ПРАВОСЛАВНЫЕ ХРАМЫ-ПИРАМИДЫ
ПРАВОСЛАВНЫЕ ХРАМЫ-ПИРАМИДЫ
Каждый православный храм – шедевр церковного искусства, в котором живут время, события, имена, мысли и устремления, неизменно осененные верой в Бога. Архитектурный стиль храмов выступает как зеркало, отразившее духовную и земную жизнь и застывшее дивной картиной с внешней красотой и внутренней божественной природой. Мы видим церкви в виде Креста – церковной основы, или круга – символа бесконечности существования Церкви. Восхищаемся формой восьмиконечной звезды или корабля. Замираем от гениальной простоты прямоугольных строений и затейливых решений стиля барокко. Среди всего существующего дивного разнообразия есть церкви-пирамиды, архитектура которых вызывает странные чувства и неоднозначные мнения. Почему они появились в России, в общем-то, так и остается открытым вопросом.
«Пирамида» – пирог или строение?
Первая ассоциация, которую вызывает слово «пирамида», обычно связана с Египтом, хотя пирамиды встречаются в разных странах. Исследования самых знаменитых египетских культовых сооружений длятся более 200 лет, но по-прежнему держат на расстоянии тех, кто хочет разгадать их тайны. Такой же тайной, в которой можно заблудиться, окутано само слово «пирамида».
В Египте оно означало «горизонт», «часть числа», «составляющую часть совершенства». Поэтому есть мнение, что слово «пирамида» имеет древнегреческое происхождение. При этом считается, что слово «пирамис» греки заимствовали у египтян, а его значение в Греции – поминальный пирог из пшеничной муки, слепленный в форме конуса или пирамиды. А вот слово «пирамидес» имеет два корня: «огонь» и «середина», что позволяет некоторым исследователям проводить параллели с русскими пирогами – «с пылу с жару» – и искать схожесть их формы с пирамидами. Как не вспомнить здесь о русском курнике, имеющем форму высокого конуса, то есть пирамидальную? В самой простой и совершенно жизненной трактовке прообразом пирамиды стала большая скирда пшеницы.
Нельзя не сказать и о пасхе, которую готовят раз в году из творога в форме усеченной пирамиды, что символизирует Гроб Господень. И греческий пирог, и русская творожная пасха, и стог пшеницы, и египетская пирамида действительно схожи по своим очертаниям и имеют глубокую символику, если говорить о том, почему эта форма пришла в храмовую архитектуру.
Тем не менее первая письменная трактовка слова «пирамида» в Европе относится к 1555 году и звучит так: «один из видов древних сооружений королей», что намекает и на назначение египетских пирамид – быть усыпальницами фараонов. В 1716 году «пирамида» – уже термин в геометрии, означающий правильную геометрическую фигуру с четырьмя симметричными сторонами.
А как же быть с тем, что на территории России также существуют пирамиды? И это «праегипетские» постройки. Например, на Кольском полуострове, на Ладожском озере, на Байкале. Есть они и в других местах нашей страны. Однако это не усыпальницы, подающие архитекторам идею возводить такие же мощные по своему духу и правильные в своей гениальной форме строения в память об ушедших.
Загадочные пирамиды – притяжение
В европейском обществе внимание к Египту с новой силой проявилось в первой половине XIX века после египетского похода Наполеона Бонапарта 1798 года. Но только во второй половине столетия знания о египетской цивилизации стали достоверными благодаря серьезному изучению архитектурных памятников, трудам археологов и ученых-египтологов Англии, Франции, Германии. Следующий подъем интереса к Египту относится к 1922 году, когда английский археолог Г. Картер открыл гробницу фараона Тутанхамона.
Вслед за Европой и Россия переживала увлечение Египтом, что отразилось в стиле раннего александровского классицизма (1801–1812), затем русского ампира (1810–1820), когда в моду вошли формы египетских пирамид, пилонов, лотосовидные колонны, сфинксы, обелиски.
Вторая волна русской египтомании длилась полвека: с 1870-х по 1920-е годы. В это время были заложены основы отечественной египтологии. Безусловно, российские архитекторы (многие из которых серьезно увлекались археологией), так же как литераторы и живописцы, находили вдохновение в египетской теме. Новая архитектурная форма всегда производит незабываемое впечатление. Такой формой в те года стала пирамида: строение, имеющее свою неповторимую эстетику. При этом пирамида отличается хорошей устойчивостью и проста в возведении. Привлекали и рассуждения об особой благоприятной энергетике внутри зданий в форме пирамид. Так в усадьбах появлялись хозяйственные постройки-пирамиды: погреба для хранения продуктов и выдержки вин, в которых они приобретали особые свойства. Кроме того, рядом с домовыми храмами строились склепы-пирамиды. Некоторые владельцы усадеб до этого сами побывали в Египте и при возведении строений даже требовали от архитекторов почти полной аутентичности.
Однако египетские пирамиды возводились только как усыпальницы и не назывались пирамидами. Это были «дома вечности» – места, где дух и тело фараонов навсегда получали защиту.
Православные храмы-пирамиды
Если говорить о православных храмах, то одни исследователи утверждают, что многим церквям присущи элементы пирамид, другие – что таких в нашей стране буквально единицы. Но примечателен один факт: большинство храмов-пирамид возведено во славу русских воинов и русского оружия. Это храмы-памятники, храмы-усыпальницы.
Храм Троицы Живоначальной в Санкт-Петербурге – один из самых необычных в России, и он не связан с памятью о военных победах и потерях. Церковь построили в селе Александровском за Невской заставой по желанию генерал-прокурора Сената князя А. А. Вяземского (1727–1793). В 1780 году, получив должность директора Императорского фарфорового завода, он начал в Александровском строительство своей летней усадьбы. В ней обязательно должна была существовать и усадебная, то есть домовая церковь. Разрешение на ее возведение было получено в 1783 году. Кроме того, императрица Екатерина II даровала князю огромную сумму: 200 тысяч рублей. Князь пригласил одного из лучших архитекторов страны – Николая Александровича Львова, которого и сегодня называют русским Леонардо да Винчи. Доподлинно неизвестно, удивило ли зодчего желание вельможи видеть храмовый ансамбль в виде пасхальных угощений: кулича и пасхи, но Николай Александрович блестяще воплотил задуманное, отдав предпочтение стилям раннего и строгого классицизма. Строительство продолжалось с 1785 по 1790 годы. В 1790 году храм освятили.
Так появились церковь в виде кулича и колокольня в виде пасхи. Ротонда храма имеет 16 колонн и смотрится как красивый парковый павильон. Рядом стоит не менее оригинальная колокольня храма – четырехгранная не усеченная пирамида с крестильной на первом этаже и звонницей на втором.
Однако, рассматривая колокольню, не стоит искать только египетский след. В 1781 году Львов посетил Рим и был очарован пирамидой Цестия и храмом Весты в Тиволи. Эти шедевры привлекали его на прекрасных гравюрах А. Парбони и архитектора, археолога, художника Д. Б. Пиранези, чье творчество внесло большой вклад в формирование екатерининского классицизма. Храм Весты в Тиволи посвящен богине домашнего очага и выполнен в форме толоса – круглого сооружения с коническим куполом, которое могло быть святилищем, гробницей, музыкальным залом. Его украшают 18 стройных колонн. Пирамида Цестия, построенная между 18 и 12 годами до н. э. для Гая Цестия Апулона, – древнеримский мавзолей на одном из семи холмов Рима, Авентине. Его форма напоминает нубийские пирамиды, находящиеся в Судане. Кстати, пирамида Цестия была не единственной пирамидой Рима: до XVI века еще одна находилась в Ватикане.
В архитектурном творчестве Львова сооружения в форме пирамид встречаются не один раз. Большинство из них построены в усадьбах: например, в Митино и Никольское-Чернецы, находящихся в районе Торжка Тверской губернии. А одна пирамида – в Царском Селе. Назначение пирамид было исключительно бытовое, но сами строения и сегодня остаются примером гениальности архитектора: особенно двойной купол, дающий естественное освещение, что использовалось архитектором также при строительстве храмов, и система вентиляции. Однако самым знаменитым пирамидальным строением Львова считается колокольня храма Троицы Живоначальной.
В советское время храму повезло больше других церквей: службы продолжались до 1937–1938 года. Статус памятника церковь получила в 1938 году и начала использоваться как библиотека и клуб. А в 1946 году была вновь открыта для богослужений. Прижившееся название «Кулич и Пасха» настраивает на восприятие необычных форм церковного ансамбля как символов Голгофы – горы, где был распят Христос, и Горнего места – храмового престола Божия, если говорить о колокольне. Круглое строение самой церкви напоминает артос (хлеб) – всецелую просфору цилиндрической формы, которая освящается в первый день Пасхи и раздается прихожанам в Светлую Субботу. Пасхальный хлеб, выпекаемый дома, безусловно, – реплика артоса, известная как кулич.
Храм Нерукотворного Образа Спасителя в Казани возводился в память о воинах, погибших при взятии города в 1552 году на месте братской могилы. Ведь именно Нерукотворный Образ Спасителя всегда изображался на хоругвях русских войск.
В начале октября 1552 года Иван Грозный торжественно вошел в побежденный город. Вместе с ним был игумен Иоаким. По царскому велению на берегу реки Казанки, в версте от кремля, с почестями были похоронены не только рядовые воины, но и воеводы и бояре. Над захоронением насыпали холм и посадили вязы, как бы обозначавшие территорию кладбища. Более того, в 1552 году по воле 22-летнего царя Ивана Грозного заложили мужской монастырь Успения Пресвятой Богородицы, чтобы молитва о воинах никогда не прекращалась. Очевидно, это место было выбрано неслучайно. Во времена казанского похода здесь стояла церковь Ивана Грозного, располагалась его ставка и стояло знамя с Нерукотворным Образом Спасителя. В 1529 году на этом клочке земли упокоился русский православный святой Иоанн Казанский, который юношей попал в плен к татарам и отказался принять ислам, за что и принял мученическую смерть.
Долгое время это было единственное русское кладбище в городе, и захоронения на нем продолжались. К сожалению, не все воины упокоились сразу после взятия Казани, и найденные останки продолжали сносить именно сюда, чтобы предать их земле.
В 1560 году монастырь пришлось перенести на другое место – на Змеиную (Зилантову) гору, так как в низине во время весеннего разлива вода постоянно подмывала деревянные стены строений. С такой просьбой выступил игумен Иоаким. Царь и его жена Анастасия сделали большие пожертвования на монастырь. Царица Анастасия подарила иконостас для храма. А само захоронение увенчалось часовней, в которой панихиды служились настоятелями и братией Зилантова монастыря. Шло время. В 1813 году на месте часовни началось строительство каменного храма Нерукотворного Образа Спасителя, которое продолжалось десять лет.
Первым человеком, который решил увековечить память павших воинов и задумался о создании более значимого, чем часовня, мемориала, считается архимандрит Амвросий (Сретенский), который был переведен в обитель из Симбирского Покровского монастыря. Владыка пожелал пожертвовать на строительство личные сбережения. По его замыслу, на братской могиле мог появиться памятник в виде столпа – колонны или башни.
Решение о строительстве мемориала принимали и власти города. В сентябре 1811 года согласие на возведение памятника дала городская дума. Средства на строительство поминального храма собирали всем миром по всенародной подписке. Император Александр I и его семья также пожертвовали немалые деньги. Кроме того, по распоряжению императора ежегодно храм должен был получать из казны 500 рублей. Это стало примером и для представителей духовенства, дворянства, купечества. В общей сложности было собрано 100 315 рублей.
Что касается строительства храма, то императору понравилась сама идея возведения, но не проект, присланный ему из Казани. И тогда был приглашен архитектор Н. Ф. Алферов.
Во время строительства проект постоянно дорабатывался по довольно грустной причине: останков воинов было намного больше, чем могло поместиться согласно плану задуманной композиции памятника и его размера. Вокруг склепа пришлось прорыть подземный ход с нишами, соединяющийся с основным захоронением, что решало проблему лишь отчасти.
В воплощении проекта Алферова участвовал и губернский архитектор Казани А. К. Шмидт, который осуществлял официальный надзор за строительством и занимался облицовкой стен храма белым вятским камнем.
Строительство завершилось в 1821 году, а обустройство внутреннего пространства – в 1823 году, после чего храм освятил архиепископ Казанский и Сибирский Амвросий. При торжественном освящении состоялись крестный ход, военный парад, пальба из ружей и пушек. В 1830 году у церкви появились и попечители в лице представителей казанского купечества. Купцы построили домик смотрителя, которым обычно становился отставной офицер, имевший боевые награды. Должности попечителя и смотрителя просуществовали вплоть до 1917 года. Именно попечитель, которым обычно был богатый купец, нес все издержки по содержанию храма, и делал это добровольно. За оградой храма, что появилась в 1834 году, стояли пушки и лежали каменные ядра, а также висели два колокола – большой и маленький. Сам мемориальный комплекс состоял из церкви, подземного хода и захоронения с огромным каменным гробом: приподнятая крышка являла кости и черепа.
В 1831–32 годах, во время правления императора Николая I и при архимандрите Гаврииле, храм вновь пережил реконструкцию, так как прежние недочеты проекта сказались на его сохранности. Он начал ветшать, и его трудно было содержать. Ранее архимандрит Амвросий подавал прошение в городскую думу взять церковь на иждивение города, что и произошло: храм передали военному ведомству.
В церкви началась реставрация, проходившая под руководством архитектора П. Г. Пятницкого, автора проекта здания Казанского университета. После ее завершения храм был освящен архиепископом Филаретом, а император Николай I, который посещал храм и при свете свечей спускался в его склеп, прислал богатые подарки – серебряные сосуды для богослужений. В начале ХХ века церковь украшали среди прочего портреты царя Ивана Грозного и императора Николая I.
В советское время храм Нерукотворного Образа Спасителя не был разрушен и даже считался одним из значительных архитектурных памятников Казани. Но в сентябре 1918 года службы в нем прекратились, а в 1924 это уже был памятник во имя содружества народов. Согласно такому назначению, в 1930 году с храма сняли крест и сбили надписи: так ушло все, что напоминало о церковной жизни. В 1930–1950 годы в закрытом Зилантовом монастыре, к которому был приписан храм, располагалась тюрьма НКВД.
В последующие годы церковь ждало новое испытание. В 1955–1957 годах на карте СССР появилось Куйбышевское водохранилище, что привело к значительным колебаниям уровня воды в Волге. Так храм оказался стоящим на крошечном островке, к которому только в новейшей истории страны построили мостик. Речная вода постоянно вымывала из земли холма останки воинов. С 2011 года храм приписан к Свято-Введенскому монастырю города Казани. Началась и реставрация, появился придел в честь Илии Муромца, был водружен крест, выполненный в форме Георгиевского креста – военной награды за боевые заслуги. Эта награда, существовавшая в Российской империи, была восстановлена в 1992 году.
Сегодня то, что храм был возведен в виде усеченной пирамиды, подвергается сомнениям. Возможно, архитектор пытался воплотить образ шатра, служившего царю Ивану Грозному покоями, или его походной церкви, или вновь обращался к образу пасхи. В изданной в 1901 году книге «Россия в Средней Азии» Е. Марков так писал о храме: «На небольшом холмике среди низкого луга возвышается тупая каменная пирамида, совершенно напоминающая своею формой те творожные пасхи, которые приготовляются у нас для разговен в Светлое Христово Воскресенье. Крошечный крестик венчает эту колоссальную пасху из тесанных камней. Входы, украшенные низкими дорическими колоннами, напоминающие собою входы в египетские катакомбы, с двух сторон ведут в эту мрачную пирамиду. Старинные каменные ядра и старинные маленькие пушки валяются у входов»
Свято-Никольский храм-памятник в Севастополе расположен на Братском мемориальном кладбище и посвящен воинам, павшим в Крымской войне (1853–1856) при обороне Севастополя (1854–1855). Идея возведения храма-памятника появилась сразу же после окончания этой войны и воспринималась обществом как традиция, возникшая после победы в Отечественной войне 1812 года и впервые осуществленная при строительстве церкви в Казани.
Осенью 1856 года император Александр II (1818–1881) дал разрешение на возведение Свято-Никольского храма и объявил сбор средств на добровольных началах. Однако деньги собирались медленно, хотя и шли со всей страны от военных и членов семей воинов, погибших в этой войне. Немалые деньги вносили и богатые люди. Но нехватка средств все равно ощущалась, поэтому строительство растянулось вместо запланированных трех лет на тринадцать. В 1857 году памятник был заложен. Под его закладные блоки положили медали «За защиту Севастополя» и «В память войны 1853–1856».
Первым архитектором, представившим проект храма-памятника в Севастополе, стал А. И. Штакеншнейдер. В Санкт-Петербурге Андрей Иванович строил резиденции для семьи императора и усадьбы знатных вельмож. Он был представителем первого поколения российских архитекторов-эклектиков. Это направление дало ориентир на использование различных форм искусства прошлого в разных сочетаниях при проектировании одного сооружения. Именно Штакеншнейдер предложил форму пирамиды, напомнив о символике египетских пирамид – застывшей вечности, в которой живет душа человека. В 1865 году архитектор скончался. Храм-памятник еще не был завершен, и этим занялся другой зодчий – Алексей Александрович Авдеев, который не только был знаком с проектом еще в 1857 году, но и вносил в него свои правки.
Архитектор, художник, археолог и один из основателей Московского архитектурного общества Алексей Александрович Авдеев несколько изменил проект Штакеншнейдера: здание стало выше и взлетело на 27 метров, в верхней части разместилась звонница, в стенах были сделаны узкие окна с сандриками. При этом крест приобрел еще большую выразительность и массивность – 6,8 м высоты и 16 т веса, но утратил изображение полумесяца. Он был установлен в 1870 году. Крест изготовили из диорита, добытого в районе Аю-Дага. Встречается информация, что крестов было два: первый сломался в поперечной части, к счастью, не причинив вреда строению и рабочим. Сам храм строили из крымбальского известняка.
За возведение этого храма-памятника на воинском кладбище Авдеев был награжден орденом Святого Владимира 4-й степени. Это было не единственное его творение в память о славе русских воинов. В Севастополе он построил Владимирский собор – усыпальницу адмиралов (1854–1888) на холме над могилами адмиралов и морских офицеров, а также часовню на Инкерманской высоте (1862).
Внутреннее убранство Свято-Никольской церкви впечатляло росписями и фресками в византийском стиле. Группу художников, в которую вошли А. Е. Карнеев и А. Д. Литовченко, возглавлял Ф. А. Бруни. Однако со временем эти удивительные по красоте работы заменили мозаикой, ведь влажный соленый воздух наносил им вред. За 15 лет они потеряли свою красоту и просто пришли в негодность. Эскизы для мозаики, которая копировала живопись, представил художник М. Н. Протопопов, а заказали ее в знаменитой мастерской А. Сальвиати в Венеции, на острове Мурано. Мраморный иконостас храма создал итальянский скульптор В. Бонанни-старший по рисункам Авдеева.
К этой церкви всегда было обращено внимание царской семьи. В 1879 году на освящении церкви присутствовал Великий князь Константин Николаевич, младший брат императора Александра II. Стоит сказать, что до 1917 года этот храм постоянно посещали члены царской семьи. В 1898 году Свято-Никольской храм посетил император Николай II со своей семьей.
Октябрьская революция внесла свои жестокие коррективы: церковь закрыли, но не посмели снести, поскольку она оставалась памятником русским воинам. Ушли в прошлое Литургии в память о воинах, завершавшиеся крестными ходами...
Однако наиболее сильно церковь пострадала во время Великой Отечественной войны. Было утрачено более половины от всей площади мозаичной живописи. Есть и другая цифра – 95%. И это была не единственная потеря. Были разрушены надгробные памятники на кладбище, исчезли пушки, стоявшие на входе. Сильные повреждения получили стены церкви, иконостас и мемориальные доски, а также диоритовый крест. Именно диоритовый крест стал символом защиты Бога, стойкости русских воинов и народа. Во время боев за Севастополь снаряд попал в колокольню храма. По словам очевидцев, тяжелый крест падал с огромной высоты, словно невесомый лист, слетевший с дерева под порывом ветра. Прикоснувшись к земле, он раскололся ровно на три части, что было чудом.
Первые работы по восстановлению храма начались только в 1968 году. К 1974 году ему удалось вернуть внешний облик. Спустя 14 лет, в 1988 году, Свято-Никольский храм на Братском кладбище в Камышовой бухте передали Русской Православной Церкви. Практически сразу были восстановлены некоторые мозаики: панно, изображающие Спасителя и жен-мироносиц.
В 2010 году моряки большого десантного корабля «Ямал» стали инициаторами восстановления креста. В 2012 году он был воссоздан, но стал более легким, так как от времени храм начал проседать. Крест привезли из мастерской Екатеринбурга и водрузили на колокольню. Торжественное освящение состоялось 29 июля. Сегодня это самая высокая точка Севастополя и место паломничества.
Часовня Александра Невского в Москве на Моисеевой (Манежной) площади, построенная в память о жертвах русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Этот уникальный памятник, о котором мы уже писали, появился в городе в 1883 году и был снесен в 1922 году. Прочитать о нем можно в материале: Часовня Александра Невского: в память воинов, на брани убиенны.
Примечательно, что и через века интерес к пирамиде как архитектурной форме сохраняется, но она не воспринимается только как символ памяти. Среди храмов, появившихся в последние десятилетия в России, можно вспомнить о церкви Иконы Божией Матери «Неопалимая Купина» в городе Сосновый Бор Ленинградской области. Она построена в 2001–2008 годах. В микрорайоне Лесной городок в городе Ленинск-Кузнецкий Кемеровской области есть церковь в честь священной горы Голгофа, возведенная в 2008 году. Возможно, архитекторов привлекала лаконичность формы пирамиды и эклектика, хотя эти храмы воспринимают как проявление современных архитектурных направлений в церковном зодчестве. Но главное, конечно же, в другом – в том, что все дороги жизни ведут в храм.