3 Что уж там скрывать - Ярик всегда имел небольшой лишний...
Хотя в Сеченовке учат заботиться о чужих телах, три часа в неделю студенты уделяют собственным футлярам и потеют на физкультуре – в конце концов, тело врача должно быть образцовым, моложавым и не навевающим на пациента мысль, что «да, деточка, все мы смертны». В группе Ярика физкультуру вел довольно тощий организм лет сорока пяти с поэтическим именем Александр Сергеевич и кудрявой головой – парни, разумеется, звали его Пушкин.
Странная худоба Пушкина издавна толкала студентов Первого Меда на разные медицинские колкости. Злоупотребление женщиной, аллергия на еду после обедов в студенческой столовой, жертва тайных экспериментов ректора – вот самые безобидные версии. Ярик произвел на свет свою идею – в раздевалке, под дружный хохот парней, он предположил, что тренер подрабатывает в балете. Для пущего эффекта Яр изобразил танцевальное па, что было, конечно, особенно смешно, учитывая его габариты.
Увы — в ту же секунду в раздевалку вошел Пушкин. Он все слышал. И видел.
И многообещающе процедил:
— Самые веселые будут вкалывать до кровавого пота.
Не знаю, замечали ли вы, что чем человек худосочнее, тем он злее?
С этого дня у Яра возникли существенные сложности со сдачей нормативов.
Нет, свои 120 килограммов штанги он толкал без проблем, но вот с беговыми упражнениями все обстояло иначе. Секундомер в руках тренера проявлял чудеса двойных стандартов – проклятый прибор то вдруг ломался, то начинал считать секунды так, что у законов физики лезли на лоб глаза.
Когда же, пройдя семь кругов ада и истязание плоти, Ярик сдал-таки короткие дистанции, перед ним выросло самое последнее и самое непреодолимое препятствие – кросс на пять километров. Вы, наверное, знаете, как надо выглядеть, чтобы хорошо бегать длинные дистанции?
Классический портрет кенийского бегуна: тонкие ручки, тонкие ножки, лебединая шейка и весь каркас напоказ. Фактически, кожа да легкие, и очень легкий скелет – вот формула успеха. Еще, говорят, в Москве хорошо бегают кросс мальчики максимальной гламурности – строение их тел приближается к кенийцам. Но в Ярике, как вы уже догадались, ничего гламурного и тонкого не было лет с тринадцати. А если учесть восемь килограммов сала, с которых мы начали рассказ, выходило, что Пушкин мог кровожадно потирать руки: сдать кросс даже на «тройку» Ярику было не по силам.
Так бы парень и попал в переделку, если б не лучший друг.
Полюбуйтесь, как была разыграна эта великолепная комбинация: во время второй пересдачи кросса амиго Тема пришел на стадион поддержать камрада
Ярика. Ярик был явно не в форме: на финише он напоминал выжатый лимон и показал только девятнадцать минут двадцать секунд – до «тройки» не хватило ровно полминуты.
— Яр, ты чего? Тараканы быстрее бегают. Даже ты сам на прошлой неделе бежал быстрее, — возмутился после кросса Тема.
— Уффф, не знаю. Можешь пристрелить меня. Все равно теперь не жить – осталась одна пересдача.
На Ярика жалко было смотреть. С трибуны загоготал медицинский отморозок
Полянский, однокурсник Ярика:
— Ну что, гиппопотамус, ты уже купил кирзовые сапоги? Купи – пригодятся!
— Обломись, Полянский! Спорим, он через неделю пробежит на «пять»? – крикнул Тема.
— Спорим! На тысячу. Нет, на три тысячи. Три косаря, Артемий! Согласен?
— А согласен!
Тема и Полянский ударили по рукам.
— Спасибо за поддержку, но зря ты так, — хмуро сказал Ярик чуть погодя.
– Не пробегу я на «пять». Троечку бы.
— А я вот почему-то уверен, что пробежишь, — хитро ответил Тема.
У Артема, действительно, созрел план из двух частей. По условиям задачи,
Ярика надо заставить прыгнуть выше головы. Что для этого нужно? Нужно привести на стадион допинг – его любимую девушку Марину. Она весь забег будет срывать голос, поддерживая бойфренда, и этот последний резвее зашевелит конечностями.
Поняв это, Тема направился прямиком в маринин вуз. И там, набрав в голос побольше искренности, сообщил девушке – волнуется, мол, твой дружочек.
Назавтра ему, бедняге, главный норматив сдавать, а тренер у него злой и свирепый бармалей.
Марина испугалась и прикрыла пухлый ротик ладонью:
— Ах, это я виновата, — прощебетала она.
— Почему же?
— Он все выходные водил меня в кафе и угощал мороженым. А я-то на диете.
Чуточку укушу – и все. А он доедал. Килограмма два мороженого умял – не меньше. Вот он теперь и не в форме.
— Понятно, — кивнул Артем. – Марин, не надо убиваться. Ты сейчас единственная можешь ему помочь.
— Чем? – зеленые глазки заискрились.
— Завтра приходи на стадион его поддержать. Только Ярику ничего про это не говори. Здесь главное – эффект приятной неожиданности. Увидит Ярик тебя перед стартом, гормоны ему в кровь прыснут, усталость исчезнет, и он сразу пролетит пять километров за шестнадцать минут, хотя раньше еле за девятнадцать ползал. Да и стыдно позориться на глазах любимой девушки.
— Хорошо, я обязательно буду.
— И я приду. Да, еще – надень завтра лиловую блузку. Ты в ней, как он говорит, очень соблазнительно выглядишь.
На стадион Артем пришел чуть раньше Марины и успел поболтать с Яриком перед стартом. Ярик трясся как осиновый лист.
— Отличная погода, амиго. Ты, я вижу, дрожишь от нетерпения, как жеребец перед скачками. Это хорошо. Пусть же Господь укрепит твой дух, сделает ноги твои как оленьи и на высотах твоих поставит тебя. Я правильно цитирую 17-ый псалом?
— Ты правильно цитируешь 17-ый псалом, но, боюсь, ждать помощи от
Всевышнего не приходится. Я в выходные чревоугодничал и трескал мороженое.
— А я знаю. Марина мне рассказала. Кстати, вон она пришла – помаши ей рукой.
Ярик перевел взгляд на трибуну, на лиловое пятно блузки, на розовое личико, на темные волосы… Он узнал Марину. И в этот миг на лице Ярика появились уверенность и решительность. Глаза его засверкали, плечи расправились.
— Ну вот, теперь ты готов к бою, — с улыбкой сказал Артем. – Удачи.
Кросс начался.
— Я вижу его, вижу! Вон он, поворот делает! — сообщала Марина, похожая со своим театральным биноклем и азартом на посетительницу ипподрома.
Артем удовлетворенно кивнул – затея, похоже, удалась. Завершая первый круг, Ярик страстно посмотрел на трибуну, поймал обожающий Маринин взгляд и заработал с удвоенной энергией.
Так пролетел второй круг, третий, четвертый. Яр чуть набычился: наклонил вперед голову, насупил брови – признак сосредоточенности и усердия.
Марина при его пробеганиях мимо трибуны всякий раз прыгала.
— Ну, как там? Какое время?! – свирепо бросила она через плечо.
— Идет на «пятерку», — объявил Артем. – По-моему, просто здорово.
— Ярик, умница-умница! Давай-давай! – завопила Марина, и Ярослав на глазах ускорился.
За круг до финиша лицо Ярослава исказила мучительная гримаса, он весь раскраснелся, как сталевар у печи, и от усталости стал гулко шлепать ногами на всю ступню.
«Больше не могу», — читалось на его лице.
— Терпеть, Яр! Терпеть! ! За меня-ая-а! За Мариночку! — завопила Марина.
Подействовало. С выражением невыносимой муки на лице Ярослав пробежал-таки последний круг и финишировал.
— Нууууу, пятерочка, так уж и быть, — кисло резюмировал Пушкин. – Хотя слабенькая. Худеть надо.
Марина бросилась на потного, обессилевшего Ярика. Сзади на трибуне тихо ругнулся рассерженный Полянский – плакали его три тысячи.
Вечером Ярик, довольный донельзя, соизволил поблагодарить Тему:
— Спасибо, друг. Я бы не догадался привести на стадион Марину. Это было неожиданно… и полезно!
— Да ладно. Это как раз ерунда. Ты ведь еще не все знаешь.
— То есть?
— Яр, ты ведь на самом деле только на «тройку» пробежал. Вот твое время: восемнадцать минут сорок, я засек.
Улыбка сползла с лица Ярика:
— Постой, я не понял… Но ведь Пушкин сказал, что я пробежал на «пять»!
— Правильно. Твоя «пятерка» куплена у Пушкина за три тысячи рублей.
— Ты что, потратился ради меня?
— Я? Я не потерял ни копейки, Ярик. Твою «пятерку» полностью оплатил
Полянский, когда по глупости ввязался со мной в спор.
Ярик остолбенел:
— Постой… Это получается… Ты еще тогда, неделю назад, рассчитал, что
Полянский за все заплатит?
— Ага! – Артем расхохотался, не в силах сдерживать смех.
— Тема… ты… гений. И лучший парень в Сеченовке.
— Да я знаю. Пошли.