Судьбы трудармейцев. Что помнят о депортации 1941 года казанские немцы
Почему сотни тысяч русских немцев 75 лет назад были высланы из родных сел, городов, и как им удалось выжить в ГУЛАГе, «АиФ Казань» узнал от пострадавших и членов их семей
В Татарской Автономной Советской Социалистической Республике (ТАССР) никогда не было немецких поселений, как в Саратовской области или в Украине, но скорбную дату 75-летие с начала депортации русских немцев отмечают и в Татарстане. Начиная с 1989 года, немецкое национально-культурное сообщество Татарстана устраивает в этот день субботник на немецком кладбище Арского некрополя. Там покоятся известные люди немецкой национальности, из-за «пятой графы» в советском паспорте попавшие в ГУЛАГ.
К 75-летию депортации русских немцев, начавшейся после издания 28 августа 1941 года Указа Президиума Верховного Совета СССР «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья» лидер немецкого национально-культурного сообщества РТ Виктор Диц перевел на русский язык стихи поэта-трудармейца Виктора Шнитке, написанные в 1937 году в городе Энгельсе. Родной брат Альфреда Шнитке, как и мать выдающегося российского композитора, прошли ГУЛАГ, работали на лесоповале.
Не донесли на диверсантов?
Образованная в 1918 году Автономная Республика немцев Поволжья была ликвидирована, началась депортация ее немецкого населения, которую проводили войска НКВД. Немцам дали на сборы сутки, разрешив взять с собой самое необходимое, и отправили в Сибирь, Казахстан, Среднюю Азию, на Алтай.
Причиной для издания указа от 28 августа 1941 года стало обвинение советских немцев в недонесении на «тысячи и десятки тысяч германских диверсантов и шпионов».
«Как считают историки, на самом деле никакого вражеского десанта не существовало, - говорит Виктор Диц. - Это был лишь официальный предлог для принятия упреждающих мер против возможной вербовки фашистами российских немцев в свои ряды. Высылка немцев, отправка всего мужского населения от 15 до 60 лет в трудармию – фактически ГУЛАГ, закончилось огромной трагедией. От четверти до трети всех депортированных погибли от голода и холода.
Крестьянская закалка и мёрзлая картошка
Трудармию прошел и отец руководителя немецкого национально-культурного сообщества РТ Георгий Диц. Он вырос в деревне Фриденфельд Краснокутского кантона (административно-территориальная единица АССР немцев Поволжья – Прим.) который находился на левом берегу Волги.
В 1921 году в Поволжье был страшный голод. Чтобы как-то прокормиться, семья поехала к дальним родственникам на Северный Кавказ. Но в дороге родители умерли от тифа. Дети: Георгий Диц, его братья и сёстры были раскиданы по детским домам. Георгий попал к дальним родственникам в одно из сёл немецкой республики. «Отец был подпаском, батраком, потом выучился на тракториста – по тем временам это почти космонавт! – рассказывает Виктор Диц. – Вскоре освоил и профессию киномеханика. В 1939 году его забрали в Рабоче-крестьянскую Красную армию (РККА), после службы он работал в Перми на телефонном заводе. Когда началась война, отца прямо с завода забрали в тайгу. Так зимой 1941 года он попал в Вятлаг, на лесоповал». Этот лагерь основали еще в 1937-38 годах в непроходимой тайге на северо-востоке Кировской области как один из семи лесозаготовительных лагерей страны.
Работать приходилось весь световой день в холоде и голоде. Каждую ночь в бараке от истощения умирали несколько человек, в основном немецкая интеллигениция. Георгию Дицу выжить помогла крестьянская закалка и мешок мёрзлой картошки, который он то ли нашел где-то, то ли украл и спрятал в тайге. «Когда трудармейев вечером вели на ночлег в лагерь, отец брал в рот картофелину и не засыпал, пока она не растаяла, - рассказывает Виктор Диц. – Это спасло ему жизнь. В 1947 году отца перевели из ГУЛАГа в Пермь. Но он был под комендантским надзором до 1955 года. Ему нужно было регулярно раз в неделю приходить отмечаться в комендатуру, что он действительно на месте, никуда не сбежал. Тем, кто не отметился вовремя, могли дать за нарушение до 20 лет каторги.
Позже отцу удалось разыскать своих братьев, сестёр, которых он потерял в 20-е годы после смерти родителей. Оказалось, что они тоже были высланы из Немецкой республики, оказались в местах депортации в Кузбассе, Алтайском крае, Восточном Казахстане, Киргизии.
Я окончил школу с золотой медалью, но то, что я, немец, поступил в институт, по тем временам было редкой удачей. Вплоть до 60 годов многие немцы не могли получить высшее образование из-за «пятой графы».
Последний в Казани
Старейшему и последнему живущему в Казани трудармейцу Владимиру Львовичу Унтербергеру в сентябре этого года исполнится 92 года. Его семья принадлежала к дворянскому роду. Известно, что один из Унтербергеров во времена царской России занимал пост губернатора Нижнего Новгорода.
Как сложилась судьба его потомков Льва Георгиевича и Владимира Львовича можно узнать из Книги памяти Ульяновской области. Отцу и сыну было предъявлено обвинение по национальному признаку. По приговору они были выселены в Ульяновскую область, где до 1945.05.13 года использовались на физических работах и находились под надзором комендатур различных спецпоселений.
«В 1942 году вместе с другими казанскими немцами нас отправили в совхоз МВД имени Сакко и Ванцетти, - вспоминает Владимир Львович. – По сути, это был самый настоящий лагерь – с колючей проволокой, конвоирами на вышках, собаками». Жили трудармейцы в землянках, куда ухитрялись пронести в одежде собранную украдкой картошку. Пекли ее на трубе, которая проходила через всю землянку». Трудно было всем, но Унтербергеры находили возможность поддержать музыканта Бренинга. Пианист был совсем неприспособлен к лагерной жизни. Не то, что дров добыть - даже картошку на трубе испечь не успевал, когда приходил, она была уже холодной... Унтербергерам повезло: в 1946 году они вернулись домой. Помогли родственники мамы: хлопоча за мужа и сына, она писала, что ее отец – коммунист с 1917 года, работает в райкоме партии. Как же муж и сын могут быть врагами?
Как композитор строил рокаду
Трудармия действовала и в самой Татарии – советские немцы строили Волжскую рокаду (Ульяновск-Сызрань – Саратов - Волгоград). Возвели ее в рекордно короткие сроки – 1000 км всего за три месяца. Во многом благодаря оружию и живой силе, отправленным по этой железной дороге, была выиграна Сталинградская битва. Для строительства рокады под Свияжском организовали «Волжлаг» Главного управления лагерей железнодорожного строительства. Там работал электромонтёром и санитаром будущий проректор по науке Казанской консерватории, выдающийся композитор Татарии, в последующем заведующий кафедрой композиции Московской консерватории Альберт Леман. Он был сослан в Казань в 1941 году.
«Трудармия» создана из мужской части трудоспособного населения немцев Поволжья, калмыков и крымских татар, - писал казанский историк-краевед Георгий Мюллер. - Среди заключенных трудармии много московской, лениннрадской интеллигенции, чистокровных немцев или лиц, имевших немецкое происхождение и живших в России еще со времен Екатерины Второй. Везло тем, кто имел какую-то рабочую специальность или пригодную в строительстве. Их освобождали от общих работ. С первыми заморозками заключенные умирали уже сотнями в день: дистрофия, цинга, пеллагра, предельное истощение и даже простуда становились приговором... »
У преподавателя Ленинградской консерватории профессора Михаила Гнесина хватило мужества в 1949 году просить об освобождении своего ученика Альберта Лемана. Он написал письмо секретарю Татарского обкома ВКП (б) З. Муратову: «Было очень тяжело узнать, что этот высококультурный, энергичный и патриотичный деятель советского искусства, эвакуированный в 1942 году в Казань (на родину жены – Прим.) и направленный в Управление по делам искусств ТАССР с блистательной рекомендацией, попал здесь в крайне тяжелое положение, из которого он, в сущности, не вышел и по сие время, несмотря на прямые его заслуги перед татарской художественной культурой... Ошибка, которая была совершена в отношении Лемана в 1942 году, простительна, так как это было в разгар военных действий. Но не исправить ее в настоящее время – это новая ошибка... ».
Видимо, Гнесина власит услышали. Судьба Альберта Лемана изменилась к лучшему. В 1952 году он был удостоен Сталинской премии.
Гражданский подвиг
Жительница Казани Эльвира Павлова уверена: ее отец, русский, совершил гражданский подвиг, когда привез к родителям жену-немку. Ведь его отец воевал на фронте и был тяжело ранен.
«С детства помню непонятное слово, которое произносилось не очень громко «спецпоселенцы», - вспоминает Эльвира Павлова. - В нашем дворе были дети разных народов: поляки, татары, корейцы, русские, немцы, евреи, казахи. Мы были просто дети, ходили в один детский сад, с большим портретом Ленина, потом - в одну школу, читали букварь с центральным портретом Хрущева, носились по улице и никому не было дела, какой национальности родители. Но слово «спецпоселенцы» относилось только к немцам.
В 1936 году, в год депортации, моей маме Кларе Янке было 5 лет (На фото она с родителями, сестрами, братом, бабушкой и дедушкой). С Украины немцев депортировали раньше, чем из Поволжья...
Наверно она помнит тоже не все, но несколько картин передала настолько отчетливо, как будто я сама была там. Они жили на своем хуторе, на Украине. Их предки приехали по приглашению Императрицы Екатерины Второй, осваивать российские земли, на что в семье имелась грамота. Как рассказывала мама, у них были большое хозяйство, не только земля и скот, но и рощица, небольшое озеро (может это был пруд), лужайки. Их большая семья пережила Первую мировую войну, революцию 1917 года и коллективизацию, голод 1933 года, ссылку 1936 года, войну, трудармию (лагерь на Урале), жизнь под комендатурой в войну и после, и много всего.
Но, как говорил мой дед, самое страшное - это была коллективизация. Невозможно представить, как можно пережить - вмиг лишиться всего, не только дома, привычной жизни, когда сорвали с места и бросили в неизвестность. Всю семью в одночасье с тем немногим, что смогли взять с собой, погрузили в товарняки и месяц везли под конвоем в Казахстан. В одном вагоне, вместе с коровой, которая сбежала на одной из станций, собакой и еще какой-то живностью, сундуками, сохранившимися со времен переселения предков из Германии.
Библии не взяли, боялись, что отберут и закопали. Верили, что вернутся и найдут. Тогда же и грамота Екатерининская затерялась. Но уже не вернулись. Спасибо, что все живы остались, хотя мама сильно заболела. Трех бабушкиных братьев арестовали и расстреляли. Потеряли связь с родственниками по бабушкиной линии, их выселяли зимой, и они все погибли в казахстанских степях. А нашей линии (дедушкиной), можно сказать, повезло, они оказались на юге, в селе Александровка недалеко от Алма-Аты. Нашлись добрые люди, помогли обустроиться. Выжили. Выросли четверо детей, разъехались, жизнь продолжилась. Сейчас моей маме 85 лет».
Патриоты России
У президента федерации подводных видов спорта РТ, руководителя подводно-исследовательского отряда Русского географического общества Дмитрия Шиллера (на фото - Прим.) недавно возникли проблемы в одной из экспедиций. В ответ на грубость оппонента он спокойно сказал: «Я русский немец, который родился в Казахстане, живёт в Татарстане. Все равно я достану ледокол, приду в Антарктиду и сделаю там всё, что нужно».
«Судьбы разных ветвей нашей семьи сложились по-разному. – говорит Дмитрий Шиллер. - Представители одной ветви - профессиональные чекисты. А вторая ветвь семьи были как раз теми, с кем чекисты боролись. Мой дед Александр Александрович Шиллер во время войны был внедрен в немецкую армию – являлся майором вермахта и одновременно капитаном НКВД. Со своей будущей женой, моей бабушкой, он познакомился уже в Кировской области, куда семья бабушки была выслана, а дед приехал туда по своим служебным делам. Бабушка вспоминала, что уехать из г. Энгельса им пришлось, не собрав никаких вещей, даже котелок с картошкой не успели взять из печки...
Дед, как государственник, считал произошедшее с российскими немцами необходимостью, без которой невозможно было выиграть войну. И в то же время эти события стали для него личной трагедией, разрушившей его личное счастье. В нашей семье никогда не обсуждали подробности отношений деда и бабушки. Но я подозреваю, что ему пришлось выбирать, либо служба, либо любимая женщина. Он поддерживал бабушку всю свою жизнь, но жить с ней не смог.
Думаю, любой человек, не русский по национальности, сталкивается с вопросом: «Кто же я?» Я могу с гордостью сказать: «Я русский немец, я россиянин». Но, если мы говорим о справедливости в отношении народов, которых переселяли, то, думаю, было бы справедливо восстановить Немецкую Республику в Поволжье. Мы понимаем, какое трудное тогда было время. Но когда я прохожу мимо дома семьи моей бабушки в Энгельсе, в котором живут другие и тоже не виноватые во всем произошедшем люди, я хочу, чтобы мои дети знали: это наш дом, здесь рождались Шиллеры. Мы – один из народов России. Мы патриоты России».