Лирический русский пейзаж. Художник Александр Булаков
Лирический русский пейзаж. Художник Александр Булаков
Александр Владимирович Булаков – известный и признанный художник – пейзажист, работающий в манере академического реализма. Лирический пейзаж основное направление в творчестве художника, его излюбленной темой является русский лес.
Родился Алксандр Булаков в 1965 году, в городе Калининграде, в семье художника . Окончив в 1980 году с отличием Калининградское художественное училище, работал на киностудии «Мосфильм», затем успешно преподавал в Детской школе искусств. Параллельно активно занимался творчеством, создав более 1000 живописных работ.Русский лес, с его фантастическим многообразием является неисчерпаемым источником вдохновения для художника. Несомненно, такое умение передавать настроение в пейзаже привлекло к художнику большое количество почитателей.Булаков А.В. участник многочисленных выставок, проходящих в Москве и в России. Творчество художника не оставляет равнодушным ценителей реалистического искусства, русской природы. Картины художника находятся в частных коллекциях в России, Европе, Америке, Австралии. А.В. Булаков является продолжателем русской пейзажной школы, в своих работах уделяет большое внимание тонкой прописи. С любовью художник передает всю красоту природы в любое время года, да так, что чувствуется аромат леса, трав, чистота воздуха. Картины впечатляют, их хочется рассматривать и любоваться, насыщаясь необыкновенной красотой.
Воспитание дочерей воинского рода
Воспитание дочерей воинского рода: Что нужно, чтобы стать женщиной бойца и матерью будущих воинов?
– Кроме того, претензии распространяются и на наш уклад, вписывающийся в рамки гражданской жизни.
– А в гражданской-то жизни, что мы делаем не так?! Можно подумать, что нас там видно, в этой гражданской жизни!
– Вот именно это и ставится в упрёк, – подтвердил Харальд. – А точнее, наши взгляды и традиции на создание семейных союзов. Мы ведь и в этом отличаемся от гражданских.
– Это они о том, что воину нельзя создавать семейный союз, пока он не встретит своё тридцать второе лето? – уточнил Тринадцатый. – Но какая им разница?! Это же наши профессиональные особенности, воин должен дожить до возраста обретения самостоятельности. Если он не погиб к тому моменту, значит, достаточно умел и имеет серьёзные шансы выживать и впредь – то есть не обречь свою половинку на вечное одиночество. Что такого-то?!
– Ты забываешь, что это ещё не всё. Мы почти не создаём семейные союзы с представителями других каст, разве что с кастой целителей, да и то подобное случается не часто. Мы с самых младых лет объясняем своим детям, что они должны создавать союзы с представителями других родов воинской касты, пусть даже они обитают в другой галактике. Мы не запрещаем искать половинку вне касты воинов, но обычно полученного с детства воспитания достаточно, чтобы к моменту достижения «семейного» возраста мужи и жёны нашей касты не испытывали желания рассматривать в качестве кандидатов представителей других каст. Недовольные гражданские трактуют это как нарушение заповедей свободы. Что скажешь?
– Ммм… – Тринадцатый задумался. Логика подсказывала, что подобное положение вещей появилось в укладе воинской касты не просто так, и ему хотелось догадаться самому, почему всё именно так, а не иначе. А то получается, что он совсем бестолковый, и отцу приходится объяснять ему каждую мелочь, словно маленькому ребёнку. – Ну… это потому, что мы часто живём в гарнизонах, и вокруг обычно только воины… Хотя нет… Тут что-то ещё… А! Это потому, что мы часто злимся, а наши сёстры на нас не сердятся, так?
– Ты догадался верно, – в голосе отца прозвучало одобрение. – Однако думается мне, что на этом стоит остановиться подробнее. На твоей памяти, в родовом замке как часто сёстры обижаются на братьев за какую-нибудь шалость или глупость, вроде дёрганья за косичку?
– Дёрганья за косичку?! – Вопрос Тринадцатого очень удивил. – Но никто не дёргает сестёр за косу. Это же оскорбление и неуважение по отношению к роду! Так никто не поступает. Сёстрам, конечно, иногда достаётся от братьев, мы любим над ними подшутить, но мы же не со зла. Они это понимают и не обижаются. Ну… я не помню, чтобы обижались. Может, не видел просто… А что?
– Дело не только в том, что сёстры всё понимают. Дело в образах родовой крови и воспитании. Дочь воинского рода с рождения воспитывают для того, чтобы она стала женщиной бойца и матерью будущих воинов. Дочери нашей касты генетически имеют сверхстабильную психику. Они не визжат, словно резаный лесной поросёнок, когда испытывают страх, и способны удержать себя в руках, даже в случае сокрушительного эмоционального удара. Они не испытывают обиды на выброс норадреналина в крови бойца, который неизбежно и мгновенно приводит к вспышке ярости.
В их генетике заложена способность ощущать энергопоток, выделившийся в результате вспышки ярости, на всех стадиях, от первичного формирования до полного затухания. Выброс норадреналина – это основной пусковой момент для бойца воинской касты, резко умножающий его физические и психологические возможности. Во время вспышки мы не испытываем страх, только ярость. Мы – не гражданские, и дочери нашей касты – тоже. В их генетику заложены особые поведенческие реакции. Если боец находится в режиме выброса норадреналина, иными словами, в ярости, что произойдёт, если его ударить?
– Он ударит в ответ мгновенно! – оживился Тринадцатый. – Или даже проведёт встречную атаку!
– И что случится, если его ударила жена или даже женщина? – уточнил отец.
– Разве такое бывает? – Тринадцатый снова удивился. – Жёны никогда не дерутся с мужами!
– В гражданских кастах подобное иногда происходит, – ошеломил его Харальд. – Особенно в юном возрасте, когда гражданские братья дёргают своих сестёр за косичку или ещё как-то обижают их сверх меры. Так что будет, если жена ударит бойца, пребывающего в ярости?
– Ну… – Тринадцатый растерянно пытался смоделировать столь нелепую ситуацию. – Ничего хорошего не выйдет… Он её конечно же ударит в ответ ещё раньше, чем поймёт, что произошло…
– Если называть вещи своими именами, – спокойно поправил сына отец, – он её убьёт. В состоянии кипения норадреналина рефлексы обострены до максимума, сила атаки на пике, и одного удара будет достаточно, чтобы вызвать смерть или крайне тяжёлые повреждения. Спустя несколько мгновений, когда химические реакции в крови завершатся, он будет горько сожалеть об этом, но будет уже поздно. Лезть под горячую руку взбешённому воину – самая неумная женская мысль.
– Но зачем жёнам ударять мужей? – Понять причину данного допущения Тринадцатому никак не удавалось. – Им же заранее ведомо, кто сильней. И вообще, они же добрые и ласковые. И никогда не обижаются. Так быть не может! Это ты просто так сказал, чтобы меня проверить?
– Изредка в гражданских кастах такое случается, – невесело повторил Харальд. – Очень редко, но всё же. В воинской касте такого не бывает никогда. Что произойдёт, если воин вспылил по некоей случайной причине и повысил голос на свою женщину?
– Она спрячется. Ну, то есть отойдёт куда-нибудь… в другую комнату там… в общем, придумает, где переждать вспышку ярости. – Тринадцатый в который раз удивился. Неужели отец считает, что кто-то не знает столь элементарных вещей. – Потом вернётся и поможет ему стабилизировать поток. Я когда в родовом замке что-нибудь нечаянно сломаю и злюсь от этого, если рядом есть кто-то из сестёр, они всегда помогают. С ними стабилизироваться легче… – Он на миг запнулся и обречённо выдохнул: – Только в мой поток им больно встраиваться. Я стараюсь отказываться от помощи.
– Ничего, с возрастом ты научишься им управлять в совершенстве, – успокоил его Харальд. – Однако вернёмся к беседе. Так вот, сын, жена гражданской касты, если на неё повысит голос муж, обидится. Какие-то снесут сию обиду молча, другие начнут распалять конфликт руганью, третьи решат покинуть своего мужчину на какой-то срок, кто-то проявит мудрость, но все они будут испытывать обиду. Жёны воинской касты не обижаются на воинов, если чувствуют в их крови выброс норадреналина. Никогда. Это свойство, вкупе с повышенной усидчивостью в жёнах нашей касты, заложено на генетическом уровне точно так же, как норадреналиновый тип биохимии заложен в гены наших бойцов. Именно по этим признакам, тогда ещё слабо выраженным, объединились девять миллиардов лет назад первые полторы сотни.
С тех древних пор образы родовой воинской крови отшлифованы до совершенства и являются нашим главным сокровищем. Поэтому мы бережём наших сестёр. Они – бесценный подарок родам-побратимам, равно как их сёстры – столь же бесценный подарок нам. И поэтому мы не стремимся заключать семейные союзы с гражданскими кастами, дабы беречь то, что накоплено в веках. Посему гражданские рода сильно отличаются от воинских по кастовому составу. В любом гражданском роду всегда имеются представители разных каст. В особенно великих родах зачастую представлены все касты. За исключением нашей. Воинская каста замкнута сама в себе, хотя во многих воинских родах есть небольшое количество представителей касты целителей.
– А в нашем роду есть целители? – уточнил Тринадцатый. – Я не помню их в родовом замке…
– В нашем – нет. – Харальд увеличил скорость. – Раньше, лет пятьсот назад, был кто-то, насколько я слышал. Сейчас у нас только воины. Но вообще взять женщину из числа гражданских или отдать дочь за гражданского мужа не запрещено. Такое в нашей касте бывает, если энергопотоки совпали. Но случается это редко, и потому те гражданские, что нами недовольны, упрекают нас в слишком вольной трактовке заповедей свободы.
– Но это же несправедливо! – возмутился Тринадцатый. – Это же уклад нашей касты! Почему они не желают понять, они же очень умны! Что делать? Нельзя же оставить всё так, нужно объяснить им!
– Не нужно, – улыбнулся отец. – Не забывай, что укоряют нас не все. Большинство гражданского человечества мудро и дальновидно. Они понимают всё, и даже больше, ибо их асы способны заглядывать в общее информационное поле Вселенной и получать ответ на вопрос «правильно» или «неправильно». И пусть из нашего четырёхмерного слоя невозможно заглянуть туда слишком глубоко, они никогда не пренебрегают этой способностью. Именно потому в древности и появилась наша каста. Именно потому с тех самых пор они заботятся о нас, а мы, не раздумывая, отдаём свои жизни за них. Посему мы должны относиться к труду гражданских каст с уважением и не обижаться на их претензии. Ведь это мы существуем ради них, а не они ради нас. Мы не можем принимать иных решений, кроме военных, потому что не созидаем. Цивилизация держится на тружениках, развивающих наши прекрасные миры. Мы лишь охраняем их покой.
– А если вдруг гражданские касты будут не правы? – не уступал сын. – Вот вдруг такое случится! Тогда как? Нам всё равно будет нельзя потребовать от них смены намерений?
– Всё равно нельзя, – подтвердил Харальд. – Они содержат нас целиком и полностью, исполняя любой наш заказ по первому требованию. Как мы можем заставлять их вопреки желаниям встать на наши позиции? Вспомни первую заповедь, сын! Кем мы станем, если будем только потреблять и тиранить более слабых?
– А если мы станем обеспечивать себя сами? – не унимался Тринадцатый. – Создадим касты в касте! И не станем ни от кого зависеть! Тогда мы сможем выдвигать свои требования на равных?
– Сможем, – в голосе отца вновь зазвучали весёлые нотки. – Только зачем? Для чего создавать касты в касте, если есть касты внутри цивилизации? Чтобы потом внутри касты те, кто занимается созиданием, точно так же упрекали тех, кто потребляет? В этом нет нужды, сын. Мы – сияющие. Мы – едины. Мелкие разногласия суть ничто для нас. Мы всегда найдём взаимопонимание, ибо нет большей чести, чем поступиться личными интересами ради интересов других сияющих. Так поступают все сияющие. Именно потому дальше мелких упрёков никто не идёт. Кое-какие стороны нашего уклада, конечно, не нравятся некоторым гражданским сияющим, но это не мешает им быть неделимым целым с расой. Как и нам. Они попеняют на нас, но всё равно отдадут нам всё, что в их силах. Равно как мы похмуримся, выслушивая их упрёки, но всё равно отдадим свои жизни ради их будущего. До тех пор, пока сияющие неделимы, победить нас невозможно.
-
Тотемные животные у славян
В славянской мифологии практически каждое животное можно было бы назвать тотемным. Животные посвящались различным богам, были проводниками их воли.
Славяне верили, что каждый бог может превратиться в животное.
Это зависит от черт самого животного. Животные имеют свой характер, являются покровителями человека.
Каждый человек наделен чертами разных животных. Черты животных мы можем проследить в фольклоре славян.
Славяне создали огромное количество сказок, былин, где героями, наряду с человеком, являются различные животные. Они оказывают человеку помощь, могут вредить ему.
Животные живут по своим законам. Эти законы подчас жестоки, но всегда справедливы.
В славянской мифологии есть предания о людях, которые превращаются в различных животных: в волка, в рысь.
В славянской культуре, в отличие от, например, культуры северных индейцев, не было деревянных изображений тотема.
Но нельзя сказать, что славяне вообще не делали изображений животного-покровителя.
Славянские прялки, полотенца украшались орнаментами, в которых легко можно проследить изображение того или иного животного.
В более поздний период появляются изображения на ставнях домов, наличниках.
действительности для древнеславянской культуры современное понятие «тотемизм» характерно лишь в относительной степени.
Животные у славян изначально представляли собой вовсе не безотчетные силы природы, и совсем не то, что можно было и стоило обожествлять (как в случае с аборигенами Африки,Мезоамерики и Австралии).
Животные у славян были в первую очередь друзьями и помощниками, разумеется – не только на физическом плане.
Наши Предки видели в животных таких же индивидов, как и мы, для них волк или камышовый кот – это столь же органичная и что немаловажно – полноправная часть окружающего, живого мира.
Животные древних славян, если речь идет о доме, играли самые разные роли. Собака, разумеется, была стражем, корова и коза — служили источником пищи и расходных материалов. Конь был помощником в хозяйстве и первым другом славянского воина.
Если же ставить вопрос о том, каких животных почитали древние славяне, то подобная формулировка в действительности некорректна.
Славяне почитали всех животных, всех, без исключения, даже пауков и змей (паук считался «тварью Макоши», а образ змеи связывали не только с Чернобогом, но также с Велесом и многими мифическими персонажами).
При этом домашние животные у славян на протяжении последних пяти-десяти тысяч лет не менялись ни «качественно», ни «количественно»,одомашнивали всех, кто мог принести пользу.
Исключение может составить разве что рысь и медведь, которых к позднему средневековью приручать перестали.
С течением времени этот момент (приручение медведя) сохранился лишь в бродячих цирках и балаганах, что в действительности весьма прискорбно, потому что есть сведения о том, что славяне использовали медведей в бою, а иногда даже как ездовых животных.
Звучит все это достаточно фантастически, но в теории возможно, кроме того, скажем так, есть прецеденты, хоть и покрытые пылью неисчислимых веков.
В целом домашние животные восточных славян не отличались от тех, которых приручали племена западные, южные и северные.
Пожалуй только рысей приручали лишь в отдельных регионах – на крайнем севере и на дальнем востоке. Рысь, очевидно, использовалась в роли охранника жилища. Предки наделяли животных особой мудростью и уникальными «талантами».
В связи с этим вопрос «какие животные были у славян» выглядит по меньшей мере смешно, потому что ответ на него прост – все.
Разумеется, тотем – образ духа-хранителя – отдельно выбирался каждым родом, каждой семьей, исходя из личных предпочтений, а также на основе сакральных методик.
То есть понятно, что в роду, где рождаются чаще всего мужчины, и чаще всего – внушительного телосложения, тотемом будет медведь. Волк подойдет более проворному и быстрому, лиса – маленькому и хитрому. Ворон – мудрому, сокол – бесстрашному, и так далее. В каждом отдельном случае вполне закономерно имел место ряд критериев, которые и определяли тотем рода. Существовали и личные тотемы, личные духи-хранители.
В целом важно понимать, что животные у славян были уважаемы, они никогда не использовались, с ними осуществлялся своеобразный симбиоз. Элементарный пример – человек защищает корову от волков и морозов, а корова дает ему молоко. Вроде бы простая мысль, но только в славянской эзотерике она отражена именно в таком виде. Также и тотемные животные у славян призывались не ради исполнения каких-то действий, а ради помощи в деле, решить которое своими силами человек объективно не в состоянии. В этом кроется принципиальное отличие славянского тотемизма от любого другого. ????????????
-
Венок. история и традиции
Венок является традиционным украшением у славян, однако мало кто знает, откуда пошла традиция плести венки и что символизирует собой такой необычный головной убор.
Само слово «Венок» произошло от старославянского вѣно «дар». Венок представляет собой плетёное из трав, веток, цветов, кольцо, которое надевается на голову в виде украшения. Венок является традиционным украшением не только для славянских, но и для многих других народов, и имеет очень древнюю историю.
Венки вешали над дверьми и у входа, чтобы отвратить нечистую силу или уничтожить недобрые помыслы злого человека или человека с «нехорошим глазом». Венки клали под первый сноп нового урожая от грызунов. Подкладывали под подушку роженице для отвращения сглаза и помощи в будущих родах. Также окуривали подожжённым венком, созданным из специальных трав, больных. По тем травам, которые были вплетены в венок, судили о расположении, настроении, состоянии, положении девушки. Например, венок из мяты в Польше означал девственность, а венок из гороховых побегов с полными стручками означал нежелание девушки выходить за нелюбимого замуж.
Изготовление венка — это целый ритуал. В различных племенах, а также на различные праздники плетение венков сопровождалось многочисленными традиционными элементами. Занимались этим обычно девушки. Ритуал подразумевал определённое время плетения, число венков, размеры, формы, различные виды плетения и состав. Всё это являлось сакрально-символическим кодом, который соответствовал тому или иному событию. Особое внимание уделяли составу венков. Если сегодня венки заплетают ради забавы или в дань древней традиции из любых трав, которые попадутся под руку, то в древности каждый вид венка состоял из определённых растений. Например, на русальной неделе и в праздник Купала, в венок вплеталась полынь, как средство против нечистой силы. К тому же, венки, которые состоят из определённых трав и надетые на голову, являются настоящей ароматерапией, которая способна подарить благотворное состояние, настроить на нужный лад и даже помочь в излечении некоторых болезней.
Изначально венок был ритуальным предметом, который плёлся на праздники — сезонные, священные, свадьбы, похороны и другие.
Венок — это настоящий оберег. Издавна предметы и вещи, которые имеют отверстие, считались заряженными особой силой, способными отпугнуть противные человеку сущности или негатив. Связано это с женским началом, символом женской природы и магии, символом рождения жизни. Подобными традиционными магическими предметами являлись кольца, обручи, калачи, камни с естественным отверстием. По причине того, что венки были ещё и оберегами, ими украшали домашних животных и различные части своего дома как снаружи, так и изнутри. Венками украшали не только людей и домашнюю скотину, но также дома и постройки, колодцы, столбы, забрасывали на плодовые деревья в огородах и крыши домов. В некоторых регионах плелись специальные венки для коров, коз, овец, а в сёлах Поморья даже сохранился обычай плести венки для гусей, индюков, кур и другой домашней птицы.
Что касается празднично-обрядового предназначения венка, то здесь существует масса различных традиций, связанных с использованием этого нехитрого предмета. Сквозь купальский венок доили домашнюю скотину или процеживали молоко. Через большой венок пролезали сами, как бы, символизируя этим новое рождение, которое оставляло в прошлом болезни, негатив и неприятности. Также через венок протаскивали различные вещи, которым хотели подарить новую жизнь или новые силы. Через венок смотрели в ходе определённых ритуальных игрищ, сквозь него пили и умывались. Предназначений купальского венка более чем предостаточно и в каждом регионе древней Руси, племени или поселении существовали свои особенности и методы его использования.
По окончании праздника или события, венки использовали либо для дальнейших обережных действий, например, украшали дом, помещали в огородах от вредителей, червей и градобития, подкладывали под наседку, использовали для гадания, либо сжигали в костре. Гаданий при помощи венков существовало немало. Например, известно гадание на славянский праздник летнего солнцестояния Купалу, когда сплетённые венки бросаются в реку и по их поведению определяется дальнейшая судьба её владелицы. Толкований у этого гадания множество: тонущий венок — смерть, плывущий — долгая жизнь; или тонущий — год без замужества, по плывущему или приставшему к берегу венку определяли в какой стороне дом суженого. Помимо гаданий при помощи венков, бросаемых в реку, венки забрасывали на дерево, чтобы узнать, кому сулит скорое замужество (чей венок зацепится за ветку), оставляли во дворе и следили, чей венок быстрее завянет (грозит несчастье), подкладывали под подушку, чтобы увидеть вещие сны и так далее.
По причине того, что венок (круг с отверстием) считается символом рождения и новой жизни, он являлся непременным атрибутом свадеб. Наряду с венком, традиционными атрибутами свадеб также являлись кольца, калачи, караваи с отверстием посередине. Всё это символы новой жизни, любви, счастья. В обычай славян также вошла традиция дарить венок девушке в знак предложения сватовства. Венок невесты символизирует новое рождение в качестве жены. Обновление человека, сбрасывание старой жизни и вход в новую жизнь. Это, своего рода, символ умирания старой, девичьей жизни, обновление души и тела и рождения новой жизни в качестве замужней женщины. Брачные венки, в отличие от праздничных, обычно сохранялись долгое время или даже всю жизнь. Брачные венки сохраняли в сундуках; их ставили в красный кут, где они, благополучно высыхая, стояли долгие годы; зашивали в подушку молодожёнам; клали под колыбель новорождённого. Возможно, что именно древнейшая традиция украшения венками на свадьбах, обмен венками между невестой и женихом, послужила тем самым прообразом колец, которые затем стали изготавливать в кузницах специально для свадеб, а сегодня в ювелирных мастерских.
Существовал обычай плести венок при последней жатве. По окончании жатвы оставляли последний сноп, который также известен как «Велесу на бородку». Этот сноп оставляли в поле или приносили в дом, где хранили его до следующего года, как оберег, который привлечёт хороший урожай и в следующем году. Кроме последнего снопа, плёлся и венок из последних скошенных колосьев. Такой венок надевали на голову самой красивой девушке, которая была символом удачи, хорошего плодородия, символом богини плодородия, которая подарила людям хороший урожай. В этом венке девушка приходила в поселение, где устраивался праздник и где она, конечно же, была главным персонажем торжества, которого восхваляли и благодарили за обильный урожай.
Венки издавна являются непременным атрибутом также и погребальных церемоний. Венок в качестве ритуального предмета на похоронах символизирует всё то же рождение и вечную жизнь. Круг с отверстием посередине символизирует переход души умершего в иной мир и его рождение в новом теле, в новом качестве, обновление души, очищение, которое принесла душе смерть физического тела.
-
Обувь на Руси: поршни и лапти в современном мире
«Шевели поршнями!». Слышали такую фразу? Думаю, что слышали, но не придавали значения ее смыслу. Посыл понятен: нужно ускорить темп ходьбы или бега. Но откуда пошло это выражение, и что собой представляют эти поршни?
На самом деле поршни — это один из видов обуви, которую носили наши предки. Они пользовались популярностью у народа: для изготовления не требовалось никаких особых навыков, и сделать их можно было без привлечения мастеров. Достаточно было взять кусок кожи с самой простой обработкой или шкурку с маленького животного, пропустить по краям кожаную полоску и стянуть. Размер регулировался силой натяжения полоски. Скорее всего, поршни — первая обувь, которую надевал юный славянин, так как название могло образоваться от слова «порхлый» (мягкий, рыхлый). Некоторые крестьяне укрепляли поршни вставками из кожи на носке и подъеме, украшали вышивкой и бахромой. Крепилась такая обувь шнуровкой, что придавало сходства с лаптями. Считается, что самые старые поршни найдены в районе Новгорода: археологи датируют их возраст X-XI веком.
Практически равную популярность с поршнями имели знаменитые лапти. Вопреки расхожему мнению, плели их не только из лыка: в ход шли берестяные полоски и даже кожа. Крепление самое простое: от пятки лаптей пропускалась веревка или кожаный шнурок, и им онучи приматывали к голени, таким способом удерживая лапти на ноге. Для увеличения срока службы подошву подшивали конопляной веревкой. Кстати, служили лапти очень мало: от 3 до 10 дней, в зависимости от сезона. Летом плетеная обувь снашивалась за 3-е суток, поэтому для дальней дороги всегда брали несколько пар про запас. Шведы даже назвали определенное расстояние, которое можно преодолеть без замены обуви, «лапотной милей». Лыко для плетения заготавливалось по весне, пока не распустились листья. На одну пару лаптей для взрослого человека нужно было ободрать 3 молодых деревца. Косое или прямое плетение лаптей считалось делом, которым любой уважающий себя мужчина мог заниматься в промежутках между более важными занятиями. И, скорее всего, именно отсюда пошло выражение «Лыка не вяжет», то есть человек находится в состоянии, когда он непригоден даже к легкой работе. Остается загадкой, как же язычники, с благоговейным трепетом относящиеся к природе, а впоследствии и крещеный люд, не уничтожили на корню деревья при сборе сырья. Видимо, существовал какой-то способ снять верхний слой коры с минимальным уроном дереву. Примерно так поступали индейцы в Америке: они умели снимать кору с одного дерева раз в несколько лет. Историки считают, что древнее знание утеряно, либо, что более вероятно, народ просто предпочитал ходить босиком. А вот старообрядцы, кержаки, лаптей не носили, но зато хоронили своих покойных товарищей именно в этой обуви. Минутка на археологию: возраст кочедыка (приспособления для плетения лаптей) датирован еще каменным веком! Можно представить, с какого времени люди носили плетеную обувь; а популярны лапти были вплоть до начала XX века.
Сапоги наших предков имели мягкую подошву: жесткая появилась примерно в XIV веке. Скошенное сзади невысокое голенище, тупой или, наоборот, заостренный носок и полное отсутствие каблука — вот примерное описание сапог того времени. Каблук на них начали делать ближе к XVII веку. В сказках, читанных мне в детстве, царевичи часто были обуты в сафьяновые сапоги. У меня этот материал всегда ассоциировался с чем-то вроде замши, но, готовя эту статью, я решила точно узнать, что это за зверь неведомый, и как он выглядел. Оказывается, высший сорт сафьяна — это выделанная определенным образом козья шкура, окрашенная в яркий цвет (красный, желтый, голубой, белый и зеленый). Менее качественный материал дает тот же способ выделки, но уже телячьей или овечьей шкуры. Крашение кожи стало отдельной профессией гораздо позднее, поначалу этим занимался сапожник. Сафьяновые сапоги, украшенные тиснением, вышивкой и кистями, считались праздничной обувью. Для повседневной носки зажиточный крестьянин покупал обычные кожаные сапоги черного цвета. Обязательно зажиточный, потому что они стоили достаточно дорого — для сравнения, если в конце XIX века пара лаптей стоила 3-5 копеек, то цена на сапоги поднималась до нескольких рублей. Носили их с портянками, а в зимнее время вместо полотняной обмотки утепляли ногу куском меха.
Еще один вид обуви, являющийся для иностранца частью составного образа русского человека — валенки. Сделанные из войлока изделия находили еще при раскопках Помпеи, у нас же короткие валяные чуни встречались в VIII веке, но они состояли из двух сшиваемых вместе частей, а цельное бесшовное изделие появилось только в XVIII веке. Для создания среднего размера валенок мастера вручную смешивали почти килограмм овечьей шерсти, мыло, соду и слабый раствор серной кислоты. Секреты тяжелого ручного ремесла свято хранились в семье мастера, передаваясь от отца к сыну. Валенки считались очень ценным подарком, а родители невесты вполне могли оценить благосостояние жениха именно по их наличию. В бедной семье эту обувь носили по очереди, или, что чаще всего, по старшинству. Если взять более поздний временной отрезок, то и здесь валенки на особом счету: теплая, легкая обувь из натуральной шерсти не единожды спасала наших солдат от обморожения во время войн, и позволила освоить север страны.
Ради интереса я попыталась узнать, есть ли в наше время производство подобных вещей. И узнала: мастерство не затерялось в веках, сейчас есть умельцы, которые могут сделать красивые удобные поршни или сплести праздничные лапотки. Воистину, кто ищет — тот всегда найдет.