9 На мой восьмой день рождения отец подарил мне диаскоп. Для...

На мой восьмой день рождения отец подарил мне диаскоп. Для последующих поколений сообщаю, что это такая железная коробка с объективом, отбрасывающая кадр на всю стену от вставленной пленки. К моей немалой досаде, диафильмов отец не подарил. Просматривать было нечего. Зато дал целый ящик пустой пленки. Только вырастив собственного сына, я понял, что он был прав. Первый раз я нарисовал на пленке обычной ручкой маленькую рожицу. Со стены на меня уставилась огромная забавная харя. Нас было четверо друзей, фантазия наша была неисчерпаема. К обеду поток штучной живописи кончился, пошли сериалы-комиксы. К вечеру наши сериалы стали цветными — кто-то сбегал за фломастерами, в ту пору большой диковиной. На следующий день родилась мультипликация — научились рисовать пофазно и протаскивать пленку со скоростью. Звук появился на третий день — друг Андрей притащил обшарпанный бобинник. К нам стали приходить на сеансы друзья друзей числом до двух десятков, сметая все эклеры, которые пекла моя мама. Знали бы вы, какой это кайф, когда широкая публика смеется твоему творению, и ты это слышишь. На третий день папина здоровенная коробка с несколькими сотнями пустых пленок была исчерпана. Мы занялись чем-то другим.
Вспомнил я об этом только сегодня, посмотрев фильм про раннюю историю кинематографа. Оказывается, кино стало цветным еще в конце позапрошлого века — только на студии Луи Лепренса двести девушек от рассвета до заката раскрашивали кадры черно-белых фильмов цветными кисточками. А потом публике приелось. От всей эпохи немого кино осталось, оказывается, не больше четверти фильмов, уцелевших случайно. От цветных той эпохи — единицы. От коробки из моего детства, увы, ничего. Кроме этой истории...