«Это был мужественный, дерзкий, талантливый и трудоспособный человек»
4 марта, десять лет назад не стало первого Президента Абхазии Владислава Григорьевича Ардзинба. Это был не только выдающийся государственный деятель, но и учёный с мировым именем, один из самых авторитетных востоковедов на всем постсоветском пространстве. Как сегодня его современники, лично знавшие его, оценивают роль Ардзинбы, как руководителя республики, принявшего бремя власти в очень непростой период, каким он был человеком и какова вообще его роль в становлении и развитии отечественного востоковедения. О Владиславе Григорьевиче вспоминают бывший заместитель министра иностранных дел Республики Абхазия, писатель Зураб Смыр и учёный-этнолог, общественный деятель Давид Дасаниа.
— Зураб, вы лично знали Владислава Григорьевича Ардзинба, работали с ним много лет. Каким он был человеком, какой вклад внёс в отечественную науку и есть ли сейчас лидеры уровня Ардзинбы?
— Прежде всего Владислав Ардзинба был большим патриотом Абхазии, выдающимся политиком с прагматичным взглядом и огромной силой воли в отстаивании национальных интересов абхазского народа, в борьбе за право жить в свободной и независимой стране Абхазия.
К сожалению, востоковедов такого уровня как Ардзинба сегодня среди абхазов нет, хотя есть молодые учёные последователи в изучении культуры хеттов. Профессор Вячеслав Чирикба продолжает традиции в науке ещё заложенные Ардзинба.
После ухода Владислава Ардзинба с политической арены произошёл раскол политических сил, противостояние нарастало, но это было неизбежно, так как только лидер нации всегда был способен сплотить народ, каковым являлся Президент Ардзинба. Политическая культура и демократия в Абхазии имеет древние традиции, народ не терпит пустых обещаний и это выливается в свержении власти. Много ошибок было допущено политическими элитами, но страна развивается, учится, ведь это молодая страна с древним лицом.
— Давид, каким вам запомнился Владислав Григорьевич Ардзинба?
— Да, я был лично знаком с Владиславом Ардзинба, но знал его заочно благодаря отцу задолго до президентства. Возвратившись с Военно-Морского Флота СССР уже членом компартии, мой отец Мкан Хигович Дасаниа поступил в Сухумский государственный педагогический институт. Проучившись ряд лет в вузе и став признанным председателем студенческого совета, он познакомился с Владиславом Ардзинба, который, конечно же, намного лучше учился, чем мой отец. Ардзинба — прирождённый учёный и, насколько мне известно, завершил учёбу в институте на красный диплом. По рассказам отца, как-то мой папа возвращался на электричке из Сухума в Гудауту. Видимо, из-за усталости он ещё до отправления поезда уснул. Вдруг отец просыпается от шума, возникшего по причине спора одного грузина с одним из пассажиров. Грузин с пеной у рта доказывал, что Абхазия — это грузинская земля, что абхазы лет двести назад спустились с гор, и что у них нет ничего своего.
Проснувшись, отец сцепился с этим грузином, да так, что всё могло завершиться большой проблемой для папы. И тут папу от грузина оттаскивает Владислав Григорьевич. Они вместе спускаются на Эшерской остановке и идут в гости к Григорию Константиновичу Ардзинба. В доме у Ардзинба отца приняли с почётом. Хозяева зарезали индюка: откуда было им знать, что отец мой не употреблял мясо домашних птиц. Ночью, как братья, мой отец и Владислав легли на одну кровать головами в противоположные стороны. Владислав глубоко уважал моего отца. Где бы и с кем бы он ни был, завидев моего папу, он покидал круг и шёл ему навстречу. Так что уважение к Владиславу Григорьевичу у меня, сколь себя помню, всегда было в моей крови. Поэтому неудивительно, что, увидев Владислава в первый раз, я смотрел на него как на божество.
Каким был Владислав? О-о, это был мужественный, дерзкий, бесстрашный, яркий, талантливый и трудоспособный человек. Можно сказать, что Владислава всегда было много. Он был слишком ярок и непоседлив. Энергия бурлила в нём через край. Но это никого из друзей не раздражало. Напротив, он был любимцем компаний, так как ряд его качеств импонировали тем, кто его знал. О Владиславе я громогласно услышал и увидел лишь в 1989 году, когда он стал народным депутатом СССР. Это был первый абхазский политик, в котором я нашёл искру родной души. К этому времени я активно участвовал в абхазском национальном движении, но роль патриота и общественного активиста я стал выполнять самостоятельно аж с 1985 года. Несмотря на то, что мне тогда было всего 17 лет.
Мои родители боялись за меня: время было опасное — можно было поплатиться за патриотизм. Но меня ничего не останавливало. Я писал первым секретарям в ЦК КП Грузии, где ставил вопросы о восстановлении грузинизированной абхазской топонимики. Я обращал их внимание на факты грубого нарушения национальной кадровой политики на территории Абхазской АССР. Критиковал учебник по истории Грузии, требовал введения в обучение учебника по истории Абхазии, поднимал другие аналогичные вопросы. Исходя из всего этого, я считал Владислава Ардзинба родным президентом.
— При каких обстоятельствах произошло ваше знакомство?
— Порой мне кажется, что Владислава Ардзинба я знал всю жизнь. И потому я не могу с точностью сказать, где и как произошла наша с ним встреча. Скорее всего, впервые я увидел его воочию где-нибудь в гуще народа. Позднее я неоднократно встречался с ним в ходе каких-либо пресс-конференций и иных официальных встреч. Был я и на встрече Ардзинба с Валерием Мухамедовичем Коковым, президентом Кабардино-Балкарской Республики на госдаче в Новом Афоне. Был я также и на многих иных встречах.
— Есть ли сегодня в Абхазии лидеры уровня Ардзинбы?
— Кого ни спросишь в Абхазии, все они скажут вам, что в государстве нашем сегодня нет лидеров уровня Ардзинбы. Я же считаю, что в Абхазии немало истинных патриотов, которые укрепляют и продвигают страну на международной арене. Они преданы народу так же, как и сам Ардзинба. Но Владиславу повезло оказаться в нужном месте в нужное время. Мы же сегодня живём в Абхазии в обществе со спёртой и ядовитой атмосферой. Здесь никто ничьи труды не замечает. Человека ныне в Абхазии могут заметить и продвинуть лишь тогда, если он находится в нужном клане, является чьим-то отпрыском и не опасен для криминально-мафиозных группировок, доведших государство до ручки. Ардзинба — самый прогрессивный, но в то же время глубоко драматичный политик Абхазии в новейшем периоде истории. Он и сегодня жил бы и был бы здоров, если бы не хаос, творящийся в нашей стране.
— Ардзинба занимался изучением довольно сложной темы. Он исследовал взаимосвязь хеттской культуры и определением связей между абхазо-адыгскими народами и народами Малой Азии…
Владислав Ардзинба — один из самых главных хеттологов на всём постсоветском пространстве. Я понимаю, почему он взялся за эту науку. И подавляющее большинство моего народа понимает, почему Ардзинба выбрал именно хеттологию. Но мало кто знает, в чём разница между хеттами и хаттами (протохеттами). Хетты (самоназвание nesili) — это индоевропейский народ бронзового века, обитавший в Малой Азии, лувийские выходцы из г. Неси. Поэтому их называли часто несито-лувийцами. Хатты или протохетты — это народ, населявший страну Хатти в центральной и юго-восточной части Анатолии, название которых позднее унаследовали покорившие их хетты. Ардзинба, конечно же, мог выбрать себе какую-нибудь менее сложную науку, но трудности никогда не пугали его. Вы только представьте, что молодой учёный должен был написать диссертацию по хеттам, но при этом он ни слова не знал по-хеттски. И, тем более, вся литература по хеттологии к тому времени практически на 99,9% состояла из книг, изданных на иностранных языках. Поэтому ему приходилось много и долго ездить по всей Москве, изучать не только хеттский, но и другие языки, а также выезжать за границу, в Турцию, в страны соцлагеря, в Англию и США.
фото: mkra.org