилось ощущение, что с самого начала он полностью контролирует свой проект в голове, досконально знает все, что делает, как он это делает и для кого. Это умение держать полный контроль над своей работой — вот этому я научился у Жоры. Но, наверное, самое важное влияние на меня оказал Резо Гигинеишвили, о чем я уже говорил. У него я научился той эмоциональности и энергии, которую вкладываешь в картину. И для того, чтобы вложить это правильно, ты должен заразить всю съемочную группу этой энергией, создать особую атмосферу.
Что для вас означает режиссерский успех, чем он измеряется — сборами, наградами или чем-то другим?
И сборами, и наградами. Лично для меня очень важно все же, чтобы зритель хотел смотреть мои фильмы. Но в то же время если зритель массово не хочет смотреть, а кто-то из авторитетных для меня людей скажет, что это блестящее авторское кино, то для меня это тоже успех.
А есть ли у вас темы, которые вы давно хотите раскрыть в кино, но пока к ним не приступали?
Да, есть. И, может быть, когда-нибудь я к ним приду. Одна из них — это извечная тема отцов и детей. Но есть еще одна история, которая меня давно волнует. Я родился в Туркменистане, но не знаю родного языка. В то время это была другая страна, и никто не предполагал, что нас разделят. И после того, как это случилось, в какой-то момент мне пришлось оттуда уехать, потому что там мы стали чужими. И я приехал в 1998 году в Москву, где я тоже оказался чужим. Это состояние усиливалось не только из-за времени или обстоятельств, но и из-за того, что я сам так себя ощущал. Это страшное чувство — не понимать, где ты, кто ты, и быть как будто ни с кем и нигде, какой-то тлей от тли в этом мире. Мне хотелось бы найти способ рассказать об этом так, чтобы зритель почувствовал и прожил это состояние. Это очень болезненно, но в то же время в этом состоянии понимаешь, что никто за тебя твою жизнь не проживет. Думаю, это интересная и глубокая тема.
Ссылки по теме
«Астрахань» Овеза Нарлиева получила гран-при VII Фестиваля искусства кино и музыки «Кинопозитив»
Короткометражка «Астрахань» получила приз зрительских симпатий на фестивале «Кинолес»
III Международный форум кинопроизводителей пройдет в конце июня в Красноярском крае
Состоялась премьера фильма «Родные люди» с Егором Бероевым, Дмитрием Дюжевым и Камилем Лариным
Дмитрий Дюжев, Егор Бероев и Галина Польских стали «Родными людьми»