В нашей стране быстрыми темпами устанавливается северо-евразийский общественный стандарт, главное в котором состоит не в гражданских свободах а в беспрекословном служении власти. Дмитрий Михайличенко, политический аналитик, доктор философии Россия исторически была пространством ограниченной свободы и сейчас говорить о невозможности китайского варианта тотального подчинения социума власти нет оснований. На протяжении истории России возможности обретения личных свобод связывались с бегством, уходом на окраины из-под ока государево контроля. Это работало почти всегда, хотя и вызвало желание государства навести порядок. В Московии элиты выбрали византийско-ордынскую модель служения Сюзерену, которая не предполагает личную свободу, но сулит власть над подданными и огромные возможности обогащения для верхушки. Альтернативный проект – Новгородская и Псковская республики был гораздо ближе к Западной Европе ментально и социально-экономически. Эти государственные проекты предполагали развитый городской класс и возможность сменить князя (как наемного менеджера). Карательный поход Ивана Грозного на Новгород (1569-1570 гг.) закончился утопленной в крови республиканской вольницей. Автократ мыслил не только о новых территориях и построении централизованного государства, но и испытывал ощущение экзистенциальной невозможности терпеть такое свободомыслие в рамках одного социокультурного пространства. С тех пор Россия оформилась как централизованная цивилизация служения, а не свободы. Это в Скандинавии со средневековых времен считалось престижным работать на себя, а не на господина. Это во Фландрии образовывалось городское сословие, которое смогло противопоставить себя местным феодалам и сформировать договорные отношения со знатью. Всплеск свободолюбия для России дало Просвещение и заграничные походы 1813-1814 гг. Дворяне насмотрелись как живут простые крестьяне в Европе и сформировала декабристское движение, а затем появились и другие формы сопротивления императорскому правлению. Далее были попытки создать земства, но их губернаторы не принимали и мирились с ними очень нехотя. Все это привело к революциям и новому государственному проекту, в котором, впрочем, со свободами были не меньшие сложности. Нынешние же элиты, по инерции, скучают по Европам и Америкам, но для них вполне приемлемой оказывается и Дубай, а также Пекин и Шанхай, в которых, если иметь много денег, можно чувствовать себя превосходно, не думать ни о каких гражданских правах и местном самоуправлении. Китайская модель жесткого структурирования социума, вплоть до формирования представлений, ценностей, норм и желаний с помощью нейтросетей, а также рейтингования подданных и т.д. – вполне себе воспринимается в качестве рабочего проекта управления обществом со стороны нынешней номенклатуры. Альтернативные проекты будет выдвигать релоцировавшийся русскоязычный мир и в нем содержится значительный интеллектуальный потенциал для развития западноевропейских представлений и столь необходимой модернизации. Но пока отчетливо побеждает другой, исторически более распространенный, северо-евразийский стандарт, в котором гражданская свобода минимизирована, а служение и обязанности податного сословия поставлены во главу угла. Оригинал здесь
