Тамерлан Дзудцов о восстановлении здания Госдрамтеатра, сроках сдачи, Фатиме, Томирис, барабанах и аланах…
В ночь с шестого на седьмое апреля 2005 года в результате пожара сгорело здание Государственного драматического театра им. К. Хетагурова. Огонь уничтожил одно из самых оригинальных архитектурных сооружений столицы нашей Республики. Был утерян важный национальный культурный центр. Являющийся одновременно и визуальной визитной карточкой не только города, но и страны в целом. С одной стороны, пожары в храмах Мельпомены дело обычное. Этой участи не избежали практически все известные театры, начиная от Большого в Москве. Горели и Ла Скала, и Комеди Франсез... Порой пожары случались и по несколько раз. Но после них театральные здания восстанавливались и становились еще лучше. Наш Юго-Осетинский театр долгое время выпадал из общей картины. Но сегодня его очертания с каждым днем проявляются все четче, хотя сложности при строительстве возникали не раз. Но это естественный процесс. Сегодня, восстановление здания Госдрамтеатра, кажется, выходит на финишную прямую. Однако, предстоит еще приложить немало кропотливого труда. Ведь впереди основное «действо» – внутренние работы. Внешнее оформление это только часть проекта. Важно будет создать и внутреннюю, если можно так выразиться, атмосферу. Театр должен окутывать зрителя уютом сразу же, как только тот переступает его порог и отдает свой билет контролеру на входе. Большое значение имеет и акустика: приглушенный шум голосов зрителей, рассаживающихся в зале, мелодика настраиваемых в оркестровой яме инструментов музыкантов. На таинство театрального действия должны настраивать роспись потолка, стен, портьеры, монументальность занавеса и даже специфический запах обивки кресел… Во внутренних работах сложнее всего с акустикой и художественным оформлением. Ведь акустика каждого театра зачастую является его особенностью, порой выделяющая его в ряду других, не менее чем удачный репертуар или актерский состав. Да и работа над эскизами росписи потолка театра займет немало времени… Именно поэтому даже сейчас никто не берется точно назвать не то что точную дату полноценной сдачи объекта, но даже месяц.
Другой, не менее серьезный вопрос – это репертуар театра. С каким багажом, какими премьерами мы будем открывать новый сезон в возрождающемся здании Госдрамтеатра? Тем более, что он знаковый, поскольку еще является и юбилейным, нашему театру исполнится 85 лет. Какие постановки станут основными, символом возрождения? Ведь многие в нашей стране с возрождением театра подспудно ожидают и возрождения своего собственного. С этими и другими вопросами мы обратились к нашему известному театральному режиссеру, признанному мастеру далеко за пределами Осетии, лауреату всевозможных международных фестивалей, заслуженному деятелю искусств РЮО Тамерлану Дзудцову, который, помимо всего, входит и в специальную комиссию по надзору за строительством, где совместно, в первую очередь, с самим министром культуры Мадиной Остаевой, другими членами комиссии скрупулезно следят за ходом восстановления. Ведь восстанавливается НАШ театр, и восстанавливается на долгие-долгие годы.
– Тамерлан Ефимович, строительство театра, бесспорно, является одним из важнейших объектов восстановления для нашей Республики. Между тем вопросы, связанные со строительством здания, в особенности, касающиеся моментов внутренней конфигурации, возникали периодически. И, скажем прямо, конкретные споры со строительной компанией из Казани «Эверест», отвечающей за восстановление объекта, мягко говоря, имели место.
– В одно время представители данной строительной компании, действительно, пытались решать какие-то моменты в вопросах восстановления без учета нашего мнения. К примеру, планировали оптимизировать расходы по театру. Поэтому приходилось отстаивать интересы, порой, действительно, и на повышенных тонах. А как иначе? Скажем, как театр может функционировать в полную силу без хорошей акустики, без достаточного света, без многофункциональной сцены, не говоря уже о других сопутствующих моментах, которые необходимо было довести до ума. Тот вариант, который изначально нам предложили, больше напоминал киноконцертный зал, нежели театральные подмостки. При этом даже неспециалист понимает, что акустика киноконцертного зала разительно отличается от акустики театральной сцены. Сам потолок изначально был какой-то непонятный, черный, навесной. Мы, честно говоря, были ошарашены тем, что нам это всерьез предлагали. Тогда и возникла Комиссия по надзору за строительством, куда, помимо министра, вошло еще несколько человек от минкульта, каждый по своему профилю.
– Как так получилось, что разбираться с «ляпами» проекта пришлось только после того, как начались строительные работы?
– ООО «Эверест» изначально взял на себя все вопросы по разработке. И хотя мы возмущались, полный карт-бланш данной кампании, как опытной российской фирме, был дан. Скажу более, первоначально проект внутреннего обустройства и оформления театра предоставлен не был. На подпись предыдущему министру культуры был предоставлен не полноценный, а половинчатый проект. К примеру, он подписывал количество помещений в будущем здании, а не то, как они должны выглядеть. Словом, к моменту, когда началась стройка, зал был уже утвержден в том варианте, в котором я сказал выше. В итоге «Эверест» практически проигнорировал все контакты с нами, как с заказчиком на начальном этапе строительства, что повлияло на сроки и дальнейшую реализацию проекта. На сегодня, слава Богу, статус-кво восстановлен и все наши пожелания и решения учтены.
Восстановление здания Госдрамтеатра это не тот проект, на котором можно сэкономить. По тому же обустройству зала после нашего вмешательства проектный институт прорабатал новые версии, но нам не подошел ни один из них. Тогда было решено пригласить опытную компанию по дизайну из Владикавказа, которая выдала вариант, на котором мы остановились. В результате «Эверест» заключил с ними договор, как с советниками, а мы получили окончательный вариант зала, где продумано все вплоть до росписей.
– Кто будет заниматься росписью потолков? Будут ли частично восстановлены утраченные фрагменты бывших росписей, выполненных, нашими выдающимися художниками середины прошлого века?
– Тут вопрос долго не стоял. Росписью, как уже утвердила министр культуры Мадина Остаева, будет заниматься наш известный, несмотря на свою молодость, художник Вадим Каджаев, который должен будет предоставить комиссии эскизы на обсуждение. Расписывать он будет, конечно же, не один, поскольку за такой короткий период один человек не сможет освоить такую масштабную площадь. Он сам соберет группу. Но это все пока преждевременно, поскольку и в этом вопросе присутствует своя технология, на сегодня нет даже проектного решения потолка. Нет еще его акустического расчета, что, естественно, тоже затягивает время дальнейшей работы.
– По ряду причин ход строительства театра, темпы работ, несколько раз тормозились. Сейчас кулуарно крайний срок строительства называется август месяц. Но, судя по внешнему виду, этого вряд ли стоит ожидать, потому что только внутренняя отделка займет немало времени.
– Действительно, самая сложная и кропотливая работа – это отделочные работы. Скажем, к началу мая весь театр «закроют» – то есть, фасад, крышу, внешний облик. Здесь можно поработать ускоренными темпами. Но, когда начнутся внутренние работы, мы ускорить процесс никак не сможем. Потому что пока не высохнут, скажем, стены, ничего наносить на них нельзя будет. В противном случае, через определенный промежуток времени, все начнет осыпаться, отваливаться и мы получим обшарпанные стены. Здесь спешить, подгонять сдачу под какую-нибудь дату уже не получится. Давайте делать качественно, надежно, но без остановок. В этом году нашему театру исполнится 85 лет (29 июля), но мы уже решили, что ни к этой дате, ни к любой другой спешить не будем. Потому что после, театр дорабатывать больше уже никто не будет.
Что касается сроков… то, думаю, раньше осени, вам никто что-то конкретное не сможет сказать. Объем работ еще большой. Я, честно говоря, еще опасаюсь и сбоев в финансировании, что уже случалось. Так что пока рано говорить о каких-то конкретных датах. К тому же календарный театральный сезон, проходящий по принципу осень-лето, позволяет открытие театра перенести даже на следующий год. В любом случае загадывать не будем.
– Если проект изначально был другой, то по логике вещей, финансирование должно было увеличиться?
– Что касается финансов, то мы остались практически в тех же рамках. Единственное, что смущает – курс доллара. Ведь все оборудование закупается за рубежом. Поэтому суммы, заложенные в самом начале, возможно, придется увеличить. Поскольку от чего-то отказываться из утвержденного проекта в пику не выхода за пределы сметы, мы точно не будем. Но пока этот вопрос не стоит.
– Чем выигрышнее выглядит театр, который строится от предыдущего?
– Практически всем. Это и условия пребывания артистов в театре, их репетиционные условия, гримерки, полноценные мастерские, большой и малый репетиционные залы. Наличие малой сцены, которая находится под основной. Ее мы можем использовать во время небольших или детских спектаклей. Есть еще хореографический зал. И, конечно, радует – вместимость. Новый театр будет вмещать 500 человек. Для сравнения, в прошлом было 344 места. Если сделать все то, что нами запланировано, могу ответственно заявить, что это будет самый лучший театр на Кавказе. А учитывая, что это будет фестивальный центр Кавказа, то мы обязательно будем проводить здесь всевозможные театральные форумы. А это, естественно, приток гостей, участников фестивалей, поэтому очень скоро параллельно может встать вопрос ремонта и обустройства гостиницы «Алан».
– Пока под завесой находится и окончательное решение по прилегающей Театральной площади. Будет ли в итоге обустроен фонтан перед театром или от него все же откажутся? Или будет реализован предложенный Вами вариант установки так называемого сухого фонтана…
– Проектов, действительно, несколько и окончательного решения пока нет. К примеру, предлагается перед театром воссоздать чашу Уацамонгæ из гранита. Все это, конечно же, должно быть инкрустировано элементами нартского эпоса... Что же касается варианта сухого фонтана, то он более практичен. Во-первых, во время торжественных мероприятий он удобен для нас тем, что находится под землей и не мешает во время парада. Но был задуман в форме национальной свастики прямо на асфальте, то есть он фактически не виден. В рабочем же состоянии прямо из-под земли бы взлетали струи воды, возможно разноцветные, под музыку. Фирма «Промикс» сейчас готовит эскизы обоих фонтанов. Так что посмотрим…
– Строительные работы идут своим чередом. А как готовится непосредственно труппа театра, какие планы, какие постановки будут открывать новый сезон в возрожденном здании Госдрамтеатра?
– Вы очень хорошо подметили этот нюанс, и вот с этим вопросом, с вопросом выбора репертуара мы уже как раз-таки опаздываем. У нас вообще присутствует такая привычка оттягивать все под занавес, убеждая себя, что времени еще много. Но при этом мы можем оказаться неготовыми ко встрече со зрителем на сцене нового театра. Тем более, что репертуар должен будет состоять ведь далеко не из одного спектакля. Могу сказать за себя. Учитывая, что наш театр носит имя Коста Хетагурова, первое предложение – открыть его «Фатимой». Учитывая потребность в национальном, обязательно буду ставить историческую постановку. Ну и, видимо, нельзя забывать, что этот год – год Шекспира.
– Насчет исторической постановки. Будет ли восстановлен Ваш дипломный спектакль «Аланы» по пьесе Владимира Ванеева? И, насколько нам известно, в Ваших планах вообще историческая театральная трилогия – скифы, сарматы, аланы.
– Да, это так, но «Аланы» будет заключительной частью этой трилогии. Поэтому к новому сезону буду готовить скифскую тему. Если быть конкретнее – это пьеса Дарико Макиевой «Скифская царица Томирис». В ней красной нитью проходит идея объединения всех сил против своего врага. Думаю, не стоит говорить, что это будет масштабная постановка с привлечением большого количества актеров. Что касается сарматской темы, то я пока не остановился ни на чем конкретно.
– Коль Вы уже открыли часть своих планов, должно быть, уже продумали и актерский состав, который будет задействован в спектакле. Уже есть, скажем, кандидатура на заглавную роль царицы Томирис?
– Безусловно, с Томирис для себя я решение уже принял. Но давайте пока это будет секретом J. Могу сказать, что помимо наших актеров я бы пригласил еще 2-3 человека из северо-осетинского театра. Во-первых, они уже работали в нашем театре определенный промежуток времени, а во-вторых, такой типаж актеров у нас отсутствует. Имеется ввиду актеры старшего поколения. Но Томирис однозначно будет играть актриса нашего театра. Так же как и обозначенную выше Фатиму.
– Итак, «Фатима», «Скифская царица Томирис», и скорее всего, «Аланы»?
– Да, «Аланы» обязательно! Тем более, что все ребята, которые были задействованы в «Аланах» изначально, находятся здесь, кроме, слишком рано нас покинувшего Аслана Джиоева – Царя. Думаю, эту роль сможет успешно воплотить Роман Козаев. По крайней мере, я на него очень рассчитываю. И, конечно же, буду благодарен Эдуарду Келехсаеву, если он согласится вернуться на время в Южную Осетию, чтобы показать на сцене всю мощь своего персонажа. Думаю, эту идею поддержат все наши актеры, с которыми я пока, честно говоря, не обсуждал этот вопрос. И вот так, озвучка, благодаря вашей настойчивости, произошла посредством СМИ.
– Но для того, чтобы воплотить идею постановки «Скифской царицы Томирис», да и возродить «Аланов», нужны не малые финансы.
– Абсолютно согласен. И это вовсе не каприз. К тому же театральный костюм должен соответствовать оригиналу. Та же кожа, к примеру, должна быть натуральной, это важно для самого артиста, прочувствовать даже таким образом своего героя, вжиться в образ. Тем более, когда речь идет о знати, об аристократии того времени. Мы не можем одеть актеров наспех, абы как. Кроме того, нужны будут консультации с историками. Здесь есть масса ритуальных вещей, которые мы будем первый раз показывать на сцене в том виде, в котором они присутствовали в жизни скифов. Плюс копии доспехов и оружия. Оружейный цех у нас вообще практически пуст, его надо восстанавливать. Ведь если бой на сцене имитируется, то у зрителей он вызывает только смех. А если бой идет в том виде, в котором он должен быть представлен на сцене, то это вызывает безусловное восхищение зала.
В постановке, несомненно, будет задействован и хор «Симд»-а, и танцоры Государственного ансамбля. Как известно, белые жрецы всегда возносили молитвы в виде песен. И это отдельный момент. К тому же будем воссоздавать аналогию ритуального танца под ритмичные удары барабанов, который скифы исполняли перед боем… Словом нюансов очень много. Задумка грандиозная, объемная, массовая. Она давно сидит в голове, но ее нельзя было осуществить в тех условиях, в которых находится театр сейчас. В постановке у меня три плана: дворец Томирис, дворец Кира и поле боя, а значит нужна трансформирующаяся сцена…
Работы много, идеи осуществимы, поэтому и говорю, что уже необходимо определяться с репертуаром и готовить смету, иначе попросту можем не успеть.
– Мы назвали только три спектакля, которые, скорее всего, будут открывать театр (не считая Шекспира). Но, вероятно, будет снова показан и «Сказ о матери»?
– Безусловно. И не забывайте, что названные постановки это только то, что я, как режиссер, намереваюсь представить. А ведь на суд зрителя свои спектакли представят и другие, в том числе молодые режиссеры.
– Кстати, когда состоялась премьера спектакля «Сказ о матери», вызвавшая очень много искренних эмоций, очень многие заговорили о возрождении юго-осетинского театра. Ведь, действительно, какое-то время театр как бы просто существовал, не развивался, выживал, периодически пребывая в некой прострации. Но данным спектаклем будто был пройден некий Рубикон. Спектакль получился масштабным, в нем было задействовано 4 поколения актеров, общим количеством около тридцати человек. Он, действительно, получился сильным и эмоциональным. Вы считаете, что возрождение нашего театра действительно началось?
– Безусловно. Причем, в тот момент возродились сами актеры, когда увидели реакцию зала. А это, поверьте, стоит многого. Скажу более, после восстановления здания Госдрамтеатра вся труппа, заново обретя свой дом, сможет вдохнуть полной грудью. Переродится. И начнет наверстывать упущенное за эти годы. Я уверен.
Что же касается «Сказа о матери»… Это был своего рода психологический ход. Люди плакали не таясь. На премьерном показе можно было увидеть, как взрослые люди не могут, да и не хотят сдержать слез. Даже те, кто от корки до корки знали сценарий, присутствовали на репетициях… Я думаю, это было своего рода очищение. Зритель после такого выходит из зала совершенно другим. После спектакля многие выражали благодарность в виде простого человеческого «спасибо», при этом они плакали, были психологически уставшими, но благодарили. Все это вне всяких сомнений благодаря Людмиле Галавановой. Весь спектакль строился вокруг нее. У меня было свое видение спектакля, и я его показал. Но с другой актрисой я бы не взялся его ставить. К тому же мне самому было интересно, как Людмила Графовна справляется с одной и той же ролью, которую она играла в 60-е годы, 80-е годы и сейчас. Зритель всегда чувствует, что перед ним – эмоции или маска. Здесь этот вопрос не стоял. Людмила Галаванова не просто играет, она все эмоции проживает, пропускает через себя. Она просто жила на сцене. Была живой матерью. Именно поэтому эта постановка вызвала такой взрыв.
– В последние годы очень много разговоров идет о необходимости полноценного, после известных метаморфоз, возвращения Тамерлана Дзудцова в театр. Готовы войти в реку второй раз?
– Ну, во-первых, это уже далеко не та река… К тому же, с учетом задач, которые поставлены перед театром сейчас, мы должны сделать такой репертуар, чтобы каждый артист почувствовал свою значимость, почувствовал ответственность. Что же касается разговоров о моем возвращении, могу сказать, что сегодня я пока работаю по приглашению. А на тех уровнях, на которых меня спрашивали, я согласие дал.
Беседу вела
Мадина Цховребова.
Газета "Республика"