«Чебурашки» наступают. Что сегодня происходит в меховой отрасли?

Пушно-меховой союз предложил Минпромторгу включить искусственные шубы (в народе их прозвали «чебурашками») в перечень товаров, подлежащих маркировке.

В отличие от них, натуральные шубы начали маркировать ещё в 2016‑м. «Продажи выросли в 7 раз! Мы вытащили мех из тени», — радостно сообщал тогда премьер Дмитрий Медведев. Но... С каждым годом легальные продажи только падали. О том, что сегодня происходит в меховой отрасли, «АиФ» узнал у ведущего эксперта в этой сфере, члена Международной ассоциации «Союз дизайнеров», академика Российской академии художеств Ирины Крутиковой.

Как защитить мех?

Татьяна Богданова, «АиФ»: Ирина Владимировна, вас называют «королевой меха России»...

Ирина Крутикова: Только мех обложили со всех сторон... И в первую очередь моду на искусственные материалы диктует Европа.

— Там окончательно попрощались с мехом?

— Я как-то была во Франкфурте-на-Майне, где раньше проходили международные меховые ярмарки. Вижу — идёт солидная похоронная процессия, думаю: «Наверное, с кем-то знатным прощаются». Оказалось, «зелёные» хоронят меховую отрасль.

Прошлой зимой закрылись все меховые магазины в Берлине, других городах ЕС. Модные дома демонстративно отказываются от меха. Но, знаете... Для своих заказчиков они сделают что угодно из чего угодно, лишь бы деньги платили.

— Как считаете, наши женщины тоже откажутся от натуральных шуб?

— Нет. Для Запада шуба всегда была роскошью, а для нас необходимостью — у нас же 70% страны относится к северным регионам. Когда в России появились стёганые пуховые куртки, в Якутии их тоже закупили. Но потом грянули морозы, и ткань на них стала крошиться. «Нам нужен только натуральный мех», — сказали тогда северяне.

— Сейчас в Якутии —47°C.

— Это нормально. Я была там при —51°C... Конечно, в других регионах не так морозно, а последние зимы в европейской части и вовсе были тёплыми. Это тоже сказалось на снижении спроса на мех.

— И повышении спроса на «чебурашки»... Разве маркировка что-то изменит?

— Несколько лет назад я выступала с другим предложением — защитить слово «мех». Так должен называться только товар природного происхождения, всё остальное — «искусственный материал». В Англии штраф за несоблюдение до 2 тыс. евро, а у нас всюду «шубы из искусственного меха», «пальто из экомеха». Люди видят слово «мех» на этикетке, и у них возникает ассоциация с тёплой вещью для зимы. Это обман. Внешне такая шуба может напоминать натуральную, но в мороз она греть не будет. И стоить такое изделие должно меньше, потому что по трудозатратам их даже сранивать нельзя! Каждая шкурка проходит огромную технологическую цепочку, с ней работают десятки людей. А искусственный материал делается быстро — запустил ткацкий станок и получил полотно шириной 1,4 м и какой угодно длины.

Белка и «репка»

— В прошлом году, когда в Дании убили 10 млн норок из-за ковида, говорили, что это подстегнёт развитие наших звероферм. Увы... Мы производим не больше 1,2–1,5 млн шкурок в год.

— Это мизер для страны, которая на протяжении многих лет была лидером в меховой отрасли. С начала 1920-х годов, когда был создан Наркомат внешней торговли, первыми экспортными товарами были мех и нефть. Во время войны много пушнины продавали в Америку, благодаря чему закупали продукты и вооружение. А что сейчас? На нефти страна продолжает зарабатывать, а на мехе — нет.

— А чью продукцию предлагают наши магазины — отечественную или импортную?

— Доля отечественной не больше 15%. Остальное везут (в том числе нелегально) из Китая, Турции... Лично мне больно на всё это смотреть. Я же помню, какой мощной была наша отрасль! В СССР было 46 только крупных меховых фабрик, на которых работали по 3–5 тыс. человек. Предприятие с 400 сотрудниками считалось «мелким». Сейчас в стране около 200 предпритятий, но в это число входят даже те, кто дома сидит и шьёт.

В советские времена на фабрике «Белка» в Кировской обл. (она была основана ещё в 1893 г.) перерабатывали до 60 видов меха. Многих из них сейчас просто нет. Спрашиваю у меховщиков про харзу или фишера (зверьки семейства куньих. — Ред.), а они в глаза их не видели.

Одних шкурок белок на фабрике за год перерабатывали до 6 млн штук. Причём использовали практически всё. У беличьего меха есть выделяющийся участок — «репка». Это равносторонний треугольник со сторонами всего 1 см. Их удаляли, отбирали по цвету и сшивали в лёгкие меховые пластины, из которых потом шили одежду. У меня всегда был пунктик, чтобы при работе с мехом не оставалось много отходов. Однажды, помню, поселили в профилакторий при фабрике, где в матрасах я обнаружила обрезки меха. «Давайте делать из них вещи», — говорю главному инженеру. И придумала сумки, шапки, жилеты... Потом поехала на фабрику в Казань, в Харьков... Так и ездила по стране, спрашивала, «какие у вас есть отходы» и придумывала, как сейчас говорят, дизайнерские вещи.

— А что стало с фабрикой «Белка»?

— От прежнего величия — ничего... Сейчас там работает несколько десятков человек (8 декабря 2021 г. в Арбитражный суд Кировской обл. поступило заявление о признании фабрики банкротом. — Ред.).

Золотая шуба для Киркорова

— Вы — автор 50 патентов на изобретения из меха. Ваши идеи воровали?

— Кто воровал, кому сама отдавала, потому что хотела, чтобы мои идеи жили... Из песца раньше делали воротники, а брюшки фактически выбрасывали. Но я ж нетерпима к таким вещам, поэтому придумала технику перфорирования: если в шахматном порядке сделать надрезы, мех будет тянуться, станет не таким густым. В 1979 г. во Франкфурте я показала модели, сделанные по этой технологии, за что получила золотую медаль. Итальянцы тут же сделали станки для перфорирования разных видов меха. Я не заявляла о своих правах, они этим воспользовались и оформили на себя. Сейчас эта технология живёт во всём мире. У нас, кстати, был анекдотичный случай. Моя знакомая шьёт головные уборы из овчины с перфорацией, благодаря чему шапочки тянутся, как трикотажные. Однажды она получила письмо из Роспотребнадзора — на неё пожаловалась одна покупательница, которая обнаружила в шапке 56 дырочек. Чтобы избежать штрафа, пришлось ехать в ведомство и рассказывать о перфорировании.

— А ещё вы изобрели золотой мех...

— Вот он, посмотрите (достаёт из пакета небольшую шкурку, похожую на золотое руно. — Ред.). Это обычный чёрный каракуль, который покрыт частицами золота 985-й пробы. Чем дольше «окрашивать», тем светлее будет мех. Эту нанотехнологию я разработала в 1992 г. вместе с учёными космического Центра Келдыша. Но внедрить её в производство у меня не было ни времени, ни денег. Поэтому отдала её одному из наших известных меховщиков.

— Филипп Киркоров ещё не заказал для себя золотую шубу?

— Нет... Но его дети ходят в моих нарядах. У меня была парочка меховых изделий на мальчика и девочку, которые я подарила детям Аллы Пугачёвой. Потом она мне позвонила и сказала, что Филипп просит дать их поносить его детям. Я не возражала.

— Как-то Пугачёва призналась: «Я свою первую шубу из белки от Иры Крутиковой уже сто лет ношу». Почему вы сами скрываете своих звёздных клиентов?

— А зачем афишировать? Я много для кого делала меховую одежду. Для меня неважно, кто будет её носить — король или простой человек. Главное — сделать красиво и качественно, чтобы вещь служила долгие годы. Мех — это же достояние нашей страны! Как можно его не любить? Правда, я сейчас бьюсь за открытие музея меха, но всё глухо. Даже музей мыши в России есть, а музея меха — нет. Только в Якутии откликнулись на мою идею и место нашли — бывшее госхранилище для продуктов в вечной мерзлоте, где всегда —7°C.