Война в Абхазии 1992-1993 гг.

ЭТО СОХРАНИЛА ПАМЯТЬ ОЧЕВИДЦА

Война в Абхазии 1992-1993 годов имеет предысторию. Известно, что с 4-го марта 1921 года Абхазия имела статус Абхазской Советской Социалистической Республики и входила в состав Закавказской Федерации наравне с Азербайджаном, Арменией и Грузией. Но уже в 1931 году она была вогнана в Грузию на правах автономии. Абхазия оказалась под постоянным грузинским гнетом, народ ощущал ущемление прав, ущемление национальной самобытности, национального самосознания. Естественно, это вызывало недовольство, возникали гражданские протесты. В ответ Грузия продолжала свою националистическую политику и увеличивала миграцию грузинского населения в Абхазию. Для переселенцев были организованы колхозы, построены сельские дома. Абхазы, как и чем могли помогали новым соседям, делились мебелью, посудой, одеждой и даже скотом. И чем отплатили эти соседи, когда пришла беда? Они взяли оружие и пошли воевать против тех, кого называли соседями и даже братьями.

…14 августа 92-го. Почти полдень. Случайно оказавшись в районе Красного моста в Сухуме, я стал невольным свидетелем происходившего. На Красный мост со стороны бывшего Тбилисского шоссе вползает танк. Вижу, как под мостом появляется группа военных с автоматами, среди них узнаю моего соседа Сергея Дбар. Это он один из первых с горсткой солдат дал отпор агрессору. Далее события развивались так. Танк вполз на мост, развернул башню. Раздается выстрел, и тут же на пригорке, за аптекой номер №3 загорается двухподъездный деревянный двухэтажный дом, в котором жили 4 грузинские семьи. Из под моста раздаются автоматные очереди. А с моста одна за другой вылетают легковые машины и несутся по тогдашнему проспекту Руставели. У водителей и пассажиров лица полные ужаса, раздаются крики: «Война… Война…». Из центра города к мосту подъезжает «Камаз», тянущий за собой огромную бетонную сваю, и, перегородив мост, уезжает.

Так началась война для меня. Стоя за колонной спортзала «Спартак», что перед Красным мостом, я наблюдал эту сюрреалистическую картину. Полное ощущение, что все происходит не здесь, не в родной Абхазии, не в моем Сухуме, а на огромном киноэкране... Было дико осознавать, что у нас, в этом земном раю, стала возможна война. Разум не давал ответа. Грузины пришли убивать, грабить. Госсовет Грузии присылает в Абхазию колонну более чем из 50 танков и другой техники. В столице Абхазии – уличные бои.

А вот и мои первые впечатления о грузинских вояках. К гастроному напротив кинотеатра «Сухум», сегодня это улица Ю.Воронова, подъезжает БТР, корпусом разносит витрину, солдаты заходят внутрь магазина, сгребают с полок и выносят спиртные напитки, колбасы, сыры, тушенку, сгущенку и все, что попадает под руку. Это было поразительно, стало даже стыдно за грузинскую нацию.

Потянулись будни в оккупации. На улицу не выйдешь, мужчин отлавливали и посылали на Гумисту, где их заставляли убирать и хоронить в общих могилах грузинских солдат. Иногда к нам заходили соседи по даче в селе Цебельде сваны Хвича и Гоча Виблиани, воевавшие на Гумисте в составе грузинской армии. (Забегая вперед скажу, что судьба у обоих закончилась трагически. Они хвастались, что стреляли по абхазским танкам из автоматов. Но однажды абхазский танковый снаряд взорвался рядом с Хвичей, ему осколком перебило артерию на шее, и он умер. А вскоре и Гоча получил тяжелое ранение в ногу, его отправили в Тбилиси в госпиталь, оттуда он не вернулся). Так вот братья рассказывали, как грузинские вояки посылали к ручью за водой своих же новобранцев, предварительно установив на тропе растяжку с гранатой, новобранца ранило или он погибал, а его автомат забирали и продавали.

Мой друг, полковник милиции в отставке Владимир Илларионович Плевако и его супруга Анна – сотрудница Ботанического сада, находились на даче в селе Скурче. Как-то поздним вечером к их дому подъехали грузинские военные и стали кричать: «Полковник, выходи!» Володя надел китель, Анна накинула шаль, и оба они вышли к воротам. Тут же раздались автоматные очереди. Аннушка погибла сразу, Володя был ранен в живот. Кто-то из соседей сообщил в город их сыну Эдуарду о трагедии. Сыну с друзьями удалось доставить отца в больницу. А мать похоронили на Михайловке. После войны я помогал Володе благоустроить могилку Анны.

В городе к началу войны было пять детских музыкальных школ, оснащенных разными музыкальными инструментами. Все музшколы были ограблены грузинскими гвардейцами, инструменты вывезены. Во 2-й школе, что на сегодняшней улице Инал-Ипа, завучем была моя супруга Циала Аркадьевна Перевозник-Левинтас. Мы с Циалой сняли со всех инструментов клавиатуру, вывезли и спрятали все в каптерке Абхазского госдрамтеатра, где я тогда был и.о. директора. Так 2-я школа сохранила весь свой музыкальный арсенал.

…Как-то, в начале сентября 92-го я зашел к моему товарищу Алексею Хутовичу Аргун. Вдруг внизу раздались сильные удары по металлу. Мы вышли на балкон и увидели такую картину: в одном из частных гаражей стояла новая «Волга» 31-ой модели. Грузинские гвардейцы взломали гаражную дверь и, увидев такую машину, заспорили, кому она достанется. Спор разгорался, переходил в драку, тогда один из бандитов – здоровый детина, метра под два ростом, расстрелял из автомата остальных троих, сел за руль и уехал, оставив трупы товарищей и распахнутый гараж.

В один из дней самолет Су-24 с красными звездами на крыльях, прилетевший со стороны моря, разбомбил улицу, что рядом с железной дорогой в районе Сухумского музыкального училища. В своем доме погиб отец близкой подруги моей жены, а ее муж едва успел спрятаться за каменный гараж. Отбомбившись, самолет полетел в сторону моря, был сбит и упал в Сухумской бухте. Летчик катапультировался и был подобран катерами грузинской погранохраны. Каково же было удивление и разочарование моих соседей грузин, когда стало известно, что пилотом оказался капитан грузинских ВВС. На перекрашенном самолете он бомбил Сухум, чтобы свалить это на Россию. И подобных примеров за время войны было немало.

Когда отключали электричество, а в Сухуме это было постоянно, мы вечерами смотрели маленький телевизор, подсоединив его к автомобильному аккумулятору. Иногда можно было поймать и Абхазское телевидение, вещавшее из Гудауты. Однажды грузинские СМИ сообщили о смерти главы Верховного Совета Абхазии Владислава Ардзинба. Грузинское население города праздновало это событие, солдаты палили из автоматов в воздух, соседи вытащили на улицу вино... Я включил телевизор, настроил на Гудауту. На экране живой Владислав Григорьевич с улыбкой сообщил, что слухи о его смерти преждевременны. «Рано радуетесь, господа, мы еще повоюем!», – завершил он. Когда наутро рассказал соседям грузинам, что Ардзинба жив, разочарованию их не было предела. Огромной же радостью это было для русских, армян, греков и представителей других народов.

…Свежа в памяти еще одна картина. На площадь перед Домом правительства привезли курсантов Тбилисской школы милиции. Все молодые, в черной форме, в темных очках. Погрузив всех на два больших «Урала» (я насчитал человек 45-50), отправили в Шрому. Как мне позже рассказали об этом абсолютно информированные источники, ситуация складывалась следующим образом: в это самое время в районе мраморного карьера за Шромой появились два БМП с надписью АПСНЫ на бортах – это абхазские воины по лесным дорогам пробрались к грузинским позициям. В район кемпинга в Келасуре, где базировались батареи градов, сообщили о появлении в Шроме БМП и, думая, что это наступление абхазских войск, дали команду накрыть залпом этот участок. В это же самое время в Шрому подъехали «Уралы» с курсантами. Абхазцы же, оставив свои БМП, отошли в горы. А по всей площади ударили грады. Через несколько часов мне позвонила Татьяна Андреевна Рогачева – известный в Абхазии педагог – рассказала, что видела, как мимо ее дома проехали машины с курсантами. И вот сейчас трупы этих ребят провезли на самосвалах мимо ее окон обратно. Погибших курсантов захоронили в общей могиле за Республиканской больницей, вырыв экскаватором яму.

…В последние дни сентября 93-го я, уже раненый, лежал у друга в Агудзере. С 5-го этажа мы наблюдали исход грузинского населения, опасавшегося справедливого возмездия за свое предательское, злобное отношение к абхазскому народу в дни грузинской оккупации. Видели и победное наступление наших войск, гнавших оккупантов с родной земли к границе с Грузией по реке Ингур. В воздухе чувствовалась свобода. И не так болели раны...Это был конец войны!

…Героизм абхазского народа, помощь добровольцев с Северного Кавказа, Юга России, соотечественников из Турции, Сирии, Иордании, других стран победили грузинского агрессора.

Народ Абхазии стал потихоньку восстанавливать мирную жизнь, но Грузия продолжала пакостить всеми средствами – с подачи Шеварднадзе Ельциным была объявлена блокада Абхазии: закрыли морское сообщение, арестовывали турецкие суда, привозившие в Абхазию продукты; на границе с Россией по реке Псоу было жестко ограничено перемещение людей, транспорта и грузов. Даже мандарины не разрешали вывозить, люди от безысходности сваливали их прямо у поста Псоу и все это превращалось в мандариновую жижу, хотя в России была большая потребность в цитрусовых к Новому году.

Как написал мой друг-поэт: « блокадой душу обложили, а что хотели, не пойму...».

Большой интерес представляет книга журналиста Екатерины Бебия «Дорогами героев», в которой есть статья о Юрии Николаевиче Воронове и его супруге Светлане Владимировне. Там же Катя Бебия поместила стихотворение Светы Вороновой, которое я хочу привести здесь, поскольку это квинтэссенция впечатлений военных лет, каждое слово трогает душу своей краткостью и емкостью.

Сухуми. Лето. Утро. Море.

Война. Внезапность. Ужас. Горе.

Стрельба. Гвардейцы. Танки. Страх.

Безумство. Бегство. Дикость. Крах.

Грабеж. Убийства. Зверства. Толпы.

Разгром. Пожары. Взрывы. Бомбы.

Борьба. Сомненья. Голод. Град.

Расстрелы. Зверства. Трупы. Смрад.

Зима. Угрозы. Враг. Насилье.

Разлука. Холод. Мрак. Бессилье.

Весна. Надежда. Наступленье.

Потери. Жертвы. Пораженье.

Сентябрь. Тревога. Вера. Храбрость.

Удача. Воля. Гордость. Радость.

Друзья. Родные. Дом. Общенье.

Сухум. Победа. Возвращенье.

Не перестаю удивляться, как Свете удалось вместить в каждое слово столько событий. Каждое проникнуто нашей болью, отчаянием, гневом, радостью и гордостью.

...Говорить и вспоминать о войне можно долго, но память о наших воинах, отдавших жизни за народ и Родину, о погибших мирных людях, о сбитом 14 декабря 92-го вертолете, вывозившем из блокадного Ткуарчала изголодавшихся жителей, среди которых были старики, женщины, дети и даже дети, еще не успевшие родиться, о мужестве и мудрости абхазских матерей, потерявших сыновей, обратившихся к Владиславу Ардзинба с просьбой крепить волю, силу и добиться Победы. Память о грабежах, унижениях, насилии, что проводила Грузия в Абхазии до сих пор обжигает душу и сердце своей жестокостью. Этого не прощают никогда, сколько бы времени ни прошло.

Владимир ЛЕВИНТАС, член Союза журналистов СССР и Абхазии с 1971 года