…Руководитель института с азартом глянул на энцефалограмму и объявил:
- Товарищи, через несколько минут Владимир Ильич проснётся! У кого последний вопрос перед его пробуждением?
Журналисты снова подняли лес рук.
- Так… Вы, молодой человек, ещё не спрашивали.
- Спасибо. Насколько мне известно, в последние годы жизни часть ленинского мозга погибла от серии инсультов. Какую же личность вы в итоге восстановили?
- Блестяще сказано! Наконец-то! Тот же самый принцип суперпозиции, который мы использовали при считывании квантовой информации, мы применили для восстановления сознания Ленина. Его мыслительные способности восстановлены по состоянию на март 1922 года, до первого удара, а память содержит сведения вплоть до 21 января 1924. То есть, он одновременно всё помнит, и полноценно мыслит…
Маленький рыжий человек на столе пошевелился, и профессор замолчал. Зал нетерпеливо вдохнул и выдохнул, а кто-то даже взвизгнул от нетерпения. Пациент открыл глаза, осмотрелся, увидел заполненную аудиторию, смущённо встал, оглядел себя, затем подпёр побородок, подумал, сложил руки на груди и снова осмотрел помещение.
- Как вы себя чувствуете, Владимир Ильич? – произнёс, наконец, профессор.
- Э… На магнитоплане… Это такой транспорт… Часов шесть… - профессор понял, что подготовка летит к чёрту, волнение берёт своё, но даже не жалел о небольших заминках, ибо торжественность момента покрывала всё. – И есть ещё прямой рейс на Улья… прямой путь без пересадок в Симбирск.
- Зачем в Симбиrск? – удивился Ленин.
- Ну… Ваш родной город… Вам будет приятно снова заглянуть в пенаты… Как и в альма-матер…
Ленин поморщился.
- Что за глупая сентиментальщина. Я, по-вашему, зачем в эту «альма-матеr» хочу?
Профессор с недоумением развёл руками:
- Вспомнить прошлое?
- Я прекrасно помню события вчеrашнего дня, когда лежал больной и без движения. А сегодня я здоrов, могу двигаться и нахожусь в необычной лабоrатоrии. Могу только догадываться, что мне пrишлось пеrежить физическую смеrть, от котоrой меня подняла высокоrазвитая наука. Споrю, что такого уrовня она достигла не rаньше конца двадцатого века…
- Вообще-то, двадцать первого, - пробормотал профессор.
Ленин от неожиданности крутнул головой, но тут же продолжил строгим голосом:
- Тем более. И если научный пrогrесс достиг высот, с котоrых способен оживлять покойников, то общественный пrогrесс пrивёл к установлению планетаrного коммунизма, пrавильно?
- Да это ежу понятно, - пожал плечами молодой аспирант, следивший за биометрикой.
На него Ленин поглядел с уважением.
- Значит, - завершил он мысль, - у вас не осталось ни политической боrьбы, ни пrеступности, и вам не нужны ни политики, ни юrисты, а мне пrидётся получать в унивеrситете новую пrофессию: то есть, заново учиться, учиться и учиться!
