Сражения при Легнице и на реке Шайо. Монголы в Восточной Европе 1241 - 1242 гг.
Монгольское войско у стен Легницы
Европа начала XIII века во многом была просто в неведении в отношении новой угрозы, надвигающейся к ней с Востока. Информация, неспешно приходящая с караванами и путешественниками, распространялась медленно. Сама Европа, погрязшая в хронической жестокой феодальной усобице, мало интересовалась тем, что происходит где-то в далеких землях – в своих бы порядок навести. Первые данные, весьма смутные, о событиях в далеких степях Азии начали доходить до дворов монархов в 20-х гг. XIII века, когда армии Джэбэ и Субэдэя вторглись в половецкие степи. Достигнув пределов страдающей от княжеских усобиц Руси, войска Монгольской империи в 1223 г. нанесли поражение русским войскам у реки Калка и, взяв большую добычу, откочевали обратно в Среднюю Азию.
Первым из европейских властей предержащих забеспокоился венгерский король Бела IV. Он отрядил монаха-доминиканца Юлиана с несколькими представителями других монашеских орденов для разведывательной миссии в Поволжье, чтобы разобраться с ситуацией на месте. В течение трех лет с 1235 по 1238 годы Юлиан собирал информацию, с коей успешно вернулся. Рассказы монаха-разведчика о полчищах степной конницы были столь впечатляющими и красноречивыми, что им предпочли не поверить. Пока в Европе лениво отмахивались от предостерегающих речей Юлиана, на Востоке опять стало, мягко выражаясь, тревожно. Огромная армия Батыя вторглась на Русь, а при дворах владетельных особ начали появляться диковинные посольства. Одетые в странные одежды делегаты с раскосыми глазами и лицами, обветренными степными ветрами, вручали грамоты местным властям. Из этих посланий следовало, что некое лицо, именующее себя Великим Ханом, требует от королей и прочих властителей повиновения и подчинения. Где-то удивились подобной наглости, где-то посмеялись – в иных местах с послами даже обошлись неучтиво, нарушив дипломатический этикет, ибо того же Белу IV монголы обвиняли в том, что несколько посольств из Венгрии не вернулось.
Но вот вслед за послами с востока потянулись беженцы – и удивляться стали реже, а смеяться прекратили вовсе. В 1239 г. половецкий хан Котян обратился к венгерскому королю с просьбой, изложенной в письме. Суть ее сводилась к тому, чтобы Бела принял на своей территории половцев, спасающихся от нашествия, в обмен на принятие ими католичества. До этого половцы исповедовали некую смесь из Православия и поклонения тюркскому божеству Тенгри. Осенью 1239 г. Бела IV встретил Котяна с почти 40 тысячами соплеменников на границе своего государства и дал им разрешение расселиться на территории Венгрии. Однако местная феодальная знать испугалась слишком большого усиления королевской власти (до абсолютистского «государства – это я» было еще более четырех веков) и устроила заговор. Накануне нашествия монголов в Европу в 1241 г. принявший католичество Котян и члены его семьи были предательски убиты в Пеште. Половцы отреклись от католичества и откочевали на Балканы.
Не состоялся и союз с венгерским королевством русских княжеств. Этого союза настойчиво добивались Галицко-Волынский князь Даниил Романович и Черниговский – Михаил Всеволодович. Король Бела IV под самыми разными предлогами от каких-либо соглашений уклонялся. Не проявляли интереса к совместному превентивному обузданию агрессора и другие государства Европы. Германский император Фридрих II Штауфен, изысканный знаток языков и стратегических интриг, публично отшучивался от монгольских посланий с требованием покорности – он скромно просил у Великого Хана назначить его придворным сокольничим. На самом деле, по некоторым сведениям, он вошел в тайную переписку с ханом, намереваясь использовать эту силу во все более разрастающемся конфликте с Папой. Сам понтифик Григорий IX, очевидно, был хорошо осведомлен об угрозе с Востока, ибо католическая церковь располагала на тот момент, возможно, самой лучшей агентурой в Европе. Папа имел свои виды на монгольскую военную машину, рассчитывая использовать ее в антиарабском направлении в качестве инструмента непрямых действий в ближневосточной политике. На севере располагавший внушительной военной силой Ливонский орден готовился к вооруженной разновидности проповедования католичества в Прибалтике и на северо-востоке Руси и, сосредоточившись на реализации своих амбиций, не проявлял никакого интереса к противостоянию с какими-то монголами. Пренебрежение надвигающейся опасностью, которая не смогла по своей значимости перевесить традиционные местечковые феодальные разборки, дорого обошлось европейцам.
Восток против Запада
Военная мощь монголов была в некоторой степени ослаблена упорным сопротивлением русских княжеств, однако представляла собой значительную силу. При монгольских ханах находилось достаточное количество ученых и географов, так что командование кочевников было осведомлено о землях, лежащих к западу от Руси, в гораздо большей степени, нежели европейцы знали о пришельцах с востока. Поскольку основной удар наносился по Венгрии, то можно считать, что Батый планировал использовать венгерскую долину в качестве оперативной и кормовой базы в центре Европы. Предположительно общую концепцию и план набега на Восточную Европу разрабатывал Субэдэй, один из лучших полководцев Монгольской империи. Он предусматривал вторжение в Венгрию с нескольких направлений, чтобы заставить противника дробить свои силы, снижая тем самым уровень сопротивления.
Три тумена (главная монгольская тактическая единица численностью в 10 тыс. воинов) оставались в качестве оккупационного контингента на территории Руси. Два тумена под командованием внуков Чингисхана Байдара и Кадана должны были совершить разведывательно-диверсионный рейд в северо-западном направлении в сторону Польши. Предполагалось только попробовать поляков на прочность, разведать, насколько способны к обороне тамошние войска, и после отвернуть на юг к главным силам. Младшему брату Батыя Шибану с одним туменом предстояло прокрасться по северной окраине Карпатских гор и вступить в Венгрию с севера. Сам Батый армией, состоящей не менее чем из четырех туменов, наносил удар через Трансильванию, отвлекая на себя внимание, а автор замысла Субэдэй, продвигаясь по берегу Дуная, с главными силами готовился вторгнуться в королевство с юга. Некоторые исследователи считают, что натиск на Европу концентрировался на Венгрии, поскольку Батый только ею якобы и собирался ограничиться. Иная версия состоит в том, что разгром Белы IV являлся только этапом на пути дальнейшей экспансии. Попытайся христианская армия выступить навстречу Батыю или Субэдэю, она в любом случае подставляла свои тылы под удар. Операция была хорошо продумана.
Проблема для европейцев заключалась еще и в том, что практически никто не знал ничего о способах и методах ведения военных действий, применяемых монголами. Конечно, термин «монголы» имеет явно собирательный характер, поскольку армия, представшая в начале 1241 г. у стен Европы, являла собой настоящий интернациональный коктейль, включавший представителей самых разных народов и национальностей. Лавина, вырвавшаяся из бескрайних степей Монголии, подобно губке, впитала в себя целые пласты различных культур. Вместе с ними были приобретены знания и умения. Те, которые оказались полезными, были переработаны и применены завоевателями на практике. Европейскому рыцарству придется столкнуться с совершенно неизвестным противником, опытным, умелым, искусным и отважным. Это не была бесформенная улюлюкающая толпа дикарей, разбегающаяся при встрече с серьезным препятствием. На Восточную Европу надвигалась прекрасно организованная, подготовленная и, самое главное, опытная армия. Ее связывала железная дисциплина, в изобилии пролитая кровь и безжалостная воля ханов. Бесчисленные победы при редких поражениях способствовали надлежащему уровню боевого духа.
Основная часть монгольской армии состояла из конницы – легкой и тяжелой. Имелись и элитные подразделения из непосредственной охраны полководца, кешиктен, своего рода гвардия. Главным оружием монгольского воина был составной лук из рогов яка и древесины длиной 130–150 см. Оружие обладало большой мощностью и дальнобойностью: стрелы длиной 90–95 см могли поражать цели на дистанции около 300 метров, а на более близком расстоянии способны были пробить доспех. Каждый воин возил с собой несколько луков и колчанов к ним – весь стрелковый комплект назывался саадак. Тяжелая конница с воинами в доспехах, вооруженными мечами, булавами и щитами, вступала в сражение в решительный момент, когда легкая кавалерия уже измотала противника как следует, доведя его до соответствующей кондиции. Личный состав армии делился по десятичной системе: десятка, сотня, тысяча и самая большая тактическая единица – тумен, состоящий из десяти тысяч. Комплектовалось войско из расчета один воин из десяти человек. Это правило распространялось вначале на исконные монгольские земли, а потом, по мере продвижения, и на часть завоеванных. Новобранец приходил на службу со своим оружием и несколькими конями. Монголы славились мастерством вести осады и располагали достаточным количеством оборудования, применяемого при штурме крепостей и городов.
Натиск
В самом начале 1241 г. монгольская армия вторглась согласно первоначальному плану в Польшу. В январе они прорвались к Висле, где были захвачены и разграблены Люблин и Завихост. Попытка наспех сколоченного местного ополчения и рыцарства оказать сопротивление закончилась поражением 13 февраля под Турском. Именно здесь европейцы впервые ощутили на себе невиданную до этого тактику монголов. Первоначальный натиск поляков был силен, и легкая кавалерия якобы неорганизованного и диковатого врага начала в полном расстройстве отступать. Увлекшись погоней, преследователи, сами того не замечая, превратились в окруженную со всех сторон дичь и были перебиты. 10 марта Байдар форсировал Вислу у Сандомира, после чего, выделив из своих сил отряд под предводительством Кадана, отправил его на разорение края, сам же выступил к Кракову. Естественное желание поляков прикрыть краковское направление привело к новому, более масштабному сражению 18 марта под Хмельником. Байдару в этот раз противостояли краковский воевода Владимеж Клеменс и сандомирский контингент под командованием Пакослава. Польские войска были деморализованы еще до начала сражения фактическим дезертирством краковского князя Болеслава Стыдливого вместе с его матерью, русской княгиней Гремиславой Ингваровной, и семьей. От греха подальше предусмотрительный князь уехал в Венгрию.
И вновь монголы показали себя как искуснейшие воины. Поскольку польские войска концентрировались в Кракове, решено было их оттуда выманить. Мобильная группа легкой кавалерии ворвалась в предместья, устроила там грабежи и разорение. Разъяренные поляки, видя, что врагов немного, не смогли отказаться от искушения броситься в погоню. Монгольский отряд позволил гнаться за собой несколько десятков километров, умело не разрывая дистанцию. После чего преследователи были окружены конными лучниками и истреблены. Погибло много малопольского (Малая Польша – историческая область на юго-западе Польше) рыцарства и оба воеводы. Остатки войска рассеялись, часть из них добежала до города, внося дезорганизующую сумятицу. По округе начала распространяться паника. Краков, оставшийся без защитников и почти без жителей, был захвачен 22 марта и подвержен уже основательному разорению.
Покончив с Краковом, Байдар двинулся дальше – впереди его ждал Одер, который надо было еще пересечь – мосты и переправы были заблаговременно разрушены. Сооружение и поиск лодок, плотов и иных плавсредств несколько задержала монгольскую армию. К моменту появления авангарда монголов у Вроцлава его жители уже подготовились к обороне. Сам город был покинут и частично сожжен, а жители вместе с гарнизоном укрылись в хорошо укрепленной крепости. Там же были сконцентрированы запасы провизии на случай осады. Попытка овладеть Вроцлавом с ходу не удалась – защитники отбили натиск врага с большими для него потерями. Не преуспев в стремительной атаке, монголы отошли к главным силам Байдара для перегруппировки. К этому моменту диверсионный поход этой северной группировки привлек к себе уже слишком много внимания. Местные власти, еще совсем недавно с явным скепсисом внимавшие рассказам о сметающих все на своем пути полчищах кочевников и воспринимавшие их как истории про мифическое царство Иоанна Пресвитера, теперь столкнулись с этим бедствием лицом к лицу. Враг уже был не где-то вдали – разорял страну. И реакция, хоть и запоздалая, последовала.
Битва при Легнице
Князь Генрих Благочестивый, признав угрозу весьма значительной, принялся собирать уже большую армию. К нему из разных мест двигались войска. Из южной части Польши прибыл брат погибшего краковского воеводы Сулислав с отрядом. Контингентом из Верхней Силезии командовал Мешко. Сам Генрих встал во главе нижнесилезских войск. Иностранные формирования в объединенной армии находились под командованием Болеслава, сына моравского маркграфа Дипольда. Туда, кстати, входили члены Ордена тамплиеров. Во всяком случае, великий магистр Понсе д’Обон в письме французскому королю Людовику IX сообщил, что в сражении под Легницей орден потерял около 500 человек, из них 6 рыцарей. Там же был и небольшой отряд рыцарей Тевтонского ордена. Дело в том, что отец Генриха Благочестивого Генрих I Бородатый передал под управление этого ордена некоторый участок земли в обмен на помощь. Князь Генрих обратился за помощью к соседу, чешскому королю Вацлаву I, и тот пообещал выслать войско. Генрих решил все-таки попытать счастья в полевом сражении – его армия, в большинстве своем пехота, имела в своем составе большое количество опытных воинов. Большая ставка традиционно делалась на удар тяжелой рыцарской конницы – в европейских обычаях ведения войны это было одной из основных аксиом победы. Трудность положения состояла в том, что против Генриха сражались не европейцы. Он повел свою армию к Легнице, городу в Силезии, куда двигался и Вацлав I, решивший лично возглавить войско.
Байдар находился всего в одном дневном переходе от города. Узнав о приближении Генриха и получив информацию от хорошо поставленной разведки об угрозе его объединения с чехами, монгольский полководец выступил навстречу противнику с целью навязать ему сражение и не допустить слияния двух армий. О своем решении он уведомил письмами Батыя и продолжавшего чинить разорение в Мазовии Кадана.
Силы противоборствующих сторон в целом сопоставимы по количеству, но разнятся по составу. По некоторым данным, Байдар располагал 1 тыс. застрельщиков для беспокойства и заманивания врага, 11 тыс. конных лучников и 8 тыс. тяжелой конницы. Всего его армия оценивается почти в 20 тыс. человек. Генрих и его союзники могли противопоставить этому 8 тыс. тяжелой кавалерии, 3 тыс. легкой конницы, 14 тыс. пехотинцев. По всей видимости, европейцы планировали отбить вражеские атаки своей легкой конницей, обескровить его, а потом нанести сокрушительный удар тяжелой рыцарской кавалерией.
Противники встретились 9 апреля 1241 г. возле Легницы. Байдар расположил своих застрельщиков из «группы заманивания» в центре, по флангам находились конные лучники. Тяжелая кавалерия разместилась на некотором удалении в тылу. Генрих впереди поставил свою легкую конницу, за которой вторым эшелоном стояли тяжеловооруженные всадники. Пехота составляла третью линию. Началось сражение с обмена насмешками и оскорблениями, который вскоре дополнился взаимным обстрелом из луков. Союзникам стало доставаться больше, поэтому их легкая конница бросилась на уже порядком докучающих застрельщиков. Однако, успешная вначале, атака начала размазываться – противник на своих низкорослых лошадках отъезжал на некоторое расстояние и вновь продолжал обстрел, все время держа с союзниками дистанцию. Тогда Генрих приказал тяжелой кавалерии вступить в сражение, что было незамедлительно исполнено.
Приободренный авангард, перегруппировавшись, возобновил натиск, а монголы, видя изменение ситуации, начали стремительно отступать, растекаясь по фланговым направлениям. Союзники начали преследование, казалось бы, удиравшего со всех ног врага. И тут монголы применили один из своих многочисленных не стандартных для европейцев приемов: они устроили дымовую завесу из заготовленных заранее связок древесины, травы и хвороста. Клубы дыма начали укрывать отступающих застрельщиков, а вся конная армада союзников промчалась прямо сквозь облака дыма, не видя ничего вокруг.
В это время находящиеся на флангах конные лучники начали окружать конницу врага, щедро осыпая ее стрелами. Когда инерция атакующих рыцарей была погашена, на них, измотанных обстрелом и плохо ориентировавшихся в обстановке, ударила находившаяся до этих пор в резерве совершенно свежая монгольская тяжелая конница. Не выдержав натиска, один из польских отрядов попытался спастись бегством, но только ослабил строй.
Удар монголов обратил недавно еще неистово наступающих европейцев в бегство. Пехота, ничего не видящая из-за клубов дыма и выполняющая фактически роль статистов, даже не подозревала о все более разрастающемся разгроме. Наконец из-за дыма показались бегущие рыцари и без устали гнавшиеся за ними монголы. Это оказалось полной неожиданностью – бегущие всадники врезались в плотные ряды своей пехоты, началась свалка, быстро породившая панику. Строй рассыпался, и армия союзников побежала, уже не представляя организованной силы. Началась настоящая резня – монголы не слишком нуждались в пленных. Разгром был полный. Сам инициатор похода Генрих Благочестивый погиб в бою. Опоздавший буквально на сутки к месту сражения Вацлав, узнав о поражении союзника, предпочел экстренно ретироваться. Убитым воины Байдара отрезали уши и укладывали в большие мешки, коих было девять штук. Тело князя Генриха было обезглавлено, а голова насажена на пику. Со всеми этими атрибутами устрашения монголы подошли к Легнице, требуя сдать город, однако жители, справедливо решив, что на милость таких визитеров лучше не рассчитывать, оказали серьезное сопротивление и отбили несколько приступов. Разорив окрестности, степняки ушли.
Венгрия. Битва при Шайо
Сведения, добытые монахом Юлианом, вызывали, конечно, некоторый скепсис, однако венгерский король предпринял определенные меры к повышению обороноспособности страны. Были реконструированы некоторые крепости, накапливались запасы оружия. Когда в эмиграцию пожаловал половецкий хан Котян вместе с соплеменниками – и отнюдь не из-за страсти к путешествиям, а из-за того, что был согнан с родных кочевий монголами, – в Венгрии встревожились не на шутку. Ситуацию усложняла многочисленная и амбициозная феодальная знать, постоянно интриговавшая против королевской власти и упорно не желавшая усиления центра, что вылилось в предательское убийство Котяна.
Первую информацию о появлении монголов на восточных окраинах при дворе получили в январе. Находящийся тогда в Пеште король Бела IV поручил палатину (высшее после короля должностное лицо в Венгрии до 1853 г.) Дионисию выставить заставы в Карпатах. 10 марта 1241 г. пришло известие о широкомасштабном вторжении многочисленной монгольской армии через так называемые «Русские ворота» (Верецкий перевал). Это был Батый с целым штабом опытных военачальников – его армия насчитывала десятки тысяч человек. Конфликт со знатью, мечтавшей, чтобы королевская армия не превышала численности дворцовой стражи, не позволил вовремя выдвинуть подкрепления к границе. 12 марта ограниченные силы Дионисия были рассеяны, а высокомобильный противник потоком начал разливаться по стране. Уже 15 марта авангард Батыя под командованием его младшего брата Шибана достиг района Пешта, где король судорожно собирал армию.
Подошедший Батый встал лагерем примерно в 20 км от основных сил венгров. Кочевники постоянно держали противника в напряжении своим присутствием, а тем временем летучие отряды разоряли окрестности, собирая богатую добычу, провиант и фураж. 15 марта ими был захвачен город Вац, чуть позже Эгер. Силы Белы тем временем увеличивались – к нему подошло значительное подкрепление в лице армии хорватского герцога Коломана, и теперь их общая численность достигала, по разным оценкам, не менее 60 тыс. человек. Мнения о дальнейших действиях вызвали споры. Часть руководства во главе с колочским архиепископом Уголином требовала самых активных действий. Рвение скромного служителя церкви было столь велико, что он лично, без одобрения короля, совершил диверсионную вылазку к стану монголов с парой тысяч воинов. Там епископ, конечно же, попал в засаду и вернулся только с несколькими людьми. Эта самодеятельность сошла ему с рук, поскольку в ставке христианского воинства не все было гладко: вассал Белы, австрийский герцог Фридрих Бабенберг, поругался со своим сюзереном и отбыл к себе на родину. Понимая, что дальнейшее бездействие только разрыхляет армию, и будучи уверенным в своем превосходстве – теперь король имел 60 тыс. против 30 тыс. у Батыя, – в начале апреля Бела приказал объединенной армии выступать из Пешта. Не желая принимать сражение на не выгодных для себя условиях, монголы отступили. Перегруженное обозом и большой долей пехоты, венгерско-хорватское войско неспешно тащилось вслед. Через несколько дней к Батыю подошли основные силы под командованием Субэдэя – связь у монголов через систему гонцов была налажена великолепно, что позволяло в кратчайшие сроки собрать ударный кулак в нужное время в нужном месте.
После недели преследования Бела встал лагерем у реки Шайо. Лагерь был обнесен частоколом и повозками. На левом фланге позиции находился мост. Король почему-то решил, что противник не сможет форсировать реку, и оставил прикрывать его только одной тысячей воинов. Батый принял решение окружить противника и уничтожить его. Он отделил корпус Субэдэя, которому предписывалось ночью скрытно форсировать реку южнее и обойти вражеский лагерь. Сам хан весь день 9 апреля провел в тревожащей союзников деятельности. С одной стороны, он не давал им отдохнуть и держал в напряжении, с другой, – противник увидел, что монголов стало значительно меньше, и приободрился, снизив бдительность. 10 апреля прошло в подготовке к операции.
В ночь с 10 на 11 апреля Субэдэй скрытно по плану форсировал Шайо и фактически зашел союзному войску во фланг и тыл. Утром, широко применяя камнеметные орудия, Батый успешно сбил заслон с моста и захватил его. Вскоре через него на тот берег хлынула монгольская конница. Известие о появлении противника застало венгров и хорватов врасплох. Пока трубили тревогу, степняки заняли удобные позиции на высотах, осыпая находившихся в лагере ливнем стрел. Вскоре туда были подтянуты и камнеметы. К двум часам дня, по свидетельству современника событий, историка архидьякона Фомы Сплитского, лагерь был плотно блокирован монголами, которые массово применяли зажженные стрелы. Сопротивление стало слабеть, и армию начала охватывать паника. Началось бегство отдельных феодалов с отрядами, вскоре переросшее в полнейших хаос. Батый благоразумно не полностью окружил врага, оставляя ему небольшую лазейку, – в противном случае союзники могли начать сражаться насмерть, и тогда бы его армия понесла совершенно напрасные потери.
Монголы были мастерами не только тактического отступления, но и умели грамотно и упорно преследовать врага. Толпу, еще несколько часов назад бывшую армией, лишившуюся всего – от боевого духа до знамен и обоза – гнали теперь в сторону Пешта, откуда она еще совсем недавно выступила. На плечах бегущих монголы ворвались в Пешт. Город был разграблен и сожжен. Разгром был полный. Потери венгров и хорватов оцениваются более чем в 50 тыс. человек. Королевство лишилось не только армии, но и короля. Бела IV не нашел другого выхода, как бежать к своему вассалу австрийскому герцогу Фридриху Бабенбергу. Деморализованный король отдал ему за помощь в борьбе с нашествием и, вероятно, за предоставление убежища почти всю казну (10 тыс. марок) и три графства. Тяжелораненый герцог Коломан с остатками своего отряда отступил в Хорватию.
Неоконченный поход
Монгольские отряды, почти не встречая сопротивления, продолжили беспрепятственное опустошение страны. Наибольшее продвижение монголов на запад было зафиксировано весной 1242 г., когда тумен Кадана, захватывая по пути города и крепости, вышел к Адриатике. Сам Батый с подошедшим к нему из Польши Байдаром занялся разорением Чехии. И тут степняками было взято и разграблено много городов. Оказавшийся в вынужденной эмиграции Бела IV попытался поднять резонанс из-за крайне бедственного положения своего государства, да и всей Восточной Европы. Он направил письма с просьбами о помощи двум наиболее могущественным фигурам того времени: германскому императору Фридриху Штауфену и папе Григорию IX. Естественно, поглощенным выяснениями отношений между собой, этим политическим деятелям не было никакого дела до стенаний венгерского короля. Император сочувственно ответил, что, дескать, монголы – это очень плохо, а Папа Римский сослался на заботы, ограничившись словами поддержки и утешения. Гостеприимство австрийцев вскоре тоже иссякло, и Бела вынужден был бежать в Далмацию. Неизвестно, как бы происходили события далее, если бы в конце 1241 г. Батый не получил экстренное сообщение о смерти Великого Хана Угэдэя. Теперь высшей монгольской знати предстояло собраться на курултай с целью избрания нового владыки колоссальной империи. Активность монголов в Европе постепенно снижается. Несмотря на деятельность отдельных, даже крупных, отрядов, начинается постепенный отход на Восток. Есть несколько версий прекращения похода на Запад, и одна из них состоит в том, что смерть Угэдэя явилась лишь поводом для отступления измотанной боями и большими потерями, понесенными в борьбе с русскими княжествами и в Восточной Европе, армии. Возможно, планы повторения такого похода имелись на будущее, однако в свете все более охватывающих Монгольскую империю междоусобиц этот замысел осуществлен не был.
Король Бела IV вскоре после ухода агрессоров благополучно вернулся к исполнению своих государственных обязанностей и сделал много для укрепления королевской власти. Уже в 1242 г. он выступил с войском против герцога австрийского, вынудив того отдать фактически отобранные у венгров графства. Батый, или Бату-хан, осел в столице своего улуса Сарай-Бату, активно участвуя в политической жизни Монгольского государства. Больше он не совершал никаких военных походов на Запад и скончался в 1255 или 1256 году. Европа, замершая в приступе ужаса перед полчищами стремительных степных кочевников, после их ухода перевела дух и занялась обычными рутинными феодальными склоками. Раскинувшиеся к востоку обширные земли Руси ждали нелегкие, полные трагизма времена, покрытая кровью трава Куликова поля и промерзшие берега реки Угры. Автор: Денис Бриг. https://topwar.ru/94415-srazheniya-pri-legnice-i-na-reke-shayo-mongoly-v-vostochnoy-evrope.html
Но вот вслед за послами с востока потянулись беженцы – и удивляться стали реже, а смеяться прекратили вовсе. В 1239 г. половецкий хан Котян обратился к венгерскому королю с просьбой, изложенной в письме. Суть ее сводилась к тому, чтобы Бела принял на своей территории половцев, спасающихся от нашествия, в обмен на принятие ими католичества. До этого половцы исповедовали некую смесь из Православия и поклонения тюркскому божеству Тенгри. Осенью 1239 г. Бела IV встретил Котяна с почти 40 тысячами соплеменников на границе своего государства и дал им разрешение расселиться на территории Венгрии. Однако местная феодальная знать испугалась слишком большого усиления королевской власти (до абсолютистского «государства – это я» было еще более четырех веков) и устроила заговор. Накануне нашествия монголов в Европу в 1241 г. принявший католичество Котян и члены его семьи были предательски убиты в Пеште. Половцы отреклись от католичества и откочевали на Балканы.
Не состоялся и союз с венгерским королевством русских княжеств. Этого союза настойчиво добивались Галицко-Волынский князь Даниил Романович и Черниговский – Михаил Всеволодович. Король Бела IV под самыми разными предлогами от каких-либо соглашений уклонялся. Не проявляли интереса к совместному превентивному обузданию агрессора и другие государства Европы. Германский император Фридрих II Штауфен, изысканный знаток языков и стратегических интриг, публично отшучивался от монгольских посланий с требованием покорности – он скромно просил у Великого Хана назначить его придворным сокольничим. На самом деле, по некоторым сведениям, он вошел в тайную переписку с ханом, намереваясь использовать эту силу во все более разрастающемся конфликте с Папой. Сам понтифик Григорий IX, очевидно, был хорошо осведомлен об угрозе с Востока, ибо католическая церковь располагала на тот момент, возможно, самой лучшей агентурой в Европе. Папа имел свои виды на монгольскую военную машину, рассчитывая использовать ее в антиарабском направлении в качестве инструмента непрямых действий в ближневосточной политике. На севере располагавший внушительной военной силой Ливонский орден готовился к вооруженной разновидности проповедования католичества в Прибалтике и на северо-востоке Руси и, сосредоточившись на реализации своих амбиций, не проявлял никакого интереса к противостоянию с какими-то монголами. Пренебрежение надвигающейся опасностью, которая не смогла по своей значимости перевесить традиционные местечковые феодальные разборки, дорого обошлось европейцам.
Восток против Запада
Тяжеловооруженный монгольский воин и его снаряжение
Военная мощь монголов была в некоторой степени ослаблена упорным сопротивлением русских княжеств, однако представляла собой значительную силу. При монгольских ханах находилось достаточное количество ученых и географов, так что командование кочевников было осведомлено о землях, лежащих к западу от Руси, в гораздо большей степени, нежели европейцы знали о пришельцах с востока. Поскольку основной удар наносился по Венгрии, то можно считать, что Батый планировал использовать венгерскую долину в качестве оперативной и кормовой базы в центре Европы. Предположительно общую концепцию и план набега на Восточную Европу разрабатывал Субэдэй, один из лучших полководцев Монгольской империи. Он предусматривал вторжение в Венгрию с нескольких направлений, чтобы заставить противника дробить свои силы, снижая тем самым уровень сопротивления.
Три тумена (главная монгольская тактическая единица численностью в 10 тыс. воинов) оставались в качестве оккупационного контингента на территории Руси. Два тумена под командованием внуков Чингисхана Байдара и Кадана должны были совершить разведывательно-диверсионный рейд в северо-западном направлении в сторону Польши. Предполагалось только попробовать поляков на прочность, разведать, насколько способны к обороне тамошние войска, и после отвернуть на юг к главным силам. Младшему брату Батыя Шибану с одним туменом предстояло прокрасться по северной окраине Карпатских гор и вступить в Венгрию с севера. Сам Батый армией, состоящей не менее чем из четырех туменов, наносил удар через Трансильванию, отвлекая на себя внимание, а автор замысла Субэдэй, продвигаясь по берегу Дуная, с главными силами готовился вторгнуться в королевство с юга. Некоторые исследователи считают, что натиск на Европу концентрировался на Венгрии, поскольку Батый только ею якобы и собирался ограничиться. Иная версия состоит в том, что разгром Белы IV являлся только этапом на пути дальнейшей экспансии. Попытайся христианская армия выступить навстречу Батыю или Субэдэю, она в любом случае подставляла свои тылы под удар. Операция была хорошо продумана.
Проблема для европейцев заключалась еще и в том, что практически никто не знал ничего о способах и методах ведения военных действий, применяемых монголами. Конечно, термин «монголы» имеет явно собирательный характер, поскольку армия, представшая в начале 1241 г. у стен Европы, являла собой настоящий интернациональный коктейль, включавший представителей самых разных народов и национальностей. Лавина, вырвавшаяся из бескрайних степей Монголии, подобно губке, впитала в себя целые пласты различных культур. Вместе с ними были приобретены знания и умения. Те, которые оказались полезными, были переработаны и применены завоевателями на практике. Европейскому рыцарству придется столкнуться с совершенно неизвестным противником, опытным, умелым, искусным и отважным. Это не была бесформенная улюлюкающая толпа дикарей, разбегающаяся при встрече с серьезным препятствием. На Восточную Европу надвигалась прекрасно организованная, подготовленная и, самое главное, опытная армия. Ее связывала железная дисциплина, в изобилии пролитая кровь и безжалостная воля ханов. Бесчисленные победы при редких поражениях способствовали надлежащему уровню боевого духа.
Основная часть монгольской армии состояла из конницы – легкой и тяжелой. Имелись и элитные подразделения из непосредственной охраны полководца, кешиктен, своего рода гвардия. Главным оружием монгольского воина был составной лук из рогов яка и древесины длиной 130–150 см. Оружие обладало большой мощностью и дальнобойностью: стрелы длиной 90–95 см могли поражать цели на дистанции около 300 метров, а на более близком расстоянии способны были пробить доспех. Каждый воин возил с собой несколько луков и колчанов к ним – весь стрелковый комплект назывался саадак. Тяжелая конница с воинами в доспехах, вооруженными мечами, булавами и щитами, вступала в сражение в решительный момент, когда легкая кавалерия уже измотала противника как следует, доведя его до соответствующей кондиции. Личный состав армии делился по десятичной системе: десятка, сотня, тысяча и самая большая тактическая единица – тумен, состоящий из десяти тысяч. Комплектовалось войско из расчета один воин из десяти человек. Это правило распространялось вначале на исконные монгольские земли, а потом, по мере продвижения, и на часть завоеванных. Новобранец приходил на службу со своим оружием и несколькими конями. Монголы славились мастерством вести осады и располагали достаточным количеством оборудования, применяемого при штурме крепостей и городов.
Натиск
В самом начале 1241 г. монгольская армия вторглась согласно первоначальному плану в Польшу. В январе они прорвались к Висле, где были захвачены и разграблены Люблин и Завихост. Попытка наспех сколоченного местного ополчения и рыцарства оказать сопротивление закончилась поражением 13 февраля под Турском. Именно здесь европейцы впервые ощутили на себе невиданную до этого тактику монголов. Первоначальный натиск поляков был силен, и легкая кавалерия якобы неорганизованного и диковатого врага начала в полном расстройстве отступать. Увлекшись погоней, преследователи, сами того не замечая, превратились в окруженную со всех сторон дичь и были перебиты. 10 марта Байдар форсировал Вислу у Сандомира, после чего, выделив из своих сил отряд под предводительством Кадана, отправил его на разорение края, сам же выступил к Кракову. Естественное желание поляков прикрыть краковское направление привело к новому, более масштабному сражению 18 марта под Хмельником. Байдару в этот раз противостояли краковский воевода Владимеж Клеменс и сандомирский контингент под командованием Пакослава. Польские войска были деморализованы еще до начала сражения фактическим дезертирством краковского князя Болеслава Стыдливого вместе с его матерью, русской княгиней Гремиславой Ингваровной, и семьей. От греха подальше предусмотрительный князь уехал в Венгрию.
И вновь монголы показали себя как искуснейшие воины. Поскольку польские войска концентрировались в Кракове, решено было их оттуда выманить. Мобильная группа легкой кавалерии ворвалась в предместья, устроила там грабежи и разорение. Разъяренные поляки, видя, что врагов немного, не смогли отказаться от искушения броситься в погоню. Монгольский отряд позволил гнаться за собой несколько десятков километров, умело не разрывая дистанцию. После чего преследователи были окружены конными лучниками и истреблены. Погибло много малопольского (Малая Польша – историческая область на юго-западе Польше) рыцарства и оба воеводы. Остатки войска рассеялись, часть из них добежала до города, внося дезорганизующую сумятицу. По округе начала распространяться паника. Краков, оставшийся без защитников и почти без жителей, был захвачен 22 марта и подвержен уже основательному разорению.
Покончив с Краковом, Байдар двинулся дальше – впереди его ждал Одер, который надо было еще пересечь – мосты и переправы были заблаговременно разрушены. Сооружение и поиск лодок, плотов и иных плавсредств несколько задержала монгольскую армию. К моменту появления авангарда монголов у Вроцлава его жители уже подготовились к обороне. Сам город был покинут и частично сожжен, а жители вместе с гарнизоном укрылись в хорошо укрепленной крепости. Там же были сконцентрированы запасы провизии на случай осады. Попытка овладеть Вроцлавом с ходу не удалась – защитники отбили натиск врага с большими для него потерями. Не преуспев в стремительной атаке, монголы отошли к главным силам Байдара для перегруппировки. К этому моменту диверсионный поход этой северной группировки привлек к себе уже слишком много внимания. Местные власти, еще совсем недавно с явным скепсисом внимавшие рассказам о сметающих все на своем пути полчищах кочевников и воспринимавшие их как истории про мифическое царство Иоанна Пресвитера, теперь столкнулись с этим бедствием лицом к лицу. Враг уже был не где-то вдали – разорял страну. И реакция, хоть и запоздалая, последовала.
Битва при Легнице
Ян Матейко. Генрих Благочестивый
Князь Генрих Благочестивый, признав угрозу весьма значительной, принялся собирать уже большую армию. К нему из разных мест двигались войска. Из южной части Польши прибыл брат погибшего краковского воеводы Сулислав с отрядом. Контингентом из Верхней Силезии командовал Мешко. Сам Генрих встал во главе нижнесилезских войск. Иностранные формирования в объединенной армии находились под командованием Болеслава, сына моравского маркграфа Дипольда. Туда, кстати, входили члены Ордена тамплиеров. Во всяком случае, великий магистр Понсе д’Обон в письме французскому королю Людовику IX сообщил, что в сражении под Легницей орден потерял около 500 человек, из них 6 рыцарей. Там же был и небольшой отряд рыцарей Тевтонского ордена. Дело в том, что отец Генриха Благочестивого Генрих I Бородатый передал под управление этого ордена некоторый участок земли в обмен на помощь. Князь Генрих обратился за помощью к соседу, чешскому королю Вацлаву I, и тот пообещал выслать войско. Генрих решил все-таки попытать счастья в полевом сражении – его армия, в большинстве своем пехота, имела в своем составе большое количество опытных воинов. Большая ставка традиционно делалась на удар тяжелой рыцарской конницы – в европейских обычаях ведения войны это было одной из основных аксиом победы. Трудность положения состояла в том, что против Генриха сражались не европейцы. Он повел свою армию к Легнице, городу в Силезии, куда двигался и Вацлав I, решивший лично возглавить войско.
Байдар находился всего в одном дневном переходе от города. Узнав о приближении Генриха и получив информацию от хорошо поставленной разведки об угрозе его объединения с чехами, монгольский полководец выступил навстречу противнику с целью навязать ему сражение и не допустить слияния двух армий. О своем решении он уведомил письмами Батыя и продолжавшего чинить разорение в Мазовии Кадана.
Рыцарь Тевтонского ордена
Силы противоборствующих сторон в целом сопоставимы по количеству, но разнятся по составу. По некоторым данным, Байдар располагал 1 тыс. застрельщиков для беспокойства и заманивания врага, 11 тыс. конных лучников и 8 тыс. тяжелой конницы. Всего его армия оценивается почти в 20 тыс. человек. Генрих и его союзники могли противопоставить этому 8 тыс. тяжелой кавалерии, 3 тыс. легкой конницы, 14 тыс. пехотинцев. По всей видимости, европейцы планировали отбить вражеские атаки своей легкой конницей, обескровить его, а потом нанести сокрушительный удар тяжелой рыцарской кавалерией.
Противники встретились 9 апреля 1241 г. возле Легницы. Байдар расположил своих застрельщиков из «группы заманивания» в центре, по флангам находились конные лучники. Тяжелая кавалерия разместилась на некотором удалении в тылу. Генрих впереди поставил свою легкую конницу, за которой вторым эшелоном стояли тяжеловооруженные всадники. Пехота составляла третью линию. Началось сражение с обмена насмешками и оскорблениями, который вскоре дополнился взаимным обстрелом из луков. Союзникам стало доставаться больше, поэтому их легкая конница бросилась на уже порядком докучающих застрельщиков. Однако, успешная вначале, атака начала размазываться – противник на своих низкорослых лошадках отъезжал на некоторое расстояние и вновь продолжал обстрел, все время держа с союзниками дистанцию. Тогда Генрих приказал тяжелой кавалерии вступить в сражение, что было незамедлительно исполнено.
Приободренный авангард, перегруппировавшись, возобновил натиск, а монголы, видя изменение ситуации, начали стремительно отступать, растекаясь по фланговым направлениям. Союзники начали преследование, казалось бы, удиравшего со всех ног врага. И тут монголы применили один из своих многочисленных не стандартных для европейцев приемов: они устроили дымовую завесу из заготовленных заранее связок древесины, травы и хвороста. Клубы дыма начали укрывать отступающих застрельщиков, а вся конная армада союзников промчалась прямо сквозь облака дыма, не видя ничего вокруг.
Схема битвы при Легнице
В это время находящиеся на флангах конные лучники начали окружать конницу врага, щедро осыпая ее стрелами. Когда инерция атакующих рыцарей была погашена, на них, измотанных обстрелом и плохо ориентировавшихся в обстановке, ударила находившаяся до этих пор в резерве совершенно свежая монгольская тяжелая конница. Не выдержав натиска, один из польских отрядов попытался спастись бегством, но только ослабил строй.
Удар монголов обратил недавно еще неистово наступающих европейцев в бегство. Пехота, ничего не видящая из-за клубов дыма и выполняющая фактически роль статистов, даже не подозревала о все более разрастающемся разгроме. Наконец из-за дыма показались бегущие рыцари и без устали гнавшиеся за ними монголы. Это оказалось полной неожиданностью – бегущие всадники врезались в плотные ряды своей пехоты, началась свалка, быстро породившая панику. Строй рассыпался, и армия союзников побежала, уже не представляя организованной силы. Началась настоящая резня – монголы не слишком нуждались в пленных. Разгром был полный. Сам инициатор похода Генрих Благочестивый погиб в бою. Опоздавший буквально на сутки к месту сражения Вацлав, узнав о поражении союзника, предпочел экстренно ретироваться. Убитым воины Байдара отрезали уши и укладывали в большие мешки, коих было девять штук. Тело князя Генриха было обезглавлено, а голова насажена на пику. Со всеми этими атрибутами устрашения монголы подошли к Легнице, требуя сдать город, однако жители, справедливо решив, что на милость таких визитеров лучше не рассчитывать, оказали серьезное сопротивление и отбили несколько приступов. Разорив окрестности, степняки ушли.
Венгрия. Битва при Шайо
Сведения, добытые монахом Юлианом, вызывали, конечно, некоторый скепсис, однако венгерский король предпринял определенные меры к повышению обороноспособности страны. Были реконструированы некоторые крепости, накапливались запасы оружия. Когда в эмиграцию пожаловал половецкий хан Котян вместе с соплеменниками – и отнюдь не из-за страсти к путешествиям, а из-за того, что был согнан с родных кочевий монголами, – в Венгрии встревожились не на шутку. Ситуацию усложняла многочисленная и амбициозная феодальная знать, постоянно интриговавшая против королевской власти и упорно не желавшая усиления центра, что вылилось в предательское убийство Котяна.
Первую информацию о появлении монголов на восточных окраинах при дворе получили в январе. Находящийся тогда в Пеште король Бела IV поручил палатину (высшее после короля должностное лицо в Венгрии до 1853 г.) Дионисию выставить заставы в Карпатах. 10 марта 1241 г. пришло известие о широкомасштабном вторжении многочисленной монгольской армии через так называемые «Русские ворота» (Верецкий перевал). Это был Батый с целым штабом опытных военачальников – его армия насчитывала десятки тысяч человек. Конфликт со знатью, мечтавшей, чтобы королевская армия не превышала численности дворцовой стражи, не позволил вовремя выдвинуть подкрепления к границе. 12 марта ограниченные силы Дионисия были рассеяны, а высокомобильный противник потоком начал разливаться по стране. Уже 15 марта авангард Батыя под командованием его младшего брата Шибана достиг района Пешта, где король судорожно собирал армию.
Подошедший Батый встал лагерем примерно в 20 км от основных сил венгров. Кочевники постоянно держали противника в напряжении своим присутствием, а тем временем летучие отряды разоряли окрестности, собирая богатую добычу, провиант и фураж. 15 марта ими был захвачен город Вац, чуть позже Эгер. Силы Белы тем временем увеличивались – к нему подошло значительное подкрепление в лице армии хорватского герцога Коломана, и теперь их общая численность достигала, по разным оценкам, не менее 60 тыс. человек. Мнения о дальнейших действиях вызвали споры. Часть руководства во главе с колочским архиепископом Уголином требовала самых активных действий. Рвение скромного служителя церкви было столь велико, что он лично, без одобрения короля, совершил диверсионную вылазку к стану монголов с парой тысяч воинов. Там епископ, конечно же, попал в засаду и вернулся только с несколькими людьми. Эта самодеятельность сошла ему с рук, поскольку в ставке христианского воинства не все было гладко: вассал Белы, австрийский герцог Фридрих Бабенберг, поругался со своим сюзереном и отбыл к себе на родину. Понимая, что дальнейшее бездействие только разрыхляет армию, и будучи уверенным в своем превосходстве – теперь король имел 60 тыс. против 30 тыс. у Батыя, – в начале апреля Бела приказал объединенной армии выступать из Пешта. Не желая принимать сражение на не выгодных для себя условиях, монголы отступили. Перегруженное обозом и большой долей пехоты, венгерско-хорватское войско неспешно тащилось вслед. Через несколько дней к Батыю подошли основные силы под командованием Субэдэя – связь у монголов через систему гонцов была налажена великолепно, что позволяло в кратчайшие сроки собрать ударный кулак в нужное время в нужном месте.
После недели преследования Бела встал лагерем у реки Шайо. Лагерь был обнесен частоколом и повозками. На левом фланге позиции находился мост. Король почему-то решил, что противник не сможет форсировать реку, и оставил прикрывать его только одной тысячей воинов. Батый принял решение окружить противника и уничтожить его. Он отделил корпус Субэдэя, которому предписывалось ночью скрытно форсировать реку южнее и обойти вражеский лагерь. Сам хан весь день 9 апреля провел в тревожащей союзников деятельности. С одной стороны, он не давал им отдохнуть и держал в напряжении, с другой, – противник увидел, что монголов стало значительно меньше, и приободрился, снизив бдительность. 10 апреля прошло в подготовке к операции.
Схема битвы на реке Шайо
В ночь с 10 на 11 апреля Субэдэй скрытно по плану форсировал Шайо и фактически зашел союзному войску во фланг и тыл. Утром, широко применяя камнеметные орудия, Батый успешно сбил заслон с моста и захватил его. Вскоре через него на тот берег хлынула монгольская конница. Известие о появлении противника застало венгров и хорватов врасплох. Пока трубили тревогу, степняки заняли удобные позиции на высотах, осыпая находившихся в лагере ливнем стрел. Вскоре туда были подтянуты и камнеметы. К двум часам дня, по свидетельству современника событий, историка архидьякона Фомы Сплитского, лагерь был плотно блокирован монголами, которые массово применяли зажженные стрелы. Сопротивление стало слабеть, и армию начала охватывать паника. Началось бегство отдельных феодалов с отрядами, вскоре переросшее в полнейших хаос. Батый благоразумно не полностью окружил врага, оставляя ему небольшую лазейку, – в противном случае союзники могли начать сражаться насмерть, и тогда бы его армия понесла совершенно напрасные потери.
Монголы были мастерами не только тактического отступления, но и умели грамотно и упорно преследовать врага. Толпу, еще несколько часов назад бывшую армией, лишившуюся всего – от боевого духа до знамен и обоза – гнали теперь в сторону Пешта, откуда она еще совсем недавно выступила. На плечах бегущих монголы ворвались в Пешт. Город был разграблен и сожжен. Разгром был полный. Потери венгров и хорватов оцениваются более чем в 50 тыс. человек. Королевство лишилось не только армии, но и короля. Бела IV не нашел другого выхода, как бежать к своему вассалу австрийскому герцогу Фридриху Бабенбергу. Деморализованный король отдал ему за помощь в борьбе с нашествием и, вероятно, за предоставление убежища почти всю казну (10 тыс. марок) и три графства. Тяжелораненый герцог Коломан с остатками своего отряда отступил в Хорватию.
Неоконченный поход
Монгольские отряды, почти не встречая сопротивления, продолжили беспрепятственное опустошение страны. Наибольшее продвижение монголов на запад было зафиксировано весной 1242 г., когда тумен Кадана, захватывая по пути города и крепости, вышел к Адриатике. Сам Батый с подошедшим к нему из Польши Байдаром занялся разорением Чехии. И тут степняками было взято и разграблено много городов. Оказавшийся в вынужденной эмиграции Бела IV попытался поднять резонанс из-за крайне бедственного положения своего государства, да и всей Восточной Европы. Он направил письма с просьбами о помощи двум наиболее могущественным фигурам того времени: германскому императору Фридриху Штауфену и папе Григорию IX. Естественно, поглощенным выяснениями отношений между собой, этим политическим деятелям не было никакого дела до стенаний венгерского короля. Император сочувственно ответил, что, дескать, монголы – это очень плохо, а Папа Римский сослался на заботы, ограничившись словами поддержки и утешения. Гостеприимство австрийцев вскоре тоже иссякло, и Бела вынужден был бежать в Далмацию. Неизвестно, как бы происходили события далее, если бы в конце 1241 г. Батый не получил экстренное сообщение о смерти Великого Хана Угэдэя. Теперь высшей монгольской знати предстояло собраться на курултай с целью избрания нового владыки колоссальной империи. Активность монголов в Европе постепенно снижается. Несмотря на деятельность отдельных, даже крупных, отрядов, начинается постепенный отход на Восток. Есть несколько версий прекращения похода на Запад, и одна из них состоит в том, что смерть Угэдэя явилась лишь поводом для отступления измотанной боями и большими потерями, понесенными в борьбе с русскими княжествами и в Восточной Европе, армии. Возможно, планы повторения такого похода имелись на будущее, однако в свете все более охватывающих Монгольскую империю междоусобиц этот замысел осуществлен не был.
Король Бела IV вскоре после ухода агрессоров благополучно вернулся к исполнению своих государственных обязанностей и сделал много для укрепления королевской власти. Уже в 1242 г. он выступил с войском против герцога австрийского, вынудив того отдать фактически отобранные у венгров графства. Батый, или Бату-хан, осел в столице своего улуса Сарай-Бату, активно участвуя в политической жизни Монгольского государства. Больше он не совершал никаких военных походов на Запад и скончался в 1255 или 1256 году. Европа, замершая в приступе ужаса перед полчищами стремительных степных кочевников, после их ухода перевела дух и занялась обычными рутинными феодальными склоками. Раскинувшиеся к востоку обширные земли Руси ждали нелегкие, полные трагизма времена, покрытая кровью трава Куликова поля и промерзшие берега реки Угры. Автор: Денис Бриг. https://topwar.ru/94415-srazheniya-pri-legnice-i-na-reke-shayo-mongoly-v-vostochnoy-evrope.html