"Радиация" (термоядерная байка)
Во все времена и на всех флотах новички подвергались розыгрышам разной степени безобидности. Вот и на атомных подводных лодках первого поколения (как, впрочем, и всех последующих тоже) разыгрывали «молодых» на весьма болезненную тему – радиофобию. Кто ее знает, эту радиацию, что ее задерживает (да и задерживает ли ее что-либо?) и на сколько пагубно она влияет на мужской организм? Все эти вопросы вольно или невольно роятся в голове моряка, впервые пришедшего в прочный корпус атомохода.
Мичман Янис, родом из Прибалтики, пришел на атомоход К-140 сразу же после мичманской школы, где освоил сразу две специальности – рулевого-вертикальщика и баталера.
Человек замкнутый, весьма бережливый, как истинный хуторянин, осмотрительный он сразу понравился помощнику командира, который доверил ему ключи от «сухой провизионки», где хранились многие лодочные деликатесы в виде тараньки и рыбных консервов (осетрина, сазан, севрюга – и все в томатному соку), а главное – коробки с сухим пайковым вином.
И кто только не пытался завести с ним корыстную дружбу, мичман Янис был неподкупен, непреклонен, неулыбчив. Однако на него положили глаз два двоюродных брата и тоже откуда-то с берегов Балтийского моря – мичман Шоть и мичман Гроть, оба из БЧ-5, один спецтрюмный, а другой просто трюмный. Трюмачи-хохмачи.
Осаду неприступной крепости они начали издалека – за обеденным столом заводили разговоры об одном и том же: о том, как радиация влияет на мужские способности.
- Помнишь, мичмана Жалейко, электрика? – Спрашивал один другого. – Хватанул «дозу» в «автономке», вернулся домой импотентом 1 ранга. И со злости зашвырнул в аккумуляторную яму лом. Тот замкнул батарею, летал от элемента к элементу по всей яме, раскалился до бела.
- Да, разве забудешь?! Потом пришлось все баки выгружать и новые ставить… А что по импотенции инвалидность не дают?
- Надо у доктора спросить…
И в таком духе с утра до вечера – про утечки радиации, про ненадежность биологической защиты…
Однажды, пока Янис спал на верхней койке в мичманской четырехместке, братья намазали ему пальцы на ногах нитрофунгином – желтой жидкостью для профилактики грибка. Утром тот с недоумением рассматривал свои стопы. Шоть и Гроть делали вид, что ничего не замечают. На другое утро все повторилось: Янис уже с тревогой ощупывал свои ярко-желтые пальцы.
- У вас тоже пальцы желтые? – Спросил он у Шотя.
- Нет, у нас все в норме. Ну, ка покажи! О, ты посмотри, как далеко уже зашло! – Пригласил он кузена.
- Ни хрена себе! – Округлил глаза Гроть. – Это же радиация!
- И что теперь делать? – Не на шутку испугался Янис.
- Ну, пальцы это не самый важный орган. Главное, чтобы важный орган не пожелтел. Проверь!
Янис оттянул резинку «разовых» трусов и осторожно заглянул вниз.
- Нет. Не пожелтел.
- Пожелтеет, как семенной огурец, вот увидишь, если меры не принять! – Пообещал ему Шоть.
- А что делать-то?
- На первых порах оберни свое хозяйство фольгой. Она от альфа и бета-излучения хорошо защищает. А потом нужны будут меры ИБЗ.
- Что такое ИБЗ?
- Индивидуальная биологическая защита. Держи фольгу! Для земляка ничего не жалко.
Янис, как смог, запаковал хозяйство в фольгу, прихватил ее аптечной резинкой, и отправился в центральный пост на вахту. Разумеется, все обратили внимание, что из нежно-голубых трусов мичмана выпирает нечто несуразно бесформенное и большое, похожее на припрятанный сверток. При каждом шаге фольга громко хрустела.
- Ты что туда гремучую змею посадил? – Полюбопытствовал механик, догадываясь о розыгрыше.
Янис зарделся, как красна девица:
- Это ИБЗ.
- Хорошая штука. – Одобрил механик. – А когда ты нам ИБЗ раздашь? У тебя же в баталерке должен быть комплект на весь экипаж.
- Нет у меня в баталерке ИБЗ! – Опешил Янис.
- Поищи хорошенько. А то сам защищаешься, а все страдают. Как найдешь, первым принесешь командиру. Так у нас принято. Понял?
- Так точно!
После вахты Янис обыскал не только баталерку, но и провизионку, и боцманскую выгородку, в трюма заглянул – нигде упаковок с ИБЗ не было. Поделился проблемой с соседями по каюте, кузены Шоть и Гроть охотно пришли на помощь земляку.
- Ты, наверное, комплекты при погрузке забыл. Так бывает. Всего ведь не упомнишь… - Сказал Шоть.
- Придется самим делать. – Вздохнул Гроть. – У меня где-то и выкройка была. Но здесь без бутылки не обойдешься.
Бутылка сухого пайкового вина оказалась в руках братьев через пять минут, и через пять минут Гроть, вооружившись ножницами, стал вырезать из кулинарной фольги замысловатые фигуры, а Шоть резиновым клеем обклеивал ими изнанку новых «разовых трусов». Получилось очень даже неплохо.
- Командирские! – Одобрил работу брата Гроть. – Иди кэпу отнеси!
Командир был у себя в каюте. Янис осторожно постучался:
- Прошуршения! Товарищ командир, это вам!
Командир спросонья не сразу понял, в чем дело. Обалдело уставился на протянутые трусы.
- На хрена ты мне эти памперсы принес? Я пока что в них не нуждаюсь!
- Это не памперсы, товарищ командир, это ИБЗ! – И Янис с гордостью продемонстрировал блестящую подкладку.
- А-а… - Догадался, наконец, командир. – Спасибо, сынок! У меня уже есть. Пойди, отдай старпому. А то у него прохудились.
Старпом с большим интересом отнесся к подарку Яниса. Повертел в руках, чтобы весь центральный пост видел, даже на просвет посмотрел:
- Самострок, однако! Неуставное ИБЗ. Иди, покажи доктору, пусть даст заключение о пригодности к использованию.
Доктор оказался опытным знатоком средств индивидуальной биозащиты.
- Средство самодельное, поэтому необходима испытательная носка. Будешь носить неделю вместе с дозиметром. Потом мне покажешь.
И он прикрепил дозиметр Яниса к резинке трусов, можно сказать, на самое видное место.
- Жалобы есть?
- Да, вот радиация донимает - пальцы на ногах желтеют.
- Понятно, понятно… А я думаю, куда у меня нитрофунгин подевался? – Озабоченно бормотал эскулап. - Ну, вот тебе таблетки от радиации.
Док достал облатку активированного угля.
- Принимай по одной перед обедом. Клади под язык до полного рассасывания.
Осчастливленный Янис, похрустывая фольговой подкладкой, покачивая дозиметром на форштевне, поспешил в мичманскую кают-компанию.
- Ты смотри! – Испуганно ахнул Шоть. – У него уже и губы почернели! Покажи язык!
Все с притворным ужасом уставились на черный от рассосанного угля язык.
- Это уже вторая стадия лучевой болезни! – Уверенно диагностировал Гроть. – Первая, это когда пальцы желтеют, вторая – язык чернеет. А третья – когда хрен краснеет. И отпадает. В общем, «песец не только ценный мех…»
Янис едва не плакал. Но верные друзья опять пришли ему на помощь:
- Есть одно хорошее народное средство. – Сказал Шоть. – У меня тоже такое было, но умные люди посоветовали мазать и пальцы, и хозяйство зубной пастой. В пасте мел, барий, кальций – это даже гамма-лучи задерживает, не говоря про всякие беты и альфы. Паста есть?
- Есть. «Блиндамет» подойдет?
- Подойдет. Только мажь не жалей.
Теперь на вахту баталер выходил, благоухая «Лесной свежестью» или «Тройной защитой для всей семьи». Однако и это не помогало. Очередной консилиум по лечению лучевой болезни собрался в четырехместке после вечернего чая.
- Не могу понять, в чем дело? – Чесал в затылке Гроть, - глядя на шафранно-желтые пальцы мичмана Яниса. – Столько времени и не проходит.
- А что ж ты хочешь?! – подыгрывал брату Шоть. – У нас за переборкой реакторный отсек. Видимо, свищ в биозащите образовался, и фонит прямо по ногам. Надо бы Янису коечку сменить.
- Да кто на его место захочет?
- А вот я и лягу. – Обреченно махнул рукой Гроть. - Мне терять нечего. У меня трое детей. Цена вопроса три бутылки «сухаря», три банки тараньки и пять банок «Севрюги в томате».
- Три банки «Севрюги». – Попробовал сбить цену хуторянин.
- О, видали, куркуля! Он еще и торгуется! А потом из «автономки» вернется, ломик нам в аккумуляторную яму швырнет!
- Четыре банки «Севрюги». – Неуверенно предложил Янис.
- Ладно. Только из уважения к твоим будущим детям. Перетаскивай свое кубло на мою койку.
Несмотря на перемену спального места, пальцы у Яниса продолжали желтеть. Каждое утро он первым делом оглядывал стопы и приходил в тихое уныние. Не помогали ни таблетки от радиации, ни ИБЗ, ни зубная паста, ни дозиметр, который все время мешался под… , скажем, ногами.
- Вот что, земеля, - дружески обнял его Шоть. – Теперь вся надежда только на Бога... У боцмана молитва против радиации есть. Попроси у него молитву святому Ебукентию. Может, даст…
Боцман слыл настоящим марсофлотом – отчаянным матерщинником, умельцем принять на грудь, безбожником, одним словом, матерым грешником с большим стажем. И когда мичман Янис застенчиво попросил у него молитву святому Ебукентию, боцман, вместо того, чтобы прийти в ярость от подобной просьбы и покрыть дерзеца трехэтажным матом, тихо, но внушительно сказал ему:
- Во-первых, не Ебукентию, а Иннокентию. Во-вторых, молиться надо Николе Морскому. Ты хоть крещенный?
- В лютеранской церкви крестили.
- Ну, это не важно - где. Главное, что крестили. Записывай молитву:
Янис достал служебную записную книжку и стал старательно конспектировать боцмана:
«Святый отче, обереги мя от незримой напасти и упаси мя от всех подводных, надводных и земных хворей и телесных невзгод…»
Боцман порылся в карманах и достал алюминиевый нательный крестик.
- Повесь на шею, и носи, чтобы зам не видел.
Никто не подозревал, что боцман, скандалист, выпивоха и бабник на берегу, в море становился совершенно другим человеком. Даже на швартовках не матерился. Воистину, сказано: кто в море не ходил, тот Богу не молился. А уж что говорить про тех, кто не просто в море, а под море ходил да еще в обнимку с ядерным реактором?
На лодке многие носили цепочки на шее, болтались на них латунные дельфинчики, морские коньки, медные шильдики с именами любимых девушек и прочие амулеты. Так что стальная цепочка от часов на шее Яниса никого не удивила и не насторожила. Но алюминиевый крестик на ней держался плохо, и однажды отцепился и потерялся на палубе центрального поста.
Крестик нашел замполит и пришел в ужас: в экипаж атомной подводной лодки затесался верующий! Религиозный фанатик! Если эта информация дойдет до политодела, то долго еще имя замполита будут склонять на всяких совещаниях, конференциях, собраниях… Незадачливый крестоносец объявился сам в поисках потери на своем же боевом посту – у манипуляторов вертикального руля. Он был отслежен замом и приглашен в каюту на беседу.
- Янис, я не понимаю, как вы, современный человек, можете верить в Бога?! Космонавты весь космос пролетели. Никакого Бога не видели.
- Радиацию тоже никто не видел…
- Радиацию по приборам определяют. А Бога ни один прибор не зафиксировал. Вот смотри, ты родом с хутора, я из города. Ты кончал среднюю школу. Я высшее военно-морское училище, а сейчас еще и заочно в военно-политической академии учусь. Наконец, я на десять лет дольше тебя живу. Кто из нас больше знает – я или ты?
- Вы.
- Вот и слушай того, кто больше знает. Никакого Бога нет! Могу повторить тебе громко и ясно: Бога нет, и никогда не было! И ни один прибор его не…
И тут по отсекам разнеслись пронзительные короткие звонки, а потом щелкнул динамик «Каштана»:
- Аварийная тревога! Пожар в реакторном отсеке! Фактически!
Зам, забыв про воспитательную работу, метнулся в центральный пост, но переборка была уже наглухо задраена по тревоге. Никто не имел права открыть ее. Каждый должен принимать беду в том отсеке, в каком она его застала.
Пожар в реакторном отсеке это не шутка. И не учебное упражнение. Это почти что кранты. Хана! Амба!
Янис зашептал молитву: «Святый отче, обереги мя от незримой напасти и упаси мя от всех подводных, надводных и земных хворей и телесных невзгод…»
Через минуту колокола громкого боя сыграли отбой, и голос старпома объявил по трансляции:
- Пожар в реакторном отсеке ликвидирован. Отбой аварийной тревоги!
Позже выяснилось, что особого пожара и не было, просто задымили отсек по недосмотру мичмана Шотя – самовоспламенилась забытая им в трюме ветошь. Но ведь не бывает дыма без огня и, ветошь, кто ее знает, не самовоспламенилась ли после богохульных слов зама?
Как бы там ни было, но мичман Янис, после службы на атомном флоте, уехал на родину и вскоре стал там пастором в одной из сельских кирх.
(с)Николай Черкашин