Роберт Гараев: «Моя книга – близко к криминалу, рядом с криминалом, но не про криминал»

Казанский феномен до сих пор остается полузакрытой темой и во многом – загадкой. Ее хочет раскрыть в своей книге казанский экс-группировщик

Стоит ли бояться возрождения группировок в Казани? Было ли причастно КГБ к их возникновению? В чем уникальность казанского феномена? Как группировки повлияли на судьбу подростков 80-х и 90-х? Почему ребята массово вступали в ОПГ? Были ли женские банды или это городская легенда? Как в Казани эпохи группировок выживали субкультуры? Об этом и о многом другом читателям «БИЗНЕС Online» рассказывает основатель паблика «Казанский феномен», гид Еврейского музея, диджей и бывший группировщик Роберт Гарае

ЭТО ВАЖНЕЙШИЙ АСПЕКТ, ОТЛИЧАЮЩИЙ ПАЦАНСКИЕ ПОНЯТИЯ ОТ ВОРОВСКИХ

— Роберт, в 90-е ОПГ были распространены по всей стране. Почему, на ваш взгляд, казанский феномен должен изучаться как отдельное явление?

— В Казани территориальные подростковые группировки, дравшиеся стенка на стенку, появились еще в 70-х, и именно они в 90-е трансформировались в серьезные ОПГ и ОПС. Это был переломный момент, этот переход очень важен для понимания процесса. Кто составлял основной актив питерских и московских ОПГ? Спортсмены, блатные, бывшие «афганцы» и милиционеры. В Казани же подростковые территориальные группировки были так всеобьемлющи, что когда случились экономические реформы Горбачева и стана встала на капиталистический путь развития, никто кроме пацанов не мог крышевать, заниматься рэкетом и грабежами, не будучи членом одной из группировок. Отчасти в этом уникальность казанских группировок как объекта исследований. Кодекс «пацанских понятий», которому подчинялись казанские и формировавшиеся по типу казанских молодежные ОПГ Татарстана и Поволжья, существенно отличался от блатного.

— В чем были основные отличия?

— Пацанские понятия готовили человека к жизни не на зоне, а на воле. Это свод правил, который в чем-то опирался на классические криминальные традиции, и, конечно, формировался во взаимодействии с ними. Принципиальным отличием было то, что группировщик не исключался из социума (в отличие от вора), не должен был обязательно становиться маргиналом, отказываться от обычной жизни в обществе и некоторого сотрудничества с государством. Это важнейший аспект, отличающий пацанские понятия от воровских. Пацану не возбранялось иметь семью, работать, служить в армии. Социолог Светлана Стивенсон в своей работе «Жизнь по понятиям» также пишет о возможности «двойной спирали мобильности». То есть пацан мог жить двойной жизнью, делать двойную карьеру, одну обыкновенную, а другую криминальную.

— Прямо как доктор Джекил и мистер Хайд. А вы встречали в своих исследованиях примеры такой двойной спирали мобильности?

— Мне известны случаи когда, например, человек днем был врачом, а вечером ходил на сборы. По пацанским понятиям, в отличие от воровских, допускалось делать карьеру и там, и там.

— Почему вы обратились к эпохе группировок в истории Казани?

  Я сам, как и многие казанские подростки, был группировщиком в самом начале 90-х. А сейчас знаю много интересных и вполне мирных, остепенившихся людей, которые в свое время прошли через те же события и ныне их переосмысливают. Кто-то разочаровался в криминальной романтике, быстро понял про стадное чувство и считает, что подростков использовали. Что может быть глупее, чем-то, что тебе проломили череп в войне район на район? Некоторые информанты (не информаторы, я не ФБР) признаются, что стереотипы мышления и привычки, сформировавшиеся в тот период, даже сейчас на неосознанном уровне продолжают влиять на их оценки, поведение. Например, кто-то, заходя в помещение, до сих пор машинально осматривается — нет ли здесь потенциальных врагов? Кто-то невольно сопоставляет свои решения, поступки с так называемыми «пацанскими» понятиями. Мне кажется, разбираясь в проблемах этого поколения, я заодно разбираюсь в себе.

МОЛОДЕЖЬ В КАЗАНИ ДО СИХ ПОР ДРУГАЯ, БОЛЕЕ, ЧТО ЛИ, ОСТОРОЖНАЯ ЧЕМ В МОСКВЕ

— Чем лично вам этот период интересен?

— Покопавшись в своем индивидуальном опыте, сравнив его с опытом сверстников, я понял, что не такой уж он уникальный. Это для других городов участие в ОПГ что-то достаточно экзотичное, в Казани дела обстоят совсем не так. Существенная часть мужского населения с 70-го по 80-й год рождения состояла в группировках. «Пацанские понятия» были действующим сводом законов, с которыми считались и сталкивались все — не только сами участники группировок, но и те, кто в них не состоял. Весь город жил в этой ауре. Это не могло не наложить отпечаток на экономику, культуру, менталитет жителей. Молодежь в Казани до сих пор другая, более что ли осторожная чем в Москве, городе, где я сейчас живу. В моей последней поездке в Казань чуть ли не каждый второй встречающийся мне таксист был бывшим группировщиком.

При этом казанский феномен до сих пор остается полузакрытой темой в официальном поле и во многом — загадкой. Криминалисты изучают группировки, но криминалистический анализ — пожалуй, самое скучное, что можно сделать в этой области. Ритуалы, традиции, иерархия, возникновение группировок — здесь очень много недоизученного, море работы для историка, социолога, культуролога.

Пацанские понятия регламентировали весь уклад жизни молодого человека. Например, пацану нельзя было пить алкоголь, курить, употреблять наркотики — нужно было аккуратно стричься, подобающе одеваться. Мода и фольклор группировщиков — отдельная тема. Моя группа в VK «Казанский феномен» https://vk.com/kazan_opg посвящена этой стороне вопроса. Группировки — не только криминал, но и часть повседневной жизни казанских мальчиков и девочек 80-х, 90-х, да и по сей день.

— Время от времени появляются материалыhttps://www.business-gazeta.ru/news/420532о попытках возродить группировки, снова вовлечь в них массово подростков, организовать все по той же схеме. Как вы думаете, это вероятно?

— Я читал статьи о возможности такого возвращения, и в корне не согласен с их авторами. Потому что, например, казанские группировки никогда никуда не уходили. У них были периоды взлетов и падений и очевидно, что сейчас они не на взлете, а скорее в анабиозе. Но это не означает, что они куда-то сначала ушли, а потом вернулись — они были всегда. Зачастую материалы о глобальном возвращении группировок высосаны из пальца — почитайте криминальные хроники 90-х и современные, сразу видно разницу. Важно понимать, что наша страна и по размеру, и по тому, как ею управляют, уже не будет той же, что в 80-е. Не возродится среда, определившая тип развития группировок в Казани и окрестностях в тот исторический период.

Всегда были, есть и будут ребята, которых привлекает криминальная романтика. Движение АУЕ (Арестантский Уклад Един), например, распространено среди подростков по всей стране, не только в Казани. Если часть подростков находит романтику в том, чтобы «греть» каких-то неизвестных им людей на зоне, ок — это их проблемы. Популярность подобных движений среди части подростков не означает, что группировки вновь появятся в прежнем виде. Сейчас стоит бояться скорее националистических, террористических формирований, вот где настоящая опасность. Лично меня больше настораживает усиление националистических настроений в Татарстане.

МОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ, В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ, СОСТОИТ ИЗ ИНТЕРВЬЮ С БЫВШИМИ УЧАСТНИКАМИ ОПГ

— Чем ваша книга «Пацаны. Как я был участником ОПГ», будет принципиально отличаться от книг о группировках, написанных ранее?

— Это название пока рабочее, возможно, оно станет другим. Нигде ранее так объемно не высказывались сами участники ОПГ. Мое исследование, в первую очередь, состоит из интервью с ними. Также будут представлены интервью адвокатов, оперов и людей, вовлеченных в эту тему, Я постараюсь осветить разные мнения, разные видения. Но основа все-таки — истории, рассказанные от первого лица участниками группировок. Ближайший по жанру аналог — книга об истории панк-движения «Прошу, убей меня!», собранная из маленьких интервью, которые порой противоречат друг другу, но чаще дополняют. Я постоянно сталкиваюсь с проявлениями избирательности памяти, с тем, что одно и то же происшествие, один и тот же момент несколько человек запомнили по-разному. Постараюсь привести и проанализировать разные точки зрения.

— Чтобы вы отметили из ранее написанного на эту тему?

— В 1991 году вышла книга журналиста «Вечерки» Любови Агеевой «Казанский феномен: миф и реальность». Предполагалось, что она будет продаваться только Татарстане, но она разошлась по всей стране, взбудоражив тогдашнюю общественность. Книга была написана доступным языком, издана в формате тоненькой брошюры, ее можно было запросто прочитать за один день. Это был взгляд журналиста. Особенно всех потрясла тогда глава, посвященная одной из старейших казанских группировок — Тяп-ляп.

Целый пласт литературы, посвященной той же тематике, в дальнейшем создали представители органов: бывший министр МВД Татарстана Асгат Сафаров, Андрей Шептицкий из Следственного комитета РТ и Максим Беляев из Верховного суда написали трилогию «Бандитская Казань» (третья часть называется «Бандитский Татарстан»). Это уже был взгляд людей, работавших с уголовными делами. В их книгах можно почерпнуть много интересной информации, там приведены материалы реальных дел, очень интересные иллюстрации.

Как исследователю, мне наиболее близок подход социолога Светланы Стивенсон. В книге «Жизнь по понятиям» она сделала акцент на обрядах, ритуалах, укладе жизни группировщиков, кодексе чести — то же привлекает в изучаемой теме и меня. Казанские ОПГ она расценивает, как архаичные патриархальные сообщества, построенные по типу военных альянсов викингов, и основанные на братстве, взаимной поддержке и доверии. Для многих подростков тех лет группировка действительно была квазисемьей.

— А почему вы стали участником ОПГ?

— Лично я в свое время вступил в группировку ради собственной защиты. Но когда переехал в другой район и узнал, что в городе есть также другие субкультуры и люди, с которыми можно поговорить о музыке, — мне захотелось остаться в таких сообществах. В книге я постараюсь рассказывать о том, как молодые люди становились группировщиками, и также приведу очень субъективные, но от этого не менее интересные воспоминания участников и свидетелей происходящего, о том, как для них «вдруг все это закончилось». На самом деле ты мог уйти в армию, вернуться уже взрослым и во взрослую жизнь, а в мире подростков все продолжалось. Но ты этого уже не замечал, тебе казалось что «вот в наши годы…» был самый пик. Также и о появлении группировок в их районе люди помнят и рассказывают по-разному.

— Опаснейшим в тот период был новый казанский район «Квартала». По статистике РАО, он был криминальнее Сицилии. Как получилось, что в новых районах, куда люди вроде бы только-только заселились, в какой-то момент чуть ли все не поголовно мальчики 13-17 лет состояли в бандах?

— Много высотных домов, много школ, много подростков. Группировка как квазисемья давала возможность жить как-то по-другому. Рисовались другие возможности. В основном, первоначально объединялись, чтобы отразить набеги соседей. Заселяется новый район — приходят гости «познакомиться», и новоселы решают организоваться, чтобы дать отпор. А потом на «Квартала» переселили чуть ли не всю Суконку, трущобников Суконной слободы, где уже существовала группировка, поэтому они принесли с собой соответствующие порядки.

ЧЛЕНАМИ ГРУППИРОВОК НЕРЕДКО СТАНОВИЛИСЬ ДАЖЕ ДЕТИ ЧИНОВНИКОВ МВД, СТУДЕНТЫ ЮРФАКА, ДЕТИ ГОРОДСКОЙ ЭЛИТЫ

— Есть много слухов, легенд о том, каким образом казанские ОПГ из единичных уличных банд сформировались в огромные сложные высокоорганизованные структуры c военной дисциплиной. В том числе — есть предположения о решающей роли неких высших чинов КГБ. Рассматриваете ли вы такую гипотезу?

— В начале исследования я ее отметал, как невозможную. Однако чем больше я погружаюсь в исследование, тем менее фантастической она мне кажется. Иногда возникает ощущение, что все, что происходило, было не совсем спонтанно. Я рассматриваю разные возможные варианты развития событий и пока не пришел к однозначным выводам. Пока размышляю над этим.

— Некоторые пытаются представить группировщиков 80-х 90-х исключительно как детей маргиналов, заключенных. Но ведь эта система охватывала подростков самых разных сословий?

— На самом деле в группировки вынуждены были вступать и дети образованных и обеспеченных людей, и вообще все ребята, которые не хотели, чтобы их грабили на каждом шагу. Каждый ребенок знал, на территории какой банды он живет и какие тут правила. Например, если человек не состоит в группировке, он неприкасаемый «чушпан», пацаны не здороваются с такими ребятами за руку… На определенном этапе развития членами группировок нередко становились даже дети чиновников МВД, студенты юрфака, дети городской элиты. Пацаны могли быть учениками лучших школ города.

— Неужели даже 18-й?

— Насчет 18-й точно не скажу, это, конечно, была другая планета, город в городе, оазис.

— У них и дискотеки были, как в американских фильмах, на них даже не дрались!

— Несмотря на то, что самая престижная школа города жила своей отдельной жизнью, предполагаю, что и там группировщики были. А уж в 39-й и 122-й точно были. Конечно, поначалу нарядные ребята из привилегированных учебных заведений были лакомой добычей, но постепенно отношение к мажорам менялось, они нередко сами вступали в группировки или были под защитой «крыши» своих родителей-бизнесменов.

— Но как и зачем ребята из обеспеченных семей становились членами группировки?

— Ну, группировке они были полезны связями своих родных, прежде всего. А им, наверное, хотелось криминальной романтики. Мажоров сначала дружно грабили, а потом их родители-бизнесмены стали сотрудничать, договариваться с начальством группировщиков. Нападая на мажора, ты не знал, на кого нарвешься. Поэтому их в какой-то момент трогать почти перестали. Неформалов били несколько дольше. На них перестали обращать негативное внимание только к концу 90-х. Хотя все, конечно, зависит от района.

ЛЕГЕНДА ИЛИ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКТ — ЖЕНСКИЕ ГРУППИРОВКИ ПО ТИПУ МУЖСКИХ?

— Удивительно, что в период пика подростковой преступности, когда весь город жил под властью пацанских понятий, диктовавших молодым людям, как танцевать, как одеваться, как общаться с девушками, находились все же отчаянно смелые ребята, которые жили, вели себя и выглядели абсолютно иначе. Ваша книга строго о группировках или в ней рассказывается об альтернативных субкультурах тоже?

— Одна глава книги будет посвящена становлению клубной жизни Казани. Будут интервью с артистами, диджеями, клубными деятелями. Имен пока не называю. Территориальные подростковые банды были распространены, сильны и диктовали свои правила — это, конечно, тормозило свободное развитие субкультур. В те времена действительно была нужна отчаянная храбрость чтобы, например, прийти на Сковородку (сквер возле КГУ круглой формы, где собирались неформалы) с ирокезом. Одна из героинь моей книги рассказывала, что ей чуть ли не в подъезде приходилось переодеваться после встречи с друзьями-неформалами в центре, чтоб вернуться домой без проблем. Иначе бы она каждый раз выслушивала от местных, что она таким видом позорит свой район.

— Каким было место девочек «призывного возраста» в мире, где правили подростковые группировки?

— Роль девочек была не особенно завидной. Группировщик мог официально встречаться (это называлось «ходить») только с девственницей. В то же время существовал чудовищный обычай насиловать безнаказанно так называемых «общих» девушек. Эти дикие законы сохранялись, насколько я знаю, до конца восьмидесятых, к девяностым ситуация изменилась в лучшую сторону. Мне рассказывали про девочку, которая вынуждена была выходить из дома только в сопровождении бабушки, иначе девушку могли изнасиловать среди бела дня. Незамужняя не девственница — значит, общая, на нее имел право любой. Девушкам нельзя было приходить на сборы, по крайней мере, в мое время я такого не видел.

— А это была городская легенда или исторический факт — женские группировки по типу мужских? Не просто стихийные хулиганки?

 — Это которые «дяденька, купи кирпич»?"

— Ну да! Были ли у группировок женские филиалы?

— Мне рассказывали о так называемых «бабских конторах». Если они заводились на районе, это считалось позорным для группировки, и мужская часть населения их разгоняла. В целом, конечно, мир группировок был мужским и патриархальным. Случалось, что сколачивалась банда, это были сестры, девушки пацанов. На интервью пока ни одна из бывших участниц таких организаций со мной не согласилась, но я работаю в этом направлении. «Бабские конторы» в Казани существовали (например, в Борисково, на Теплом и Тукайке), они были, но это не афишировалось самими участницами. Также я узнал, что в Набережных Челнах действовали женские группировки, идентичные по сути казанским. Те же жесткие правила, иерархия, наказания, схроны монтировок в подъездах. Только бойцами были барышни. На данный момент я в поиске новых источников для более детального изучения этой стороны казанского феномена. Многие бывшие малолетние преступницы как и подростки — остепенились и скорее гонят от себя воспоминания о событиях того периода в своей биографии, чем хотят этим похвастаться. Люди, состоявшие когда-то в группировках, делятся на две большие группы: те, кто вообще не хочет об этом говорить и пытается забыть; и те, кому хочется донести правду, развеять заблуждения.

— Не боятся ли бывшие участники ОПГ делиться с вами своими историями?

— Есть определенные правила безопасности. Многие просят не называть имя, группировку. Некоторым искренне стыдно за то, что они когда-то совершали, но они готовы об этом говорить. Мои вопросы, в основном, не опасные. Я изучаю не то, что изучают криминалисты. На данном этапе более всего меня интересуют истоки казанского феномена и его развитие. А также обряды, суеверия, география зон влияния, традиции, обычаи. Социологический анализ здесь наиболее уместен, потому что группировка — это мини-социум со своей внутренней и внешней политикой, системой поощрений-наказаний, сословий. Я не пишу криминальную историю города. То, о чем будет моя книга — близко к криминалу, рядом с криминалом, но не про криминал.