Константин Коровин. Разбитые надежды

Господи, ну почему у них с Костей все так нескладно вышло? Взять хоть Шаляпина: годы живет на две семьи, ездит из Москвы от Иолы Игнатьевны в Петербург к Марии Валентиновне, а потом обратно. И ничего! А Коровин не сумел...

«Ну давай, Надюша, садись. Напишу тебя напоследок. Когда еще увидимся теперь?» — Константин Алексеевич, прищурившись, окинул веранду быстрым взглядом, поправил мольберт и взмахнул кистью. Опустившись на подлокотник кресла, Надежда Ивановна положила на колени раскрытую книгу и чуть передвинула вазу на столе.

Энергичные, быстрые мазки градом посыпались на холст, и Надежда Ивановна улыбнулась. Вот ведь характер — скоро шестьдесят, а повадки все те же. Пишет так, что мольберт шатается! Именно таким стремительным, будто лучащимся энергией она и узнала Константина Алексеевича Коровина в 1907 году. Неужели уже почти двенадцать лет прошло?

Что же они тогда отмечали? Премьеру? Или чей-то юбилей? Не вспомнить уже. А вот все, что говорил он ей тогда, помнится до мелочей. Хотя, казалось, с чего бы их помнить, эти банальности: «Какое у вас лицо оригинальное. С удовольствием бы написал. Если позволите, конечно». Она тогда еще подумала: «Интересно, скольким молоденьким актрисам вроде меня он уже говорил то же самое?»

То, что стоящий перед ней мужчина в элегантном фраке — опытный донжуан, было несомненно. Уверенная повадка, обволакивающий, лукавый взгляд медовых глаз, слегка тронутых вокруг кружевом тонких морщинок. Впрочем, Надя Комаровская в анализе этих примет не особо нуждалась: о любвеобильном и жизнелюбивом характере художника Константина Коровина и так была наслышана довольно.

В Художественном театре, при котором Надя училась в артистической школе, Коровин был своим человеком. С тезкой Костей Алексеевым, теперь потрясавшим подмостки под псевдонимом Станиславский, он познакомился еще совсем молодым — в прекрасном особняке на Садовой-Спасской, куда оба захаживали в гости к известному предпринимателю и меценату Савве Мамонтову. Алексеев был Мамонтову родней, Коровин же попал в дом Саввы Ивановича зимой 1884 года в общем-то случайно — вместе с Исааком Левитаном и Василием Поленовым, который вел пейзажный класс в Московском училище живописи, ваяния и зодчества и считал Левитана и Коровина самыми талантливыми своими учениками. В деньгах оба юнца нуждались отчаянно, а Мамонтов как раз затевал новый проект — создавал первый в России частный оперный театр. Дело для молодых художников он нашел тотчас: предложил помочь Поленову и Васнецову с декорациями. Константину досталась «Аида», Исааку — «Жизнь за царя».